– «Большое Вам спасибо за такие подарки! Отдельное спасибо за иконы, очень Вам благодарна! За варежки огромное спасибо. Классные. Сегодня не видела Вас в Храме. Как Ваши дела? Надеюсь, что всё в порядке.

P.S. Не забыли «Вечернее». Спасибо!»

Я долго не решался ответить, смакуя доставленную тебе радость. Потом всё же ответил, и переписка продлилась до самого вечера. Ты просила тебе не выкать, я рассказывал, как близко от дома и от церкви моя новая работа, и приглашал тебя на службу в деревянный храм. Несколько раз я попытался закончить беседу первым, чтобы показать свою мнимую независимость от тебя, а точнее, чтобы скрыть, насколько я беззащитен перед тобой.

На следующий день, вернувшись с работы, я опять обнаружил сообщение. В этот раз с просьбой набрать тебе маленькую бутылочку крещенской воды, потому что ты пишешь реферат и вместо праздничной литургии попадаешь на лекцию.

Я снова был на седьмом небе. Конечно, я наберу тебе воды в самую красивую бутылку. Конечно, Галина Сергеевна, дописывайте свой реферат «Влияние классической музыки на таяние льдов в арктических широтах». Впереди у нас светлое будущее.

– «А Вы будете в три часа ночи обливаться водой?» – спросила ты по-детски.

Теперь буду!

Мы распрощались около полуночи в Крещенский сочельник. А уже на следующий день договаривались встретиться на акафисте в среду, чтобы я отдал тебе воду. Ещё я просил совета, каким бы таким национальным блюдом можно угостить сотрудников фирмы на корпоративном завтраке. И ты оказалась в растерянности:

– «На завтрак… Обычно у нас едят каши, но они вряд ли поймут. Овсяная, манная, пшеничная и т. д. Правда, пока Вы принесёте, всё уже будет холодное. А… можно ещё сырники. Тоже национальное, кажется».

И приписала, что возьмёшь воду только при условии, если заплатишь мне за ноты. От оплаты нот я попытался увести разговор в сторону и поблагодарил за совет:

– «Остановлюсь на сырниках. С изюмом и сгущёнкой…»

Ты же заметила, что ноты старинные, дорогие. Предложила цену в двадцать алтын и добавила:

– «…Правильно, сырники будут в самый раз. Значит, Вы хороший повар, если умеете готовить сырнички».

Я отреагировал тем, что могу готовить и отменные супы, и стал сбивать цену:

– «Ноты не стоят двадцати алтын, не придумывай – за двадцать я их не продам – за один алтын только».

– «Хорошо, десять, уговорили».

– «Один».

– «Десять».

– «Галя, не торгуйся!»

– «Это Вы торгуетесь!»

– «И два билета на балет».

– «Зачем мне два?»

– «Ты неправильно торгуешься – нужно сбивать цену!»

– «Ок. Договорились. Отдаю завтра Вам десять алтын, а с билетами потом».

– «Зачем тебе ноты трёх совсем не тех концертов и рапсодии на тему Паганини за десять алтын??? Возьми так – я всё равно играть не буду».

– «Кто знает… всё бывает в жизни. Вдруг заиграете».

– «Я же не спекулянт. Эх, отдам ноты через Лию!»

– «!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!»

– «Тем более там вода святая ещё будет – потом люди подумают, что я воду продал!»

– «Какие люди?»

– «Лия, например».

– «Да я же не буду демонстративно отдавать».

– «А как?»

– «Хорошая идея. Да, через Лию. Она потом будет о Вас такого же мнения, как и обо мне сейчас. Кстати, благодаря Вам».

– «Что я бедный студент? Да она так не думает о тебе, ей просто нравится участвовать в таких играх…»

– «Короче, не буду отвлекать Вас от работы, так как ещё потом буду виновата. Я же бедный студент и лентяй».

– «Да, я действительно работаю сейчас. Завтра поговорим. Ты не лентяй, у тебя просто ученики разбежались из-за неудобного расположения школы».

– «Да пошутила. Конечно, есть сейчас чем заниматься. Экзамены, занятия, подработки и т. д. Просто есть люди, которые занимаются хорошими и нужными делами. Ещё и пользу людям приносят. Ладно, до завтра».

К шести вечера я прибежал в храм с набранной здесь же накануне в обеденный перерыв крещенской водой. Ты сидела с самого края тянущейся по периметру скамьи, и мне как опоздавшему пришлось встать рядом.

Вёл беседу молодой и темпераментный о. Дионисий. Вопросы его часто были неожиданными и казались порой с подвохом.

Однажды, приводя пример, он озадачил нас вопросом, кем является для нас Михаил Шумахер. Мы наперебой пытались угадать направление мысли священника: «Еретик? Католик? Лютеранин?». Каждое новое предположение было пропитано осуждением и отвержением Шумахера из рядов избранных и, конечно, совершенно не устраивало о. Дионисия, а скорее даже выявляло интересный факт нашей враждебности: Шумахер не православный, не озарённый истинной верой и чужой. Мы едва сдерживались от судорожного смеха, видя свою собственную карикатурную святость. Священник, не найдя достойного ответа, то ли разочарованно, то ли победно вынес свой совсем непохожий на наши догадки вердикт: Шумахер наш брат во Христе!

В этот же раз конвульсии вызвал один неуверенный, приведший всех прихожан и самого о. Дионисия в недоумение ответ средних лет женщины. Тема шла о связи поколений, о памяти и почитании предков, и священник задал, казалось бы, простой вопрос:

– Кто-нибудь помнит хотя бы, как звали вашу прабабушку?

Он смотрел на присутствующих: все молчали.

– Ну вот вы, например, – обратился он к женщине напротив, – кто ваша прабабушка?

Женщина всполошилась и наугад заявила:

– Ева!

Вся скамейка похваталась за животы, покатилась с хохоту, засветилась прищуренными глазами в попытках усвоить эту невероятную мысль. О. Дионисий опешил:

– Даже так, да?

Ты улыбалась. Это тоже минуты счастья – общего счастья. Интересно, зафиксируются ли они где-нибудь в вечности, так что можно было бы сюда вернуться.

Я проводил тебя до моста. Мы говорили ни о чём и улыбались. Дома меня уже ждало новое сообщение.

– «Спасибо за ноты! И, конечно, за водичку.»

– «Я посмотрел в ютуб Дениса Мацуева, ты одарённее! Галя, я готовлю оливье, сырники и ещё сварю пельмени и завтра обжарю их. Хороший завтрак для фирмы? Десять алтын за ноты – хороший бизнес. Привезу тебе ещё Шопена».

– «Да уж… Денис Мацуев – вечная тема. Завтрак будет убойный. Я смотрю, у Вас открылось второе дыхание. Столько приготовить, да ещё и для фирмы… Браво! А что обжарите? Не поняла».

– «Пельмени обжарю – тогда их можно и холодными есть. Скажи, а у тебя нет такого, что по возвращении с Родины ты не можешь прийти в себя недели две и не понимаешь, почему ты здесь, а не там? У меня всегда так. Одно и то же каждый раз. Но у тебя по-другому. Ты давно дома не жила, и детство было у тебя в разных местах… Чем лучше заправить салат, майонезом или сметаной?»

– «Начиная с Родины и заканчивая майонезом хорошо получается. Конечно, бывает. Думаю, что пословица “где родился, там и пригодился” имеет место быть. Мы совершенно другой народ, поэтому тоска по Родине будет всегда. Мне даже дышится там легче, но, увы, жизнь вносит свои коррективы. Тем более если мы христиане, то должны понимать, что мы там, где должны быть. Если Господь так рассудил, то это несомненно, для нашего же блага. Ничего, скоро забудется, и будут снова рабочие будни, что даже не заметите ничего. Не советую обжаривать пельмени. Если есть возможность, просто сварите их перед самым выходом и положите в формочку тёплыми. Так будет гораздо вкуснее! Когда поджариваешь, то тесто становится очень жёстким, и вкус сразу меняется. Салат заправляйте майонезом. Только хорошим и качественным. Вроде всё. Да, ещё такая деталь. Мы очень “чуйственный” народ, поэтому так остро всё ощущаем, но такие ситуации укрепляют нас, и это хороший способ уменьшить свою чувственность. Чувство – оно в любом случае останется, и тонкое восприятие тоже, но даже в Православии это не приветствуется. Только по отношению к Господу… и искреннее с сокрушённым сердцем покаяние, что не всегда, к сожалению, получается».

– «Почему ты такая умная… Я был в двадцать три гораздо глупее. Галя, можно я тебе поищу заработок? Например, в каких-нибудь солидных заведениях с роялем, где ты сможешь иногда играть. Чувственность не приветствуется верой? Да, я знаю, но ты могла бы сама объяснить, почему. Ты спи уже, спокойной ночи. А мне ещё резать курицу и огурцы».