— Думаю, ты прекрасно знал, что я поставлю под сомнение безопасность твоих действий. Употреблять практически неизвестное вещество, у которого могли бы быть, — каждое следующее слово сопровождалось быстрым ударом, чтобы подчеркнуть значение, — непредвиденные побочные эффекты, — Дин вдохнул и заговорил, пытаясь оправдаться:

— Нет, Кас, я сперва проверил, и… — пять сильных шлепков по чувствительному месту, где ягодицы переходили в ноги, заставили Дина задохнуться и замолчать.

— Разве я просил у тебя объяснения, Дин? То, что ты продолжаешь пытаться оправдаться, говорит мне, что ты явно не можешь усвоить урок. Придержи язык, — упс. Дин понял свою оплошность и похолодел. Конечно, ангел знал, что Дин проверил — иначе как бы тот узнал, что это был афродизиак. Кас не оценил попытку опровергнуть его слова. Дин моментально заплатил за эту ошибку: ангел вернулся к своей работе, его рука опускалась и поднималась с регулярностью метронома, и ни один миллиметр задницы Дина не избежал пристального внимания. Через, должно быть, еще двадцать шлепков он опять остановился, поглаживая покрасневшие ягодицы, пока Дин задыхался и пытался прекратить извиваться.

— На чем я остановился? — Кас продолжал водить ладонями по горячей коже, усмиряя острую боль, оставляя место для глубокой, той, которая будет долго напоминать о произошедшем.

— Ах, да. Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к твоей склонности игнорировать собственную безопасность ради выполнения любых безрассудных планов, — его рука спустилась вниз, чтобы раздвинуть ноги Дина. Когда тот понял, что происходит, то издал низкий стон.

— Скажи ты мне о своей идее раньше, я бы остановил тебя. Но ты веришь, как уже много раз говорил, что проще просить прощения, — его ладонь опустилась дважды, по одному разу на чувствительную кожу с внутренней стороны бедер, и с губ Дина сорвался первый настоящий стон, что-то между ворчанием и хныканьем, — чем разрешения.

На мгновение он оставил руку между бедер Дина, скользя пальцами по яйцам, прежде чем переместил её выше, к промежности, исследуя щель между ягодицами и слабо нажимая на колечко мышц ануса, которое скоро, как они оба знали, будет достаточно растянуто, чтобы принять нечто большее. Дин содрогнулся, не в силах удержаться от трения о колени Каса, ища большего взаимодействия с болезненно твердым членом. Кас остановил его, надавив на покрасневшую кожу, после чего задумчиво продолжил:

— Мне кажется, что я просто обязан доказать, что заслужить прощение гораздо больнее, — за этим последовала особенно суровая серия шлепков по тому месту, где ягодицы переходили в ноги, — чем просто спросить разрешения, — заключил Кас.

После того, как Дин отдышался, ему потребовалась секунда, чтобы воспринять слова Каса. Он инстинктивно сжал ягодицы.

— Ай-яй-яй, — предостерег ангел с улыбкой в голосе, — прекрати. Сейчас же.

Дин даже не стал притворяться, что не понимает, о чем Кас говорит. Он просто заставил мышцы расслабиться, свободно повис на коленях ангела в ожидании следующего этапа наказания. Левой рукой Кас нежно погладил его по затылку. Это успокоило Дина, помогло вспомнить, почему они это делали, насколько сильно он доверял ангелу.

Винчестер почувствовал, что словно бы переносится в другое место, туда, где все чувства просты и понятны, где он просто существует, свободный от постоянных мыслей, сомнений и догадок. Кас, как всегда, уловил это. Он немного опустил левую руку, передвинув её поближе к связанным запястьям Дина, чтобы удерживать того в нужном положении. Правая рука вернулась к работе. Кас шлепал снова и снова, обрабатывал задницу Дина, двигаясь снизу вверх и обратно.

Ангел предпочитал длительность силе, так что его удары никогда не были такими мощными, как теоретически могли бы быть. Шлепки, конечно, вовсе не были легкими: просто длительная порка не оставляла кровоподтеков. В хороший день (или, в зависимости от точки зрения, плохой) Кас мог дать Дину несколько сотен шлепков, каким-то образом точно зная, какую силу надо прикладывать, чтобы попа стала ярко-красной, но не в синяках, чтобы глубокая ноющая боль не уходила еще несколько дней. На самом деле, это было своеобразной проблемой, потому что член Дина вставал всякий раз, когда тот садился или прислонялся к чему-нибудь. Охотник чувствовал себя подростком, который постоянно носит ненужные книги или сумки для того, чтобы скрыть доказательства своего нежелательного возбуждения. Кас всегда получал удовольствие, глядя на то, как Дин дергается, и с регулярностью «случайно» задевал его задницу, когда проходил мимо. Обычно Сэм ничего не замечал, но иногда всё же бросал на них подозрительные взгляды, словно пытался разобраться, что упускает.

Выбросив эти мысли из головы (главным образом потому, что Сэм был самым последним, о ком он хотел бы думать во время возбуждающей порки), Дин закрыл глаза и полностью погрузился в ощущения. Легкое напряжение мышц из-за того, под каким углом связаны запястья. Прикосновения ткани брюк Каса к животу и члену. Прохладная плитка на полу под пальцами ног (единственная часть тела, касающаяся земли). Холодный воздух, резко втянутый в легкие. И, конечно, все более интенсивное жжение в местах ударов, переходящее в пульсацию. Кас всё продолжал и продолжал.

Это длилось вечно, и Дин плавал в ощущениях. Он не знал, когда это началось, но в какой-то момент понял, что его бедра поднимались навстречу руке Каса и что из его уст непрерывно лился глубокий чувственный стон. Шлепки не прекратились, но заметно замедлились, словно Кас знал, что Дин приближается к краю. Винчестер опять погрузился в ощущения, но вынырнул, пораженный своим отчаянно всхлипывающим голосом:

— Пожалуйста, Кас, господи, пожалуйста, пожалуйста, Кас… — он понял, что его больше не шлепают, и рука Каса просто лежит на опухших, безупречно красных ягодицах. Кас начал поглаживать их, успокаивая жжение и усиливая пульсацию. Дин любил и то, и то, но именно пульсация сплеталась в своеобразную мелодию. Бедра охотника подрагивали, толкаясь в колени Каса, мокрые от смазки. Эта мысль — их смазки смешиваются, одна под тканью, другая над ней, и пропитывают её — практически сломала Дина. Его мольбы сорвались на бессловесный стон, и голос Каса поплыл к нему, невероятно нежный, но твердый:

— Пожалуйста что, Дин? — Дин не продумывал и не планировал свои слова. Он даже не принимал никакого сознательного решения, что нужно говорить, — просто услышал, как с его губ сорвалась фраза:

— Пожалуйста, трахни меня, — после того, как он наконец сдавался и просил об этом, Кас никогда не заставлял его ждать, и сегодняшний раз не был исключением. Дин почувствовал, что его поставили на ноги, и с удивлением обнаружил, что без особых проблем стоит. Кас на несколько секунд отошел, а потом вернулся, отбросив свой свернутый плащ в сторону. Ангел подтолкнул Дина, заставив его сделать несколько шагов к стулу, а затем положил ладонь — правую ладонь, которая, как понял Дин, была такой же красной и опухшей, как и его задница — на шею Винчестера, мягко опуская того на колени, а затем заставляя нагнуться вперед, ложась на еще теплое сиденье. Внезапно галстук, держащий руки за спиной, исчез, и Кас, взяв ладони Дина в свои, аккуратно поднял их, чтобы охотник смог взяться за вертикальные рейки в спинке стула. Дин нетерпеливо ухватился за них, благодарный, что ему дали точку опоры. Секунду спустя галстук возник прямо перед ртом Винчестера. Кас мягко прошептал:

— Да или нет, детка?

Иногда Дину нравилась идея с кляпом, но Кас бы никогда не позволил себе использовать её без заранее данного согласия. Дин тяжело кивнул. Да. Ему было нужно. Галстук немедленно опустился, давя на губы, пока Дин не вцепился в ткань зубами. Он почувствовал, что Кас завязывает галстук на затылке, а потом услышал шепот:

— Если тебе будет нужно, чтобы я остановился, просто отпусти спинку стула, — Дин принял это к сведению. Это было не просто невербальное стоп-слово, а приказ сжимать рейки, если он не хочет, чтобы Кас останавливался. И Дин уже знал, что не захочет.