Только позже, уже лежа в постели и прижимаясь к Касу, он вспомнил, что слышал какие-то звуки, но не обратил на них внимания, сосредоточенный на члене Каса и его губах.

— Эй, кто-нибудь может принести мне стакан во…

Честно, даже если бы Дин уловил это, услышал бы или очень тихие шаги, или слова, после которых Сэм зашел в библиотеку, или вздох ужаса и изумления, то всё равно не пожалел бы «бедного Сэма, который опять натолкнулся на то, чему не хотел быть свидетелем». На этот раз Сэм даже не вскрикнул. Позже Дин смог собрать абсолютно бессмысленные для него звуки в связное предложение:

— Черт возьми, парни, — прежде чем шаги начали удаляться, гораздо быстрее, чем приближались.

Но в тот момент Дин не замечал ничего, кроме Каса. Все его существо было сосредоточенно в их точках соприкосновения — губы, запястья, пах. Кас без малейшего колебания продолжил трахать Дина, и когда он отпустил запястья охотника, чтобы переплести пальцы, толчки не стали мягче.

Дин кончил внезапно. Вот он еще насаживается на член Каса, уверенный, что это удовольствие будет тянуться вечно, а вот уже трясется в оргазме. Его член пульсировал, сперма запачкала живот, а Кас всё равно решил продолжить. Во всяком случае, сам Дин бы об этом не попросил. Он едва ли заметил, что всхлипывает, а Кас жадно целует его. Единственное смутное воспоминание, оставшееся с того времени - то, как через минуту кончил Кас.

Они медленно пришли в себя. Кас прижимался к Дину, их пальцы были переплетены, лбы соприкасались, рты находились всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Через несколько бесконечно долгих секунд Кас хрипло сказал:

— Я тоже тебя люблю.

========== Достаточно ==========

Следующим утром Дин не мог вспомнить, как очутился в своей комнате. В какой-то момент, когда Кас тщательно укутывал его в одеяло, он спросил, действительно ли Сэм опять прервал их. Получив подтверждение, Дин сонно заметил, что кому-то из них, вероятно, нужно всё же принести Сэму стакан воды. Кас послушно выскользнул из постели, обещая скоро вернуться.

Дин то погружался в дрёму, то выныривал обратно. Сон постепенно захватывал его, но когда Кас забрался под одеяло и прижался к Дину, тот всё еще с трудом цеплялся за сознание.

— Он ничего не сказал по поводу увиденного, — слегка озадаченно сообщил Кас, — Даже не выглядел расстроенным. Просто поблагодарил меня за стакан воды, сказал, что как раз хотел пить, и что с моей стороны было очень предусмотрительно об этом позаботиться, ибо сам он не собирался и не собирается приближаться к кухне.

Уже наполовину спящий, Дин практически не различал слов, улавливая только интонации. Кас нежно поцеловал Дина в плечо, возвращая охотника в темноту:

— Спи, детка.

И Дин уснул.

***

Намного позже, когда весь снег растает и груз ответственности за реальную жизнь снова ляжет команде свободной воли на плечи, Дин поймет, что никогда не спал так крепко, как на этих вынужденных каникулах, когда он был отрезан от окружающего мира. Если бы за несколько недель до случившегося его спросили, как он будет себя чувствовать, если окажется запертым в бункере из-за восьмифутовых сугробов, он бы ответил что-то вроде “связанным по рукам и ногам и встревоженным”. И он бы ошибся. Чувство загнанности в угол, обрушившееся на Каса, легло на Дина словно мягкое одеяло, скрывая его от давления чужих ожиданий и ответственности за безопасность окружающих. Пока он не был вынужден сделать перерыв в бесконечной работе (защищать-охотиться-спасать), чувство вины, спрятавшееся где-то глубоко внутри, не позволяло ему в полной мере оценить редкие моменты свободы.

Этим утром Дин просыпался медленно, долгие минуты ускользая из рук сна. Когда его мысли наконец перестали разбредаться, он почувствовал, что Кас легко и мягко целует его в шею. В этих поцелуях не было ни настойчивости, ни огня. Кас не пытался что-то начать, он просто давал выход своей глубокой любви. Дин издал сонный звук, одновременно выражающий и удовлетворенность, и приветствие, и наклонил голову, утыкаясь в Каса.

— Доброе утро, Дин.

Дин что-то промурлыкал в ответ, все еще не требуя от своего сонного мозга связных слов. Кас невозмутимо согласился принять этот низкий звук за адекватный ответ и продолжил:

— Я бы принес тебе завтрак в постель, но…

Но. После многочисленных несчастных случаев на кухне — после одного из них пришлось над плитой пришлось повесить огнетушитель — они с Касом пришли к единогласному решению о в сущности благородных попытках ангела накормить охотника. Дин сказал, что предпочтет хлопья с молоком или сэндвич (или просто обойдется) необходимости восстанавливать уничтоженную после очередного кулинарного эксперимента кухню. Кас принял это достойно, признав, что хотя он и обладает многими полезными навыками, кулинария для него чужда. В их маленькой неполной семейке Дин был признанным шеф-поваром и не возражал и дальше им оставаться. Ему нравилось готовить. Они так много разрушали и уничтожали, что иногда было здорово что-то создать. Плюс, составление их меню тоже лежало на нем. Если бы он позволил Сэму выбирать, то, скорее всего, они бы ели одни салаты (салат, как настаивал Дин, был лишь легкой закуской, а никак не полноценной едой). Абсолютно несъедобные салаты. Дин был мужчиной. Ему нужны были питательные вещества. Красное мясо. Крахмал. Между прочим, даже Сэм был вынужден признать, что готовит Дин от бога.

Кас дал Дину еще несколько минут на то, чтобы прийти в себя. Наконец Винчестер открыл глаза и повернулся к ангелу, требуя хорошего утреннего поцелуя. После всего, через что они прошли, несвежее утреннее дыхание вряд ли заставило бы их расстаться. Кас шутливо оттолкнул его, и Дин потянулся, разминая мышцы и проверяя, ушла ли боль. Всё было значительно лучше, чем вчера, хотя тело еще протестовало против неожиданно продолжительной схватки, не говоря уже о том, что последовало за ней. Посмотрев на часы, Дин понял, что проспал добрых девять часов. Сэм, наверное, уже давно проснулся и отправился на пробежку по коридорам бункера (каким нужно быть психом, чтобы бегать не потому, что за тобой кто-то гонится, а для развлечения?) и почти наверняка слонялся где-то неподалеку, с тревогой ожидая появления брата. К тому же, он, вероятно, уже сформулировал пару обвинительных реплик насчет того, чему стал свидетелем прошлой ночью.

Дин сел, спустил на пол ноги, нашел в ящике самые старые и мягкие джинсы и ремень Henley. Он ограничился теплыми шерстяными носками вместо обуви, решив воспользоваться тем, что сегодня они точно не будут никуда выходить. Повернувшись на звук открывающегося ящика, Дин увидел, что Кас отказался от своего обычного костюма в пользу штанов Дина и его толстовки. Улыбнувшись, охотник оперся о комод и скрестил руки, наблюдая, как Кас одевается:

— Вау, Кас, а ты действительно распоясался…

Смущенный и запутавшийся ангел потянулся было туда, где должен был быть ремень, но потом понял, что подразумевал Дин, и пожал плечами:

— Кажется, бессмысленно одеваться с меньшим комфортом, особенно если учесть, насколько мала вероятность, что нам придется выходить на улицу. Кроме того, я бы предпочел, чтобы этим вечером мои движения ничто не стесняло, — добавил он обманчиво будничным голосом. Его сверкнувшие глаза на мгновение приковали Дина к месту.

Тот обеспокоенно дернулся. Он предпочел не думать о подтексте, который Кас вложил в свои слова, прочистил горло и сам удивился, насколько спокойно зазвучал его голос:

— Ну, тебе идёт.

Кас почти застенчиво улыбнулся, хищническая сила исчезла так же быстро, как и появилась. Дин протянул руку, они с Касом переплели пальцы:

— Как насчет того, чтобы позавтракать и посмотреть, насколько Сэм чувствует себя сучкой после вчерашнего?

На лице Каса появилось немного странное выражение, но он кивнул в знак согласия:

— Даже не знаю. Когда я принес ему воду, он казался странно спокойным.

Дин пожал плечами:

— Может, он еще не до конца осознал произошедшее? Ладно, пошли, я умираю от голода.