У Тесея были крепкие объятия — тёплые, уверенные. Ненароком он прижался щекой к щеке, и Ньют почувствовал древесный запах одеколона брата и жёсткость кудрей, прилизанных лаком.

С пятнадцати лет Ньют никогда не отвечал на объятия брата, избегал их. Но втайне так хотелось положить ладони на прямую спину, ощутить крылья лопаток, проследить позвонки, скрытые под слоями одежды, и прокрасться похолодевшими ладонями под жилет и рубашку, чтобы…

— Заходи как-нибудь на ужин, — с надеждой предложил Тесей, наконец расцепляя объятия. — Мне будет очень приятно.

— Постараюсь выкроить время, — соврал Ньют, закрывая за братом дверь на ключ.

***

Ночью он долго ворочался, даже едва не выпал из гамака. Но накопившаяся усталость взяла своё, и Ньют заснул, всей душой надеясь, что в царстве Морфея беспокойные мысли не станут его одолевать.

Ему снился Тесей. Они лежали в одной постели, под одним одеялом, в темноте, разгоняемой одиноким магическим светильником на тумбочке со стороны Тесея. Тот сосредоточенно читал какую-то книгу, покусывая губы, как всегда делал, полностью погрузившись в хитросплетения сюжета.

Лёжа рядом, Ньют мог бесконечно любоваться братом. В ровном волшебном свете схожие с собственными черты заострились, как у портретов на гравюрах. Ньюту хотелось раскрыть блокнот и зарисовать желанный профиль, чтобы потом, наедине с собой, молча разглядывать.

Но во сне он мог больше, чем в жизни. Больше позволить себе, не стыдясь и не скрывая желаний.

— М-м-м… Ньют? — Поглощённый чтением, Тесей не замечал ничего. Раскрытой ладонью Ньют провёл по жилистой груди, отнял книгу и положил на тумбочку обложкой вверх. Тесей посмотрел неодобрительно — ведь от такого обращения книги портились, но промолчал и сам потянулся за поцелуем.

Во снах целовать Тесея было естественно, как дышать, ловить в чужом дыхании нотки яблок и миндаля — для Ньюта так пахла Амортенция. Но проснувшись, он бессильно сжимал кулаки и, сцепив зубы, начинал утро с самой сложной и грязной работы, прежде чем даже позавтракать. Физический труд успокаивал, и к приходу Банти Ньют уже мог улыбаться, запрятав поглубже порочную страсть. И так до следующей встречи с братом.

Хвала Моргане, что до командировки осталось чуть больше недели.

***

— Как это — пропал? — растерянно переспросил Ньют. Моргнул раз, другой. Восприняв пугающее известие ушами, он отказывался признавать его головой.

— Ваш брат не выходит на связь уже несколько дней, — пояснил Трэверс. — У нас нет оснований полагать, что он молчит по собственной воле.

Мимо, громко переговариваясь, проходили спешащие по домам волшебники, с грохотом проехал зачарованный пылесос, а домовой эльф под пристальным взглядом гоблина в униформе «Гринготтса» почти закончил складывать в шкатулку монеты из фонтана.

Ньют смотрел по сторонам, точно сейчас в толпе мелькнёт знакомая широкая улыбка, и брат, спрятав ладони в карманы, степенно подойдёт и усмехнётся в лицо начальнику.

— Где он пропал? Что ему было приказано? — Перехватив поудобнее ручку чемодана, покрытого африканской пылью, Ньют воинственно вскинул подбородок.

— Это закрытая информация, мистер Скамандер, — как по инструкции, написанной задолго до его вступления в должность, ответил Трэверс. — Мы прикладываем все усилия, чтобы найти вашего брата живым.

— И именно поэтому вы подстерегли меня в Атриуме? Чтобы попросить не волноваться?

Трэверс тяжело вздохнул. С каждой доски объявлений на них свысока глядело надменное лицо Геллерта Гриндевальда. Точно его обладателя избрали Министром магии, а не объявили в международный розыск.

— Послушайте, Ньют. — Трэверс устало потёр висок. — Мы с Тесеем далеко не всегда сходились во взглядах, когда дело касалось работы, но я высоко ценю его способности и не стал бы разбрасываться такими людьми…

— Вы уже отправили его на смертельно опасное задание, — грубо прервал его Ньют.

— Не стал бы разбрасываться, — спокойно проигнорировал этот выпад Трэверс. — Поиск уже начат, и лучшее, что вы можете сделать для брата, — это успокоиться, пойти домой и не вмешиваться.

Ньют дёрнул уголком рта. Не вмешиваться, значит. Пойти домой, распаковать подаренный Тесеем чай с пряностями и начать день за днём готовиться к мысли, что брата больше нет. Хотя сова только вчера доставила от него открытку…

— Надеюсь на ваше понимание, мистер Скамандер. — Приняв молчание за согласие, Трэверс коротко кивнул и растворился в толпе.

Дома Ньюту пришлось спешно намазать запястье лечебной мазью. Его даже на тренировках никогда не расщепляло, и потом, даже в самых, казалось бы, щекочущих нервы погонях и преследованиях. Но исчезновение Тесея было чем-то хуже, выходящимза рамки не просто привычного — допустимого.

Иногда Ньют думал — пусть бы он вовсе не рождался. Или Тесей. Каждому было бы лучше без другого: Тесей не мучился бы, пытаясь понять, почему раз за разом младший брат отталкивает его, избегает; Ньюта не преследовали бы мысли, в которых он, забыв себя, прижимал старшего брата к стене, суматошно целуя.

Бросив пальто на спинку первого подвернувшегося стула, Ньют опустился на кровать, натужно скрипнувшую под его весом. Тесей, случалось, отчитывал его, находя спящим то на широком подоконнике в библиотеке, то под растущей в саду разлапистой елью. Всякий раз голос брата был преисполнен искреннего беспокойства, Ньют же злился и огрызался в ответ. Что ж, Тесею достался брат с червоточиной.

Поднятый на ноги сумасшедшей надеждой, Ньют бросился к оставленному на входе чемодану. Открытка лежала между рубашкой и записной книжкой, немного помявшаяся, но читаемая. У Тесея был крупный, уверенный почерк с завитушками, так не похожий на торопливый почерк Ньюта.

«Здравствуй, брат.

Не знаю, с какой скоростью до Африки долетают новости из старой доброй Европы, но у нас все на ушах стоят. Из-за Гриндевальда, конечно. Не могу не признать, говорит он складно, только вот идеи эти не по нраву Конфедерации (и, Мерлин, они правы).

Не хочу, чтобы тебя это затронуло, но, боюсь, однажды выбора не останется даже у тебя.

Всегда с тобой,

Тесей».

На обратной стороне открытки в акварели был запечатлён городской пейзаж — яркая улица, стиснутая рядами домов, заканчивалась монументальной аркой. Второй план был размыт, но Ньют узнал это место.

Зацепка. Моргана, Мерлин, спасибо, что Тесей не оставил его мучиться в неведении, обивая порог кабинета Трэверса в надежде хоть что-то узнать о судьбе старшего брата.

Слабо улыбнувшись, Ньют выдернул из блокнота лист и набросал записку для Банти. Теперь он, по крайней мере, знал, с чего начать.

***

— Винда, будь добра, оставь нас с мистером Скамандером наедине.

Волшебница с явной неохотой опустила палочку, нацеленную точно в грудь Ньюта, и аппарировала прочь.

— Присаживайтесь. — Гриндевальд вальяжно обошёл низкий журнальный столик, на котором стояли пустые чашки и блюдо с остатками печенья, и опустился в кресло, закинув ногу на ногу. — Прошу, присаживайтесь, — с нажимом повторил он, раскрытой ладонью указывая на соседнее кресло. Ньют, не отводя взгляда от лица тёмного мага, занял предложенное место. — Полагаю, мистер Скамандер, вы искали встречи не ради того, чтобы влиться в ряды моих сторонников. Хотя, не буду скрывать, я был бы рад видеть вас на своей стороне.

Ньюта передёрнуло. Гриндевальд вёл себя как тогда, в допросной МАКУСА: говорил неспешно, даже мягко, едва заметно улыбался, и в каждом его жесте чувствовалась угроза. Что ж, он сам пришёл в логово льва, и странно было бы найти на его месте ягнёнка. Лев, кажется, был сыт и расположен к разговору.

— Я ищу своего брата. Тесея.

— И вы полагаете, я могу что-то знать? — уточнил Гриндевальд, вздёрнув брови. — Я не детективное агентство, мистер Скамандер, и не бюро находок. Вам стоило обратиться во французское Министерство.

— Тесей искал вас. — Ньют не собирался отступать. Львы не играют со своими жертвами, прежде чем убить. — И пропал. Вы не можете не быть причастны.