Высокий статный мужчина с очень длинными и густыми волосами, в темных очках и черном кожаном полупальто с продолговатой дырой в районе плеча, быстрой походкой шел по нью-йоркской улице. Он являл собою вид человека, к которому не то что обычный прохожий, но даже полицейский вряд ли подойдет. Ноги уже унесли Тони далеко от клуба, где его приятели жутко напились, получив радостную весть. Состояла эта весть в том, что захваченная ночью винтовка изготовлена на заказ в очень известной бельгийской компании. Вычислить по ней хозяина — плевое дело, тем паче со связями самого Блэка в оружейном сообществе. Только вид его никто не назвал бы радостным.
«Ловля на живца» не удалась. А значит, все может быть кончено, и уже очень скоро. Сердце щемила невыразимая боль, и, изменив всем своим прошлым принципам, Тони остановился возле арки, облокотился спиной о стену незнакомого здания, набрал на телефоне заученный наизусть номер. Ему казалось, что он сойдет с ума, если будет занято, или ответа не последует. Но к счастью в трубке раздался женский голос, не слышанный так давно: «Слушаю вас. Говорите же». На несколько секунд, пока девушка не повесила трубку, сердце словно остановилось. В глазах было мутно, все вокруг пусто и не значимо. Он не решился ответить и пошел дальше. Впереди был чужой дом, какое-то чужое существование и постоянный призрак гибели рядом.
Ноутбук белокурого обитателя крохотной квартирки на окраине подал тихий сигнал о получении нового электронного письма. Оторвав от подушки тяжелую голову и нехотя взглянув на экран здоровым глазом, Шторм-Спринг увидел очередной отчет о звонках Тони Блэка. Последний набранный номер был ему не знаком.
Комментарий к Часть 4 «Ловля на живца»
*Праджекты – социальное жилье, субсидированные государством и городом дома, построенные специально для стариков, инвалидов, малоимущих, которым оказывается помощь в оплате самого жилья, коммунальных услуг и т.п. Как правило, такие дома населяют безработные семьи афроамериканцев, латиноамериканцев, беженцев из других стран, живущих на государственное пособие.
========== Часть 5 «Многое о прошлом и немного о шоколадном мороженом» ==========
Номер был городской. По кодификатору — Ньюбург, старый захолустный городишко в 100 км от Нью-Йорка. Даже открытая база данных показала адрес и сообщила, что это муниципальное жилое здание. Транди не стал никого напрягать и прибегнул к старому доброму приёму — набрал номер соседней квартиры, представился почтальоном, которому поручено доставить пакет из рук в руки. Посетовал, что не нашел номера по нужному адресу и поинтересовался, в какое время жилец бывает дома. Пожилой мужчина без задней мысли выложил ему всё на чистоту. Люди в захолустье почти всегда доверчивы и открыты.
— У вас пакет для мисс Муррей? Она приехала к нам недавно из Швейцарии.
— Да, да. Пакет из Швейцарии. Как, вы говорите, зовут адресата? Не могу разобрать, плохой почерк. Не знаю, как обратиться.
— Мисс Эйрин Муррей, представитель Всемирного Фонда Дикой Природы. Почетный гость нашего города, будет заниматься решением экологических проблем и проектами обновления городской инфраструктуры.
— А дома её когда можно застать?
— Каждый вечер, после шести. Вчера я видел ее в начале седьмого.
— Благодарю, вы мне очень помогли!
Привычный очень быстро воспринимать информацию Шторм-Спринг уже через несколько минут составил представление о роде деятельности мисс Муррей. World Wide Fund for Nature — WWF — огромная международная организация, 4,5 миллиона работников. В Швейцарии — секретариат и головной офис. На сайте, конечно же, только данные о руководстве. И в любом случае непонятно, какое отношение к этой барышне, посвятившей жизнь столь благородному делу, имеет мафиози Энтони Блэксмит.
Небольшое письмо, содержащее всю известную пока информацию об Эйрин Муррей, отправилось к незаменимому помощнику Хью. Хакер ответил не очень быстро и не очень содержательно. «Эйрин Муррей, родилась в сентябре 1964-го в графстве Тирон, северная Ирландия. В 1970-м с семьей переехала в Шеффилд. По окончании дорогой престижной школы в 1983-м*, поступила в London School of Economics, которую в 1988-м окончила с отличием. С того же года работает в WWF, в настоящее время в должности менеджера международных социальных проектов». К письму была приложена не очень четкая фотография: полненькая девушка маленького роста в светлых брюках, рубашке и шляпе, из-под которой выбивались рыжие волосы, держала на руках львёнка. Не красавица, но и не уродина. Эдакая миловидная помпушка с очень грустными выразительными глазами, умилительно глядящими на животное.
Вот и зацепка. Они росли в Шеффилде, возможно, ходили в одну школу. А потом учились в университете. Умная и добрая отличница, благодаря помощи которой Блэку и удалось закончить столь престижное учебное заведение. Не очень понятна была разница в возрасте в два года. А еще Транди чувствовал, что мисс Муррей и Тони связывали далеко не только студенческие годы и учеба.
«Первая любовь? Возможно, не прошедшая до сих пор?»
Странным образом что-то очень больно кольнуло Транди острой иголкой прямо в сердце. В глубине души он приписывал одиночество Блэка и его не всегда понятное, почти жестокое отношение к женщинам вещам иной природы. То были лишь догадки, но иголка глубоко засела и саднила в груди.
***
Иногда бывает так, что в одном классе оказываются дети, один из которых старше второго даже не на год, а на целых два. Энтони, рожденного в середине ноября, родители не стали раньше времени отдавать в школу. Да и сынишка не выказывал никакой тяги к обретению навыков чтения, счета и письма. За партой Тони оказался, будучи уже почти восьмилетним. Отец Эйрин, напротив, решил отдать дочь в престижную гимназию в возрасте шести лет. К тому времени она уже знала алфавит, запросто читала простые фразы в детских книжках, безупречно складывала и вычитала небольшие целые числа. Для смышлёной энергичной малышки дирекция даже сделала скидку в оплате обучения, и это обстоятельство играло большую роль для семьи Муррей. Эйрин ходила с бантиками, когда другие девочки уже примеряли каблуки и таскали у матерей косметику. Ее семья была, пожалуй, самой бедной из всех, чьи дети попали в этот класс. Поэтому над ней нещадно издевались. А еще завидовали ее успехам в учебе. Только на физкультуре вновь смеялись в голос, когда ее бессильные крохотные ручки не могли даже полностью обхватить канат, равно как и удержать ее на перекладине. Англичане вообще не очень любят ирландцев, и это общеизвестно. Тони всегда был выше ее на голову. Со своего места позади школьной комнаты ему было хорошо видно Эйрин. Однажды перед контрольной, понимая, что не сделает ничего, он сам сломал ее первую парту, и радушно пригласил отличницу сесть рядом, когда девочка в растерянности смотрела на упавший подломленный стол. Учитель не был против, а Эйрин запросто за время урока решила все задачи и себе и ему. Ну, а после на перерыве, когда один из одноклассников сильно оскорбил ее, отнял сумку с принадлежностями и убежал в парк, Тони это просто взбесило. Догнав негодяя, он так отделал его, что потом вызвали в школу родителей, а парня отправили в больницу со сломанным носом и ужасающими синяками. Благодарная девочка бойко и уверено защищала его во время инцидента и очень переживала из-за небольшого рассечения, полученного в драке им самим. С тех пор выпады в сторону ирландки заметно поутихли, а Энтони начал считать себя ее защитником.
По утрам он занимал для нее место в школьном автобусе, а она всякими хитростями передавала ему на уроках записки с решением задач. Не отвернулась и в дни страшного скандала, когда Энтони арестовали за драку и нашли у него арсенал незаконного боевого оружия. В старших классах за красивым и рослым парнем увивались все девицы их группы. А он на вечеринке по окончании 10-го при всех вытащил Эйрин на сцену танцевать с ним главный медленный танец. И прилюдно поцеловал, шокировав и своих поклонниц, и саму девушку. Ему было 18, ей 16. Она была одета в простоватое нелепое платье и почти не ношенные, но старомодные туфли своей матери. Она совсем не умела танцевать, ее за глаза называли пухлой дурнушкой. И после такой публичной выходки Энтони Эйрин просто убежала в парк. Но он догнал ее, и до самого утра они сидели вдвоем под своим любимым деревом, болтали о всяком. А его губы между разговорами кусали ее щеки и виски, ноздри вдыхали запах ее волос, а руки лезли туда, куда при всех не положено.
