Боде рассмеялась над описанием, которое, как она должна была признать, было довольно точным.

— Расслабься, Мэт. Я все еще я. — Мэт усмехнулся и повернулся к Рифу.

— Так это твой парень, о котором говорилось в мамином письме? — Боде кивнула и отошла в сторону. Риф кивнул, отдав честь Аша’Мана, не сводя глаз со Стражи Последнего Часа. Мэт улыбнулся еще шире и указал на охранников.

— Расслабься, друг. Эти парни похожи на дрессированных собак; они не кусаются, пока не прикажет член королевской семьи.

Риф посмотрел на Мэта, прежде чем ответить.

— Я беспокоюсь не о них, — сказал он, провожая взглядом Сул’дам и Дамани, когда они проходили мимо. Аливия выглядела хуже, чем Риф, как будто ее сейчас стошнит, ей хотелось сжечь внутренний двор до основания.

Мэт вдохнул через нос и похлопал Рифа по плечу, глядя ему прямо в глаза.

— Рифтен, верно? — Риф кивнул. — Ты действительно думаешь, что если бы Боде угрожала хоть малейшая опасность, я бы пригласил ее сюда? Неужели? — Риф опустил глаза, подумал и покачал головой. Мэт снова улыбнулся.

— Можешь расслабиться. Ничего с вами не случится. — Он вырвал у стражника ашандарей и отошел назад. — И не думай, что ты сорвался с крючка, Аша’Ман, — сказал он с притворной строгостью. — Я все еще старший брат Боде, и у меня есть свой способ проверить тебя. А до тех пор я за тобой присматриваю.

Боде вздохнула при виде чувства юмора брата, однако Риф рассмеялся. Он посмотрел на Боде, которая жестом велела ему следовать за Мэтом. Боде взяла Аливию за руку и подтолкнула ее вперед.

***

Ирелла убрала руки с головы старика, который улыбнулся ей тремя зубами и поблагодарил. Его кашель исчез благодаря ее исцелению. Ирелла, проходившая обучение в Белой башне, улыбнулась, чтобы скрыть отвращение. Старик нищий заковылял прочь, опираясь на старый посох, возможно, менее старый, чем тот, кто им пользовался.

Ирелла вздохнула и попыталась подавить горечь. Она вспомнила тот день, чуть больше недели назад, когда ее зачислили в Родню. Она прибыла в Кэймлин из Белой башни и получила указания, как добраться до дома Родни, большой усадьбы во Внутреннем городе.

Она была вынуждена признать, что Родня была весьма приветлива, ее приняли в течение часа. После зачисления они назначили ей наставницу, женщину, которая научит ее обычаям Родни, какими они были до их раскрытия Илейн и Найнив, и какими они стали сейчас, в Андоре. Сибелла, тощая женщина с желтыми волосами, была ткачихой ковров в Эбу Дар. Она рассказала историю Родни, а также их правила, как старые, так и новые. Она объяснила систему рангов, основанную на возрасте, и обязанности в Родне, которые проживали в Андоре, в Кэймлине или где-то еще.

Родня заключила соглашение с королевой Илэйн Седай об оказании помощи в Исцелении и Перемещении граждан Андора в обмен на жилье и защиту. Группы Родни были созданы в крупных городах Андора, таких как Беломостье и Арингилл. И в рамках Шончанского соглашения с Тар Валоном женщины из Родни, захваченные сул’дам, были освобождены и возвращены на Андорскую землю.

Помимо обучения правилам, Сибелла расспрашивала Иреллу о ней, о ее происхождении, способностях и талантах, о ее мнении, несмотря на молодость и низкий статус в иерархии Родни. Она казалась вполне счастливой, когда Ирелла упомянула о своем умении исцелять, даже новыми плетениями, изобретенными Найнив Седай. Это было далеко от равнодушия Айз Седай.

Но, несмотря на теплый прием, Ирелла не могла не думать о том, в чем ей было отказано. В течение девяти лет она мечтала стать Айз Седай, и эта мечта была разрушена. Девять лет она трудилась в поте лица, пытаясь получить шаль, и спустя почти десять лет они отвернулись от нее. Она больше всего на свете хотела присоединиться к Красной Айя и помочь миру, уничтожая мужчин, способных направлять, которые разрушили мир и все еще были угрозой.

Ирелла была назначена на Исцеление в первую неделю, главным образом для каменщиков и плотников, пострадавших во время реконструкции Кэймлина. Честно говоря, это было унизительно. Она обладала силой Айз Седай, и она была вынуждена жить в трущобах с отбросами Белой башни.

Ирелла поплелась к обеденному залу в усадьбе Родни. Завьеру лучше закончить свое пребывание в Башне в ближайшее время. Его слова о том, как с ней обращались в Белой башне, пробудили некоторые идеи относительно закостенелых статуй, которые называли себя Айз Седай. И эти идеи были нехорошими.

***

Мин Фаршав, Провидица Судьбы, Говорящая Правду Шончанской Императрицы, усмехнулась, глядя на брошенные кости. Фермер из Эбу Дар проклял свою неудачу и двинулся дальше, прихватив с собой выпивку. Мин не была уверена, чем это было вызвано, то ли титулом Мэта, Стражами Последнего Часа или присутствием среди них Аша’Мана, одного из тех, кто нанес первое истинное поражение так называемой «Победоносной армии».

До того как Шончане и большая часть Победоносной армии отплыли обратно в земли Шончан, Мэт нашел время на создание нескольких игорных домов в Эбу Дар, финансируемых Хрустальным троном. Мин все еще не понимала, почему Фортуона позволила это, но ей было все равно.

Мин внимательно наблюдала, как Мэт бросил кости и выпало шесть корон. Несмотря на потерю статуса та’верена, легендарная удача Мэта едва пошатнулась. Теперь, вместо того чтобы выигрывать каждый бросок, он просто выигрывал девять из десяти. И даже при этом он, казалось, чувствовал, когда проиграет, и, таким образом, мало что потерял, но много приобрел. Возможно, именно поэтому Фортуона позволила себе это; он так редко что-нибудь терял.

Мин посмотрела в сторону, чтобы увидеть будущего зятя Мэта. При первой встрече Мин увидела красную ленту, обвязанную вокруг их запястий. Не нужно быть гением, чтобы понять, что они привязаны друг к другу сердцем. Мин снова сосредоточилась на игре; это была ее первая ночь отдыха в качестве Говорящей Правду Фортуоны за несколько недель, и ей хотелось насладиться этим отдыхом.

***

Риф попытался сосредоточиться на игре, или, как Мэтрим назвал это «способом проверки Рифа». Риф ухмыльнулся, почувствовав, как в Узах мелькнуло веселье; по крайней мере, Боде хорошо проводила время. Риф подскочил, когда Мэтрим швырнул ему стаканчик с костями.

— Еще раз, Риф. Давай посмотрим, из чего ты сделан, — сказал он беспечно. Риф с трепетом посмотрел на стаканчик с костями и его близнеца, стоявшего перед Мэтом. У него никогда не было ни денег, ни желания играть в азартные игры, поэтому у него было мало практики в этом деле. Эта часть ночи была тем, чего он боялся больше всего, и не без оснований. Он проиграл каждый бросок, который делал.

Риф призвал пустоту и взял кости. Рискнув, он передвинул все свои деревянные фишки, которые стояли на кону вместо корон, с изображением лисы, гоняющейся за воронами, и начал встряхивать стаканчик с костями. Риф ухватился за Источник, оседлав бушующий шторм огня и льда, которым был саидин. Он сосредоточился на стаканчике с костями, каждый надрез и углубление на деревянном сосуде был виден ему, желая, чтобы кости выпали в его пользу и выиграть.

Риф опрокинул стаканчик на стол одновременно с Мэтримом. Словно реагируя на действия, в глазах расцвела головная боль. Боль была внезапной и острой и исчезла прежде, чем он успел схватиться за голову. Риф покачал головой и отпустил источник. Он затаил дыхание, пока они с Мэтримом проверяли кости. …

***

Мин уставилась на Рифтена широко раскрытыми глазами. Когда он бросил кости, на краткий миг ей предстало видение над его головой. Это было похоже на пару игральных костей, падающих на ткацкий станок, нити которых поднимались, чтобы ухватиться за кости. Она не была уверена, что это значит, но чувствовала, что это важно.

***

Риф уставился на кости перед собой. Шесть корон. Его взгляд метнулся к Мэтриму. Пять корон. Что только что произошло? Мэтрим никогда не проигрывал, когда ставил так много. Всякий раз, когда он проигрывал, он ставил ровно столько, чтобы просто играть.