И в определенный момент они наконец-то увенчались успехом. Окошко, до этого раздражающе светившееся красным светом, вдруг мигнуло зеленым, сообщило, что доступ открыт и явило его нетерпеливому взору небольшой аудиофайл.
— Что это, Пятница? — машинально спросил он, почему-то не решаясь нажать на воспроизведение.
— Тебе же доступно прослушивание, — непонятно отозвалась она и замолкла.
Хотя Питер, охваченный странным волнением, вдруг подумал, что если бы она запретила, то он бы послушался.
Совершенно неуверенный, что поступает правильно, он нажал на стрелочку. Пару секунд слушал непонятную тишину со скрипами и шорохами. А потом замер.
Потому что по комнате, заполняя собой все пространство, разлился родной, въевшийся в каждую клеточку, голос Тони Старка. И он обращался прямо к нему.
В первое мгновение Питер инстинктивно дернулся, чтобы оглянуться по сторонам: что, они уже вернулись? Но разум тут же осадил напрягшееся тело: конечно же, нет, это всего лишь аудиозапись.
В ней нет ничего необычного. Совсем ничего.
И то, что она начиналась со слов «привет, Питер», тоже…
Весь мир вокруг словно вмиг отошел на второй план. Питер, замерев на месте, стиснув узкие подлокотники так, что, похоже, они треснули, весь обратился в слух. Сейчас на землю могли напасть Читаури, Танос, темные эльфы и йотуны одновременно. Питеру было на все пофиг. Он слушал Тони, который торопливо, нервно, то и дело прерываясь, говорил ему…
— Привет, Питер… Черт, чувствую себя полным идиотом. Представляю, как бы ты ржал, если бы увидел, чем я сейчас занимаюсь. Прикинь, сижу в мастерской на столе, пью виски из горла и разговариваю с тобой. Как думаешь, это уже полное сумасшествие, или у меня еще есть шансы?
— Пятница, — пересохшими губами прошептал Питер то, что сразу же кольнуло в мозг раскаленным жалом, — как давно была сделана запись?
— За семь месяцев до возвращения павших из Камня, Питер.
От негромкого и почти сочувственного голоса Питер почувствовал себя так физически хреново, что ему нестерпимо захотелось свернуться калачиком в этом кресле.
За семь месяцев до возвращения павших из Камня…
— Да, знаю, бред, — продолжил Тони после небольшой паузы, и было отчетливо слышно, как он усмехается. — Но это не я, честное слово! Это все она! — голос стал глуше, словно он заговорил в сторону. — Не отнекивайся, детка, и признайся мистеру Паркеру, что это все твоя идея, а то он будет обо мне плохого мнения… Не хочет, нахалка, ты глянь, Паучок, как подавать дурацкие идеи, так она первая, а как нести за них ответственность, так сразу прячется в виртуальные кусты.
Он вновь замолк и сделал громкий глоток. Его шумное, сбивчивое дыхание отдавалось у Питера где-то внутри так мешающих прутьев грудной клетки. Он сам не заметил, как всем телом подался вперед, боясь проронить хоть одно слово. Но чувствовал, что больше всего на свете ему сейчас хотелось погладить Тони по колючей щеке.
— Короче, ладно… В общем, смотри, карапуз, по словам этой компьютерной шантажистки я прямо жуть как нуждаюсь в эмоциональной разрядке. Типа я в стрессе, напряжении, эмоциональном выгорании и прочей хрени.
— Не типа, а совершенно однозначно, — вдруг вступила в разговор вышеупомянутая нахалка и шантажистка. — Ваши показатели, сэр, зашкаливают за все допустимые пределы. Вы давно пересекли ту грань, за которой у обычных людей начинается нервный срыв.
— Вот-вот! — Тони вроде бы засмеялся, но от этого смеха Питер ощутил себя так, словно его нервы начали медленно вытягивать и тут же, даже не отрезая кусочки, прокручивать в мясорубке. Никогда — никогда! — не слышал он у живого человека такого больного, такого острого, такого колючего смеха.
— И, представляешь, Питер, она вдруг заявила мне, что одной из самых эффективных методик снятия стресса от… утраты близкого человека, — пауза в его речи была почти незаметна, но для Питера она равнялась минуте молчания, — является общение с этим человеком. Якобы нас тяготит все то, что осталось невысказанным, несделанным, и если это выплеснуть, то станет легче. Эту методику типа используют анонимные алкоголики, а главное, группы помощи тем, кто потерял людей… тогда. Представляешь, у них целые группы! Я даже смотрел видео несколько раз на ютубе. Думал, чем черт не шутит, вдруг, и правда…
Он осекся, замолчал как-то сконфуженно, и Питер словно наяву увидел, как досадливо тот поморщился и взмахнул рукой.
— Сидят, обсуждают, рассказывают, блять! Что они понимают вообще?! Что они знают о том, как…?! — он вдруг явственно заскрипел зубами от злости и вновь замолк на несколько мгновений, но потом смог взять себя в руки и продолжил почти нормальным голосом: — Так вот… она меня так достала, что я решил попробовать. Исключительно, чтобы от нее отделаться, конечно! В общем, что я там должен сделать по словам этих шарлатанов? Рассказать, что меня тяготит, и в одно мгновение мне станет легче? Да не вопрос, это же проще простого! Окей, если абстрактно, то по моей вине сдохла половина вселенной, а если конкретно, то на моих глазах превратились в пыль несколько типа крутых чуваков, девушка-антенна, приставучий волшебник и один мелкий несносный паучок. Последний испарился буквально у меня на руках. Вот собственно и всё. Мелочи какие, правда, Пит?! Я высказался, а значит, в следующую же секунду мне станет так легко, что я воспарю без всякого костюма!
Звук удара раздался так внезапно, что Питер невольно вздрогнул. Не иначе, Тони в бессильной ярости саданул кулаком по столу или швырнул что-то в стену.
— Как ты там, малыш? — после тянувшегося мучительно долго молчания вдруг спросил он, так тихо, что без своего улучшенного слуха Питеру пришлось бы изо всех сил напрячься, чтобы хоть что-то разобрать. — Где ты вообще?! Куда тебя уволокла эта сволочь, которую я уничтожу, которую сотру в точно такую же пыль, обещаю тебе!.. Я только надеюсь, что ты ничего не вспомнишь, когда вернешься. А ты вернешься, слышишь?!
Его тусклый голос вдруг стал таким высоким, таким надломленным, что Питер невольно забрался с ногами в кресло и плотно обхватил колени руками, бессильно думая, за что ему все это. Главное было — не думать, за что это — Тони.
— Я не знаю как… Пока не знаю… Черт, мы столько всего перепробовали, Питер, знал бы ты… Но мы придумаем, это ничего, мы обязательно найдем способ, слышишь?! Потому что я тебя там не оставлю, блять! Потому что твое место — здесь, рядом со мной, в моей мастерской, моей кухне, моей Башне, моей голове, моей кровати, в конце концов! Ты вообще понимаешь это?! Ты вообще знал это, Питер?! Какого хрена ты вообще забрался в мою жизнь так, что теперь ничем не выковырять?! Забрался, приучил, приручил. Улыбочкой этой своей, глазками щенячьими, всегдашней готовностью помочь, постоянным болтанием где-то под ногами. Незаметно так, потихоньку… Ты — настоящий Паук, — нервно хохотнул он, — расставляешь свои сети и, мило улыбаясь светлой улыбкой, ждешь, кто же в них попадется. Ну вот. Я и попался, мелкий. Как же это примитивно и пошло, да? Стареющий богач и юный мальчик… Аж зубы свело бы от омерзения, если бы. Если бы это было не о тебе, ребенок. И знаешь… Я ни капли не жалею, что попался в эти сети.
Он вновь отвлекся на виски, и Питер не мог отстраненно не удивиться, как такая доза спиртного совершенно не сказывается на Старке. Раньше он улавливал, что Тони выпил, по малейшим изменениям в голосе. Сейчас их не было, хоть под микроскопом ищи.
— Вчера опять попалась на глаза та фотка. Я ее спрятал в самый дальний ящик, но Дубина искал старые чертежи и вытащил. Еще на стол водрузил, сволочь железная, вверх ногами, правда. Зато теперь сертификат выглядит по-божески. Правда, мы с тобой стоим на голове, но, знаешь, это даже символично. Кажется, с тобой, карапуз, весь мой мир встал на голову.
Вновь повисла тишина, которую Питер боялся прервать даже вздохом. Да, он знал, что дорог Тони, что тот с ним вовсе не только из-за секса, но… Черт, что ж так защипало глаза-то…
