За этот год он отработал до практической вершины Шии-Чо, начал робкие попытки покорить Ниман, имея мысль пафосно размахивать двумя мечами. А после брошенного вскользь замечания, что Экзар Кун владел Ниманом, но при этом пользовался посохом, ему вообще снесло крышу.

Сварганил себе два клинка, которые соединялись в посох и косплеил Экзара.

Ладно, лирика.

========== Глава2-3 ==========

Серенно, три года долой.

Когда я зашёл в комнату, Эрвин, сидя в глубоком кресле, отдавал распоряжения слугам. Впрочем, тут же прервался и сделал жест рукой, типа “сгиньте, но смотрите у меня!”

Слуги совершили общий поклон и бочком-бочком двинули на выход.

Сам же Хеттон встал и величественно поклонился.

Я коротко кивнул ему и пожал руки всем удаляющимся слугам, аллес капут, у хозяина особняка отчётливый фейспалм.

Всё просто – я свой парень, который пил со всеми пиво, рассуждая о бабах и травя анекдоты, который, заходя к поварам, чинит оборудование, который делает подарки бэбикам на день рождения. В итоге, я знаю все телодвижения в особняке.

Хеттон за время общения со мной пообтесался, у него теперь нет выражения на моське, как у обладателя “Сексуальной карты москвича” в магазине, когда он требует скидки.

Но всё же, воспитание в среде “аристократии” сделало своё дело. До сих пор он считает, что по праву рождения он превосходит кого-то.

Дичь, товарищи.

Перефразируя фразу одного из индейских вождей, мы не получили привилегии в наследство от своих предков, мы взяли их взаймы у своих потомков.

Почему рушились империи?

Да просто потому, что те, кого называли аристократией, занимались не пойми чем, вместо Служения. Когда они забывали, что происхождение в знатной семье – это аванс, который надо отработать.

— Учитель, — голос Хеттона торжествующе звенел. — У нас наконец появились союзники!

Жаль, он не смотрел “Шрек”, а то я бы процитировал: “Осёл, нет никаких “нас”, есть я и моё болото”. Не поймёт. Хаттона с ней, с цитатой.

А вот остальное надо поправлять.

— Отлично, ученик, отлично. — Я прошел к панорамному окну и уселся в глубокое кресло.

Повинуясь движению мысли, дверцы бара распахнулись, бутылка прыгнула в руку.

Хозяин чуть поморщился.

Да, я предпочитаю пиво! И мне глубоко насрать, что в среде большинства аристократишек это считается плебейством.

И теперь в барах особняка всегда есть бутылки пиваса.

Хорошо пошла! И таки да, я пью с горла.

Хеттон ожидаемо не услышал в моём голосе радости.

Выигрывая время, он тоже умостился в кресло по соседству и пролевитировал к себе бутылку какого-то пойла наверняка нереальной выдержки. Бокал тоже присутствовал в комплекте.

Аристократ, блин горелый.

— Учитель, ты недоволен?

Я пожал плечами.

— Да как сказать. В принципе, насрать.

Его брови взлетели вверх:

— Почему?

О его телодвижениях я прекрасно знал. И о мечтах тоже. Причём сознательно давал ему возможность действовать, наблюдая. Пришел же я поговорить потому, что пришла пора подкорректировать “политику партии”. Если получится. Если нет - ну что же, вывод тех активов, которые я счёл нужным вывести с номерных счетов почивших бозе членов Братства, произведен. А потом - как говорила моя бабка, “зад об зад и кто дальше прыгнет”.

Сымитировал усталый вздох:

— Заручился ты помощью союзников. Твой Антиреспубликанский Освободительный Фронт победил. Серенно вышел из состава Республики. Дальше что?

В его глазах ступор. Не понимает.

Дожмем:

— И, самое главное – чем ты будешь расплачиваться со своими союзниками?

О, ожил.

Над этим он явно думал.

Тянет время, отпивая винчик.

— Учитель, мы договорились о создании Королевского совета, в который войдут…

Я пренебрежительно махнул рукой и он замолк, выжидающе глядя на меня. Ну ещё бы, его учителем я был только на тренировках, а в политике он считал себя этаким сорокавосьмилетним зубром, а меня двадцатилетним сопляком.

Да и я до сих пор демонстративно держался в стороне от всего этого.

— Хеттон, я тебя понял. Став королем, ты просто планируешь подмять бывших союзников. Причем вариант “они не позволят этого сделать” даже не рассматривается. Так?

Он кивнул.

— Вопрос у меня лично к тебе. Вот всё получилось, ты стал королём. Дальше что?

Аж поперхнулся, болезный.

— Ну, я поведу Серенно к могуществу и славе…

Покивал ему с соболезнующим видом.

Достал из кармана датапад, вывел диаграммы для наглядности.

— Смотри сюда, будущее величество. Сорок процентов населения живёт за чертой бедности. Безработица – восемь процентов. — Диаграммы переключались. — Оборудование добывающих комплексов изношено в среднем на шестьдесят три процента. Заводов любой промышленности в системе нет. Зависимость от импортных поставок продовольствия, – то, что здесь производится, обеспечивает только семь процентов населения.

Из разумных, занятых в различных сферах, имеют высшее техническое образование полтора процента. Медицинские услуги доступны только восемнадцати процентам населения. Школы могут посещать сорок процентов детей – их просто не хватает.

Погасил диаграммы.

— И как ты собираешься править? Ты считаешь, что та кучка аристократов это и есть Серенно? Вас меньше полпроцента, ученик. Всё население в кредитах. А валюты своей у вас нет, вы ее просто не можете обеспечить. И республиканские банки просто держат вас за яйца. Если им понадобится, то восстание “против тирании короля Хеттона” они обеспечат.

Он аж окаменел лицом.

— Да, нас мало, но наши люди справятся с любым восстанием!

Хоспидя, ну почему Далёкая-далёкая такая глухомань, что здесь даже про Наполеона не слышали? Даже про того, который из шестой палаты?

Придётся процитировать:

— Со штыками можно сделать многое, но на них нельзя сидеть. Лучший способ справиться с восстанием народа – это не дать повода ему возникнуть.

Пыжится:

— Быдло всегда недовольно. Мне что, угождать им всем?

Вторая бутыль пиваса скользнула в руку.

— А ты не держи разумных за быдло, вот и не придется угождать быдлу.

Излагаю ему теорию пассионарности.

— Понял теперь? Пассионарием нельзя стать, им можно только быть. И пассионарность – не родовой признак, они рождаются во всех слоях населения.

И тут нас прервала ворвавшаяся в кабинет Занна:

— Учитель, у меня получилось!

Потом, вспомнив о приличиях, сделала принятый тут книксен. Мы с Хеттоном переглянулись и синхронно подавили улыбки.

Девчушка обещала вырасти в красавицу, но не сногсшибательную, а такую, в которой есть то, что должно быть в любой девушке.

Такое маленькое, сморщенное, коричневое.

Изюминка, если кто не понял.