Ли Су был тем самым демоном, который всегда знал, где и что находится. В его квартале, разумеется. Это было его навязанным хобби, если можно так сказать — официально этим должен был заниматься кто-то другой.

Баам ходил от здания к зданию, между этажами, пока Ли Су не заметил, что кто-то очень потерянный проходит мимо него уже в третий раз, и при этом ни о чём не спрашивает и, кажется, вообще не замечает. Ли Су смеялся потом, рассказывая, как специально подождал ещё немного, чтобы убедиться, и лишь на пятый раз выловил его за локоть, готовясь к долгим и нудным объяснениям для новичков. «Я же не знал, что ты так быстро всё поймёшь» — вздыхал он потом.

Задание за заданием, они сдружились. В свои выходные Баам привык приходить к Ли Су и скрашивать однообразные дни разговорами — у демонов-искусителей значительно более свободный график. Тот, в свою очередь, рассказывал больше о предстоящей работе, об ответах на запросы об информации, а, получив повышение, стал ещё и саму работу рекомендовать.

Именно после повышения Ли Су у них и появилась возможность общаться в почти тихом месте, и даже перекусывать при этом — на новой должности у него были перерывы почти каждый день, и это не считая времени на сон.

Баам вздыхает. Разумеется, он знал, что друг вряд ли сможет помочь с отношением того человека, у Ли Су совершенно иной профиль, но… разве мог он не надеяться? Как говорится — надежда умирает последней.

========== Передышка ==========

Перед самым уходом друг дал совет, которому Баам и решил придерживаться — не показываться на глаза, контролировать опосредовано, через послания и знаки. Всерьёз браться за дело Бааму всё равно пока не нужно, а не давать сбиться с грешного пути можно и на расстоянии. Идеальная возможность отдохнуть.

Он гуляет по округе, выкраивая редкий свободный день на то, чтобы присмотреться к месту, где ему придётся провести много, очень много времени. Старая привычка. Он всегда так делал, когда работа обещала затянуться — не киснуть же весь день в тесной келье? День — да, два — без проблем, но не недели, не месяцы. Ему же, возможно, придётся ждать годы.

Церквушка мала, зато по всем традициям обладает своим полем и виноградником. Колодец, Баам может даже заглянуть в него, может похвастаться резьбой. Старой, как сам колодец, осыпающейся от слишком сильного прикосновения, но прекрасной, сдержанной. Возможно, полсотни лет назад какой-то мастер захотел отблагодарить монастырь за содержание, возможно, один из сирот открыл в себе неожиданный талант и однажды попросил разрешения украсить его. Вряд кто-то расскажет ему об этом. Да и не скажут незнакомцу правду. Тем более незнакомцу, что откажется переступать порог святого места.

Баам прыгает в колодец, парит, ощупывая стенки. И верно — старые следы на камне, будто кто-то долго скрёб пальцами, пытаясь выбраться. «Или когтями», поправляет себя Баам, приглядываясь.

О церкви это ничего не говорило — покажите колодец старше года, в который никто не падал? Зато говорило отсутствие костей на дне. Или они осели слишком глубоко, или даже животинку из колодца эти люди вытащили.

Церковь казалась праведной, такой, какой её представляют столь же праведные монахи, которых он привык совращать. Баам не понимал, как в такой благополучной церкви случилось бедствие в виде этого человека, Агеро.

Вопросов к бухгалтерии, в очередной раз потерявшей во время сборки половину информации из досье, становилось всё больше.

***

У Агеро был прекрасный, превосходный день! Награда, «скромная» благодарность, грела потайной карман, другая дожидалась его лишь через день или два. Недавно он перехватил ещё одно письмо, выглядящее ещё более перспективно, чем предыдущие — иметь в долгах влиятельную личность никогда не было лишним. Пусть даже влияние её было жалким, но оставалось влиянием, которого он не имел.

Войдя в келью, он торжествующе смеётся, пряча полученное письмо, перечитывая просьбу рассказать о том, есть ли среди послушников… определённый человек. Возможный наследник. Совпадали приметы, совпадали документы, в которые Агеро успел заглянуть в библиотеке, совпали рассказы и возраст. Ему вдвойне повезло — он никак с этим человеком не был связан, пару разговоров и редкие взаимные просьбы придержать стул, когда нужно было достать по той или иной причине до верхов высоких стеллажей. Ему даже не придётся изображать, будто он убивается из-за чужой пропажи!

Словно ребёнок, он тянется поделится своей радостью. Оборачивается, ожидая увидеть мрачно хмурящегося демона. Келья встречает его безмолвием. В сумерках можно различить тени, отбрасываемые яблонями, тишину перед грозой, которая давала ему время для составления плана, которая сможет скрыть любой восторженный восклик. Не отчаиваясь, он делает шаг к окну, скользя глазам по углам:

— Баам?

Короткий шорох, мелькнувшая тень, которую легко спутать с качнувшейся от ветра ветвью дерева. Весь вечер послушники жаловались, что за весь день не было ни дуновения, и судя по приметам, не будет до тех пор, пока не пройдёт, наконец, гроза. Ободрённый, Агеро продолжает:

— Барон Маури отплатил более, чем щедро для такой незначительной просьбы. Золотом, Баам, золотом!

Он качает головой, ловя шуршание крыльев, но так и не видя самого демона.

— И ты не представляешь, что я нашёл сегодня. Пока это бесполезно, но когда и в моих руках окажется власть…

На этот раз ответ — лишь тишина, и он в надежде оборачивается. Надежда рассыпается о совершенно пустую комнату. Агеро притихает. Закрывает окно, зажигает свечу и так же молча садится, перечитывая письмо. Если демон решил сегодня не показываться и все эти знаки ему лишь показались, то и радоваться, открываться было некому.

Ему стоит потратить на размышления так много времени, как он сможет. Он не знает, как вывести цель из монастыря, не знает, как передать из рук в руки человеку заказчика. Он даже не уверен, что сможет объяснить, почему пришёл он, а не настоятель или заместитель.

Мелькает шальная мысль о том, чтобы устроить беспорядки, в которых придётся участвовать всем. Он при любом раскладе сможет отмазаться от общественных работ, «слабое здоровье» не раз выручало его и до этого. Колодец? Справится один послушник, в крайнем случае двое. Дверь? Всё ещё не требует вмешательства.

Он вязнет в размышлениях, тонет. Словно дёготь, мысли замешиваются в ещё звенящей от недавнего искреннего восторга голове. Он произносит быстрее, чем успевает подумать:

— Баам, мне нужна твоя помощь. Если…

Когда он открывает глаза, перед ним всё ещё лишь его пустая комната.

Он клянёт себя — всего пару дней прошло, какая привязанность? Он не должен полагаться ни на кого. Демон… демон был полезен. Был бы. Если бы был.

Он трёт лицо.

Откидывается спиной на стол и вздыхает.

Под локтем что-то шуршит, хотя определённо не должно. Агеро с замершим сердцем оборачивается и видит… не Баама, конечно, но… письмо. Которого определённо не было, когда он вошёл в комнату. Улыбка сама растягивает губы, пока он читает короткий совет.

Не ушёл.

Не бросил

***

Несколько дней АА проводит в нездоровом оживлении, успешно скрывая его за простудой, имитировать которую научился ещё в детстве. Обдумывает, что же именно можно сделать с крышей храма, которую так давно не меняли. Обдумывает, как будет подделывать голос настоятеля, если идея окажется провальной. Обдумывает, под каким предлогом вывести нужного человека посреди ночи за пределы монастыря. Баам молчит. После того письма тот лишь изредка показывает присутствие — то свеча изменит цвет пламени, то тени нездорово покачнутся, начнут шириться, пока не поглотят весь пол, вернувшись к норме, едва он моргнёт. Сердце бьётся от страха, подкатывает к горлу и жмётся там, умоляя больше так не пугать, но каждый раз после этого он улыбается, спрашивая о чём-то, пытаясь разговорить.

Ему отчаянно нужен совет. Хотя бы один. Хотя бы небольшой. Ему нужна помощь, и единственный, кто мог протянуть руку помощи, скрывался в тенях и нашёптывал кошмары, безумные идеи, которые он всё равно раскладывал по кирпичикам, чтобы узнать, нет ли там скрытого, или хотя бы случайного совета.