–Передам с глубоким почтением…
–Ну, а раз нас уже нет, так и спешить некуда, – объявил вдруг Полыхай и снова наполнил кубки.
–Напьёшься, – заметил Отжигай. – А ещё лететь собрался.
–Да к маридам! Давайте, братья, за нас…
Опрокинули, выдохнули, в комнате аж дым повис коромыслом.
–Так что, Искрюгай, ты-то теперь как? – повторил Полыхай свой вопрос.
–Да как обычно. Мне улетать смысла нет, я всё-таки живу здесь, и библиотека тут, а мне сейчас над артикулами работать нужно…
–Как же ты джиннам в глаза смотреть будешь?
–Как всегда… Неужели ты думаешь, Полыхай, что наш позор будут помнить? Ничего подобного. Вот мы тут сидим, страдаем, а они давно уже в фанты играют и думать про нас забыли.
–Ах вот как… – потемнел молодой дипломат. – Ну, знаете ли, это как-то даже…
–А что, – усмехнулся вдруг Отжигай. – Всё правильно…
–Ничего не правильно! Они что тут думают – я им кто? Я, между прочим, не кто-нибудь, я – помощник господина посла!
–Штафирка ты гражданская, и сопляк до кучи, – припечатал корабельный джинн. – Не в свою гавань заплыли – за то и получили. Обидно, досадно, да ладно, утрись и отвернись, а себе на ус намотай – урок будет: неча в кирзачах по паркету… В общем, забей. Оно и к лучшему: мы – джины простые, нам своих забот на год вперёд…
–Эка ты разошёлся, – проворчал Полыхай, но гнев его уже угас. – Да и про другое я… Как ты теперь, Искрюгай, на свою Жарым посмотришь?
–Обыкновенно. Я, в общем, всегда знал, что не судьба…
Полыхай налил ещё серной.
–Экий ты, брат… спокойный, даже слишком!
–А что, правильно! – хрюкнул в кубок Отжигай. – Так оно легче…
–Ничего не правильно! – чуть было не взвился Полыхай по новой, но серная уже вязала язык, и поучать было лень. – Хотя, конечно, что уж тут поделать…
–А ничего и не надо «поделать», – заявил отходчивый Отжигай. – Жить надо, как жили, не в свои дела не соваться. Я теперь, конечно, тоже до дому полечу… Нам как будто в одну сторону – двинем вместе? Повидаю своих, а потом опять на флот попрошусь. Прикипел я к кораблям! Знаете, братья, вроде бы вода – вражья стихия, а на море чудо как хорошо! Люблю я море… Давайте споём?
…На взлётную площадку потянулись только под утро, и почему-то все трое, хотя с Искрюгаем уже раза два распрощались и даже, казалось, спать уложили, потому что у него важная работа – артикулы переписывать, и за неё надо браться только со свежей головой. Однако добраться до цели оказалось неожиданно трудно – и вовсе не причине излишка серной, а просто всё время по дороге кто-нибудь попадался и непременно шпынял:
–Куда, куда! А ну, назад! Не приведи Создатель, попадётесь на глаза…
–Каким ещё таким маридам на глаза? – вяло пытался грубить Полыхай, но к нему не снисходили даже для того, чтобы заставить прикусить язык и не оглашать чертоги славного Магмуни-сарая именем стократно проклятых врагов.
Даже саламандры и дэвы, которым вдруг именно теперь приспичило срочно поменять ковры в коридорах, норовили затолкать троих друзей в какие-то глухие уголки, откуда трудно было находить дорогу даже Искрюгаю, выросшему в недрах Бугай-горы. Но приятели не сдавались. Уже и недурно было бы в любом из этих уголков свернуться калачиком и поспать, да ведь всякая встреча, всякое оскорбление будили желание как можно скорее оказаться подальше от этих маридовых бань…
В конце концов Искрюгай вспомнил старую лестницу для техперсонала, и по ней таки вывел товарищей к служебному выходу на взлётно-посадочную площадку. Однако оказалось, что все труды были напрасны: благородное общество, к немалому удивлению молодых джиннов, оставило фанты и роскошные блюда и собралось именно здесь.
–Ну что за невезуха, – пробормотал Полыхай. – Слушайте, давайте хоть через окно вылетим, что ли?
–Я вам вылечу! – рявкнул невесть откуда взявшийся рядом Магмун-ага. – А ну-ка, быстро в свои комнаты, и чтобы носа не высовывали!
–Что-то случилось, дядюшка? – спросил Искрюгай.
Но дядюшке было не до разговоров. Нахмурился он и прорычал:
–Я сказал: быстро!
Да так как-то страшно прорычал, что ноги сами собой понесли друзей обратно. Что же случилось?
–И часто он у тебя такой? – спросил посеревший Отжигай.
–Вообще-то, нет… Слушайте, а ведь и правда, наверное, что-то стряслось… Вы заметили, что дядюшка был в парадном мундире?
–Да вроде они все там принарядились, – добавил потихоньку трезвеющий после долгой прогулки Полыхай. – И ещё ковры эти повсюду… Встречают, что ли, кого?
Все трое переглянулись и, кажется, одновременно сообразили, ради кого могло переполошиться столь высокопоставленное общество.
–Неужто… Сам?
Ринулись к окнам – и точно, увидели в небе роскошный кортеж. Дюжина гвардейских ифритов летела впереди, ещё две дюжины – по бокам, и у всех наготове пламенные копья с сыплющими искры бунчуками, щиты сверкающие и грозные ятаганы в ножнах. За передовой дюжиной и чуть пониже – сотня сильфов, а над их головами – запряжённая двумя драконами колесница, сияющая и переливающаяся в лучах рассвета, как чистой воды алмаз. За ней растянулась цепочка ковров-самолётов под охраной горных гномов, летящих верхом на грифонах и вывернах, у каждого наготове ручная мортира. А позади и чуть выше мрачными тенями скользили два тяжёлых броненосных дракона древнейшей пангейской породы.
–Сам… – выдохнули молодые джинны.
Торжественный кортеж снизился, завертелся кругом, готовясь к слаженной посадке. Любо-дорого посмотреть на их до миллиметра, до доли секунды отработанные перемещения, но из окна уже почти ничего не было видно.
–Вот бы мы взлетели, – нервно рассмеялся Отжигай. – Три пьяных дурака – под стволы гвардии… Говорят, у них такое оружие, что и нашего брата могут прибить. Навсегда. В смысле – по-настоящему, насмерть.
–Да нет, ерунда, – всё ещё поглядывая на небо, проговорил Полыхай. – Мы же бессмертные. Хотя, спору нет, у гвардии такие чары, что мало не покажется…
–То-то, – кивнул Отжигай. – Мариды, вон, тоже бессмертные, а сколько мы их сгубили за все войны? Да и они наше племя иной раз так прореживали, что страшно сказать. Не все же из Пламени возвращаются…
–Ладно, хватит нагнетать, – встрепенулся Полыхай. – Мы – бессмертные, и точка. Вопрос в другом: что же нам теперь делать? Подождать, пока они все сядут?
–Лучше подождать, пока они все опять улетят, – заметил Отжигай. – А потом ещё часок подождать для верности. Нет, ты как хочешь, а я рисковать не собираюсь. С гвардией шутки плохи.
–Это значит до самого извержения ждать, – сказал Искрюгай. – Уж лучше с рейсовой тучей. Правда, утреннюю вы уже прозевали, придётся вечерней ждать.
–Ну, а коли ждать – давайте хоть выспимся! – предложил Отжигай.
Возражений не последовало.
Однако выспаться как следует друзьям не удалось. Незадолго до полудня их разбудила прислуга – причём старшая: не саламандры, а джинны во главе с самим мажордомом Прогораем, ещё одним ветераном былых кампаний, в силу ранения оставившим военную карьеру и поставленным служить в Магмуни-сарае.
Они бесцеремонно ворвались в комнату, подняли молодых джиннов, влили в каждого по рюмке царской водки для поправки здоровья и, не дожидаясь, пока отдышатся, принялись их причёсывать и умащивать, а потом и одевать.
–Братья, вы, часом, покои не перепутали? – спросил у них Отжигай. – Его Величество, поди, этажом-другим выше остановился…
Шутка была встречена гробовым молчанием, только Прогорай брови нахмурил и бросил:
–Собирайтесь, несчастные. Его Величество Хан Ифритов желает вас видеть.
Молодые джинны недоумённо переглянулись. Что за притча? Однако думать было некогда: их чуть не волоком потащили в трапезную. Даже испугаться толком не дали…
Глава 2 Искрюгай идёт на войну
Великолепное общество, при всех своих мундирах и регалиях, слегка поблекло в присутствии монаршей особы. Разве только Сожги-Башка каким был, таким и остался, хотя и вёл себя, с виду, как прочие: и очи долу держал, и в поклоне сгибался, когда пробегал по нему огненный взор Хана. И ещё Магмун-ага – он вообще словно расцвёл. Не было для него высшего счастья, чем угодить Хану Ифритов.
