Я даже по телефону понимала, что Олеся хмурится. В нашем тандеме она исполняла роль рассудительной старшей сестры, хотя ее знакомство с парочкой симпатичных ментов меня убедило, что в тихом омуте то самое.

– Каким еще делом? – подтвердила мои догадки своим бубнежом подруга.

Я гляну на часы и подпрыгнула на месте! Меня же прибьют за опоздание на сорок минут.

– Потом расскажу, мне вообще бежать уже пора, – прокричала я, уже собираясь отключаться. Потом слава богу вспомнила, что я вообще-то подруга, и, видимо, хреновая, раз даже не интересуюсь, как решаются ее проблемы. – Ты-то как?

– Нормально, – протянула она, явно желая поболтать.

Я дала себе обещание обязательно заехать к ней в гости, раз она пока под домашним арестом, охраной, то есть. Кстати, об охраннике.

– Как ваши с Максиком отношения?

– Потихоньку, – наконец признала существование этих самых отношений подруга.

Рада за нее, мне Макс понравился, а с учетом того, как он печется о ней, вообще шикарный мужчина.

– Ого, ну дело пошло, – подбодрила я Олесю.

– Можно сказать и так, – без подробностей ответила подруга. – Не буду тебя задерживать, пока, не вляпайся никуда.

Я заулыбалась, приятно, что хоть кто-то о тебе заботится.

– Слушаю и повинуюсь, – засмеялась я. – Чао!

Схватив сумочку, рванула к выходу. Сегодня я на коне, на машине, то есть. Решила, что алкоголь – это то, что постоянно превращает мою жизнь в недоразумение, и, пока не разберусь со своей проблемой, я не пью.

В машине я включила музыку, впадая в некий магический транс. Управление железным зверем и доносящаяся из динамиков мелодия очень часто помогали мне обдумать мою жизнь, точнее то, во что я ее превращала. Но сейчас мысли потекли не по обычной схеме.

После разговора с Олесей я в очередной раз подумала, какой подарок мне послали свыше, когда я с ней познакомилась. По факту, моя подруга – единственный в мире человек, который проявлял заботу обо мне. До встречи с ней всем было абсолютно наплевать, что со мной происходит. Нет, я не сирота, у меня есть родители, я даже живу в одном городе с ними. Но есть они у меня только по документам. В редкие дни, когда мы с ними встречаемся или созваниваемся, я все больше уверяюсь в том, что я для них – неудачный незащищенный секс. Не то, что моя сестра, вот она – гордость и радость, ей и учеба за деньги в институте, раз своих мозгов не хватило поступить (в отличие от меня, кстати), и квартирка, которую оплачивают родители, и ласковые слова, и поддержка.

Раньше я постоянно подозревала, что приемная. Потому что мне было непонятно, почему такое разное отношение к детям. Но спустя годы я добралась до своего свидетельства о рождении, в котором черным по белому было ясно, что я родная. И это огорчило. Если бы я оказалась приемной, это хоть как-то объяснило враждебное настроение моей семьи, но пришлось признать, меня по какой-то причине не любят.

В подростковом возрасте я пыталась добиться внимания тем способом, которым могла – пила, курила, прогуливала школу, общалась с отвратительными компаниями. Но со временем пришло понимание, что не нужно мне их внимание, мне вообще никто не нужен. Я не жду своего рыцаря в блестящих доспехах, именно поэтому, видимо, я очень спокойно отношусь к разовому сексу. Я не питаю иллюзий и всегда знаю, если моя встреча с мужчиной больше не повторится, но если нам было хорошо, что в этом плохого?

Конечно, в моей жизни случались романы и отношения. Но, видимо, я выбираю не тех мужчин. Первый жил за мой счет, мотивируя тем, что работа в офисе – это не его, а у него в планах такой проект! А спустя полгода я выкинула его из своей квартиры вместе с проектом.

Второй зарабатывал хорошо и был достаточно щедрым. Дарил подарки, водил в ресторан. Но спустя какое-то время я поняла, что я его вообще не интересую как личность. Я – красивая кукла, которую можно наряжать, представлять друзьям и бизнес-партнерам, и хорошенько трахать. Но разговаривать с ней нет смысла. Все наше общение сводилось к «доброму утру» и «спокойно ночи». И когда у меня случилась истерика после очередной вылазки к родителям, мне мой благоверный посоветовал поговорить с кем-нибудь из подружек, так как он устал на работе и желания смотреть на мои слезы нет. Слезы сразу высохли сами собой, а я собрала вещи и исчезла из его жизни.

Третий мой роман, который закончился пару месяцев назад, оказался непродолжительным. Просто тот мудак, как выяснилось, изменял мне направо и налево, за что был бит по яйцам и спущен вниз.

Вот и все лав стори в моей жизни, одна фальшь и негатив. И кроме подруги, видимо, я ни на кого не могу положиться, да и навряд ли смогу. Не верю я в любовь, всю веру давно из меня вытрясли различного рода ублюдки.

В боулинг я, конечно, опоздала. Но, собственно, никто не удивился. К бесконечному списку моих грехов можно смело отнести отсутствие пунктуальности.

– Катюха, твоя очередь! – мне передали шар от боулинга и я, насколько это возможно, изящно забросила его на дорожку, представляя, что кегли – это голова Валерии Алексеевны и ее самца.

По поводу их голов. Всю дорогу до торгового центра, где располагался боулинг, я обдумывала, стоит ли воспользоваться предложением матерого Ромы. Конечно, утром я была под эмоциями, но не стала сразу отправлять ему информацию, решила взять тайм-аут. К вечеру я все больше склонялась к мысли, что методы Романа явно не в моем стиле. Мне не хотелось стать причастной к преступлению, а то, что он не уговаривать ее будет, я не сомневалась.

К вечеру я расслабилась и окончательно решила, ну, его, Романа этого криминального, в баню. Про Валерика сообщу ему, если уж обещала, и то, если застукаю соседа. Специально выжидать не буду.

И когда я, удовлетворенная своим выбором, пошла брать шар, чтобы поразить всех своей гениальной игрой, мне пришло сообщение.

«Екатерина, вынуждена вам сообщить, что с завтрашнего дня вы не работаете в нашей компании. Всем будет лучше, если вы напишете заявление по собственному желанию, в противном случае я буду вынуждена уволить вас за несоответствие занимаемой должности. ВА»

– Сволочь! – вскрикнула я, кладя шар обратно и кивком головы указывая, чтобы кто-то другой сыграл за меня.

Вот так вот значит! Пыталась довести до увольнения, а когда не получилось, решила сама выгнать. И ведь не боится, что я пойду пытаться искать правду, думает, я овца безвольная с гипертрофированным чувством вины.

– Ты сама подписала себе приговор, мстительная тварь, – прошипела я, подзывая официанта и заказывая виски с колой.

Хрен с ней, с машиной, оставлю на парковке, а сама на такси доеду. Но мне нужно расслабиться, а еще сделать кое-что, что нужно было сделать еще утром.

Я глотнула принесенный напиток и огляделась. Люди веселятся, суббота все-таки. Кто-то играет на соседних дорожках, кто-то отдыхает возле бара, да и друзья продолжают ликовать при виде страйка. А я спряталась в углу диванчика в надежде, что ко мне не будут лезть, по крайней мере пока.

Я быстро нашла в телефоне контакт Романа и пока не передумала, скинула информацию о начальнице.

Конечно, в груди как-то неприятно жгло, я переживала, что может произойти что-то плохое, но мне было обидно. Обидно, что к этой работе я шла долгие годы, трудясь сначала секретарем, затем помощницей маркетолога, а затем уже непосредственно маркетологом. Я не слишком ответственная, но к работе отношусь как к святыне. Я искренне стараюсь выработаться до дна, чтобы получить отличный результат. И то, что меня увольняют из-за кобеля мужа моей начальницы, ужасно расстраивает. По факту, непрофессионал не я, а она. Я бы никогда не опустилась до того, чтобы смешивать работу и личное, это, в конце концов, вредит компании. Я бы злилась, возможно, после работы оттаскала ее за волосы, но на работе вела бы себя как нормальный работник, а не как недотраханная стерва.

Через пару минут потягивания коктейля мне пришло сообщение от Ромы. «Принято». И все.