- Совсем нет, дорогая. Честно.

- О Билл, не будь лжецом, - сказала она утомленно. - Я знаю эти рассуждения. Я просто слышу твоих родителей. Ты Эндикотт, а Эндикотты не женятся на франко-канадских девушках с Ююжной стороны.

Он хотел остановить ее.

- Замолчи! - закричала она. - Замолчи! - Но сама продолжала: - Это правда, не так ли? Ведь так они тебе говорят?

- Да, - воскликнул Билл с бешенством и болью. - Да, будь все проклято. Ты это хотела услышать?

- Да, - спокойно ответила Анжелика и вышла из машины. - До свидания, Билл.

- Эй, подожди, - сказал он. - Подожди минутку, дорогая. Это не имеет значения. По крайней мере, не будет иметь значения через некоторое время. После того, как я закончу школу и смогу жить на собственные...

Она даже не утрудила себя закрыть дверь машины. Повернулась и пошла домой мелкими одеревенелыми шагами, как будто у нее болели ноги. Лицо тоже болело, и когда она вошла в дом, Моника уставилась на дочь оторвавшись от шитья.

- Что с тобой?

- Ничего, - сказала Анжелика и, обойдя ее, поднялась по ступенькам в свою комнату.

Но, едва поднявшись к себе, она уже не могла больше сдерживаться.

- Папа! - закричала она и залилась слезами. Ей казалось, что она плакала долго-долго, прежде чем услышала от отца слова утешения.

Не плачь, мой маленький ангел, говорил Арман. Не трать слезы на этого глупого мальчишку. Он тебя не стоит. Он не понял тебя, не понял, что ты собой представляешь. Мне неприятно говорить тебе, ma petite, но чего ты ждала от этого бесчувственного идиота? Ты же знаешь, они все одинаковые, эти холодные рыбы с Северной стороны. Ни тепла, ни понимания красоты. Не плачь, моя дорогая. Ты слишком хороша для него. Что бы он делал с принцессой?

Но что мне делать? - спросила Анжелика.

Ждаать, моя дорогая, ответил Арман. Ждать.

Придет твоя очередь.

Но я не хочу застрять здесь навсегда, папа. Я хочу большего, чем жить в Ливингстоне с мамой, не видя ничего другого.

Подожди, мой ангел. Подожди. Ты увидишь. Все хорошее придет к тебе, если ты только подождешь. Ты только навредишь себе, занимаясь его поисками. Все придет к тебе само.

Вечером следующего дня Анжелика решила зайти к Линде Бейкер.

Она давно не видела Линду, и сейчас, пожалуй, время было подходящим, чтобы попробовать установить с ней дружеские отношения.

Когда пришла Анжелика, Линда, Джейн и Марта сидели в комнате Линды, болтая и смеясь.

- Иди наверх, дорогая, - сказала миссис Бейкер. - Мы тебя не видели целую вечность.

Когда Анжелика появилась в дверях, девочки замолчали.

- Ну-ну-ну, - сказала Линда. - Посмотрите, кто пришел.

- Привет, - сказала Анжелика.

- Привет, - нерешительно ответили Марта и Джейн.

Линда встала, чтобы закрыть дверь в комнату, и затем повернулась к Анжелике.

- Ты сука.

Марта и Джейн задохнулись от изумления.

- Ты отвратительная сука, - сказала Линда, наслаждаясь впечатлением, которое произвело это слово. - Если тебя бросил Билл Эндикотт, не надейся, что можешь приползти к нам назад.

- Я не собираюсь ползти, - спокойно ответила Анжелика.

Линда пришла в ярость от того, что ей не удалось оскорбить Анжелику.

- Мы не хотим общаться с тобой, - сказала она. - Может, ты и смогла отнять Билла у Джилл Роббинс на некоторое время, но выкинь из головы, что ты можешь чего-то добиться, прицепившись к одной из нас. Мы не хотим иметь с тобой дела.

Анжелика посмотрела на Марту и Джейн.

- Она говорит и за вас?

- Послушай ты, канадское отродье, - закричала Линда.

Анжелика повернулась и резко ударила ее по лицу.

- Никогда не смей так со мной разговаривать!

Линда приложила руку к щеке.

- Как это типично, - сказала она с усмешкой. - Точно как маленькая канадская крыса. Убирайся отсюда!

- Да, да, - как эхо, повторили Марта и Джейн. - Уходи, убирайся отсюда!

- Канадское отродье, - крикнула Линда.

Боже, она похолодела. Ее зубы стучали и только одно эхом отдавалось в ее мозгу - канадское отродье, отродье, отродье.

- Анжелика! Анжелика! Что ты делаешь? - Она осмотрелась, как будто только что проснулась. Голос доносился из-за закрытой двери спальни.

- Анжелика! Что ты делаешь? Этьен тебя ждет больше часа. С тобой все в порядке?

Вода в ванне была холодная как лед, и Анжелика подтянула ноги к груди.

Пора было собираться.

- Да, да, - ответила она. - Я иду.

Вода была холодной, но слезы, которые капали на ее голые колени, были горячими как огонь.

Папочка, плакала она. Папочка!

Глава третья

Сколько себя помнил Кристоф, брат Этьена де Монтиньи, он никогда не был так одет столько часов подpяд.

- Я чувствую себя, будто родился в этом проклятом костюме, - сказал он. - Говорю тебе, Тьен, если твоя невеста будет всегда такой же медлительной, как во время сборов в свадебное путешествие, у тебя никогда не будет ни горячей еды, ни чистой рубашки, ни ребенка.

Этьен ухмыльнулся и толкнул брата кулаком, но его улыбка была немного натянутой. Конечно, на свете найдется не много женщин, кому понадобилось бы больше двух часов, чтобы сменить одно платье на другое. За последний час все, кто присутствовал на церемонии бракосочетания, поглядывали на Этьена с плохо сдерживаемой усмешкой. Надо будет поговорить с Анжеликой, и сурово. Совершенно неприлично мужчине ждать как коммивояжеру под дверью в день своего бракосочетания.

- Ладно, выпей шампанского, - сказал Кристоф. - Ты можешь себе это позволить. Бог знает, сколько времени она еще будет возиться. Пойду посмотрю, чтобы мама и девочки тоже выпили. Они так выглядят, как будто их корсеты того и гляди лопнут. А посмотри-ка на малышку - брата. Вот уж кто совсем не замечает ожидания. По-моему, он собирается напиться.

Малышка-брат был самым младшим из детей де Монтиньи, и он так давно носил форму армии Соединенных Штатов, что казалось, она стала его частью. Его звали Реми, и все вокруг, за исключением его собственной семьи, считали, что Реми не блещет умом. Конечно, он умел читать и мог правильно написать свое имя; в конце концов, он ходил в школу вплоть до пятого класса. Но на это у него ушло достаточно много времени - к этому моменту ему исполнилось шестнадцать лет и, по-видимому, он не был способен ни на какую работу. И не то, чтобы Реми работал неохотно. Совсем нет, как и все де Монтиньи, но Реми любил петь и танцевать, и шутить, и он занимался этим, раздражая всех, у кого он работал, пока его не выгоняли.