– Ну как же так, зачем ты так говоришь?– потрясённо спросила мама.

– Хм.… Да потому что, эта проститутка нагуляла, ни пойми от кого этого ребёнка, наплела вам с три короба, а вы и поверили!

Клавдия Ивановна медленно подошла к сыну и сильно ударила его по лицу. Пётр упал на пол и начал истерически хохотать. А Сергей Маркович взял жену за руку и отвёл в спальню успокоиться. Вскоре маме стало очень плохо, неотложка забрала её в больницу. Случился инсульт. Зина и Аля прибыли по первому зову, ведь нужно было ухаживать за ребёнком. Состояние Клавдии Ивановны ухудшалось с каждым днём. Она пролежала в предсмертном состоянии ровно одну неделю, после чего скончалась. Это событие окончательно разорвало родственные узы в семье Волковых. Алевтина и Зинаида, конечно, сильно страдали, но старались особо не проявлять слабость. Ведь на них одних остались брат, отец и племянник. Пётр по-прежнему допивался до чёртиков, не понимая, что происходит. А Сергей Маркович окончательно сошёл с ума. Он разговаривал сам с собой, постоянно ужасающе хихикая. Всех пугало его состояние, ведь он утверждал, что каждый день к нему приходит жена и зовёт к себе. Продолжалось это, около двух недель, в конце концов, Сергей Маркович не выдержал и воссоединился с женой, он повесился…

В этот момент главное держать себя в руках. Иначе можно было просто взорваться. За последние два месяца Волковы потеряли трёх человек, семьи уже как таковой не было. Сёстры забрали маленького Богдашу с собой в Ленинград, обвинив брата в смерти Марии и обоих родителей. Теперь у Петра было два жизненных пути. Оставить всё как есть, и умереть законченным алкоголиком, или же собраться, решиться и изменить свою жизнь.

«Наш дом – наша крепость» – эту цитату Сергей Маркович любил говорить на семейных собраниях. А ведь, правда, дом для Волковых был некой крепостью, в которой жили добрые, понимающие и любящие друг друга люди. Теперь эта крепость пуста. В ней больше нет смеха, радости и счастья. Есть только горе и тишина, которую заглушает громкое тиканье часов. Тик-так, тик-так, тик-так… время для Петра стало звонким, долгим и сводящим с ума. Секунды шли как минуты, минуты длились как часы, а часы вообще казались вечностью. Пётр Сергеевич не хотел умирать, но и жизнь, в которой больше нет тех, кого он любил, казалась ему бессмысленной.

Прошло несколько дней, этого было достаточно, чтобы всё обдумать, собраться и изменить свою жизнь. Находиться одному в этой безлюдной квартире, было уже просто невозможно. Пётр снял себе на другом конце города небольшую квартирку, и переехав туда, прожив там несколько лет.

Шёл 1970 год. Весна. Пётр Сергеевич продал квартиру, отослав большую часть денег сёстрам. Каждые выходные, он ездил навещать отца и мать на кладбище. Любимые орхидеи матери всегда были при нём. Он клал их на могилку, садился за ближайший кладбищенский столик, и сидел так, порой по несколько часов. Слёзы на его глазах наворачивались сами собой, он шёпотом, порой с неким восклицанием просил прощение. Его жизнь потеряла смысл, он замкнулся в себе и перестал быть прежним. Но однажды в лаборатории научно-исследовательского института, его коллеги – молодые учёные заговорили о некой машине времени. Идея её создания очень понравилась Петру Сергеевичу, и на следующие выходные он поклялся родителям, что сотворит это чудо и исправит все свои ошибки. Делиться с друзьями, своими задумками и идеями он не стал, потому как знал, что они будут смеяться над ним.

Последующие тринадцать лет тайной работы над преобразователем времени, пролетели для Петра очень быстро. Он работал над машиной днями напролёт, потеряв счёт времени. Но всё, что он сделал за это время, было безуспешным. Потратив ещё несколько лет на тысячную перепроверку своих чертежей, разработок и многих опытов, он так и не нашёл ошибку. Пётр Сергеевич мог умереть безызвестным учёным, подарившим науке себя, но он уже в то время был немного известен своими изобретениями, опытами и высокими познаниями в физике и химии. Некоторые свои работы ему удавалось продать. Подкопив достаточно крупную сумму денег, Пётр Сергеевич купил себе просторную квартиру и превратил её в домашнюю лабораторию. Ему пришлось забыть об этой чудесной машине, и о долгих пятнадцати лет работы над ней. Но жить без мечты невозможно! Пётр в этот раз размышлял не о собственных интересах, а о глобальных проблемах экономики, политики и экологии. Думать пришлось не долго, в комнате перегорела лампочка. «Как всегда», – тихо, с особой злостью прошептал учёный. И в этот момент загорелся идеей. На следующий день Пётр Сергеевич рассказал начальству о своих задумках.

– Александр Александрович подождите.

– Да, да? – обернувшись, воскликнул Сан Саныч.

– Здравствуй, – запыхавшись, поздоровался Пётр Сергеевич.

– А-а-а, ну привет, привет дорогой, – похлопал по плечу.

– Сан Саныч, серьёзное дело есть!

– Серьёзное говоришь, ну пошли, зайдём ко мне в кабинет.

Друзья отправились в кабинет Ковалёва, и по пути продолжили разговор.

– Что-то не видно тебя давно, неужели задумал, что неладное? – спросил Сан Саныч.

– Да нет вроде, – растерянно ответил Волков.

– Ты знаешь, не хотел заводить этот разговор, но чувствую, придется, – нахмурившись, промолвил Сан Саныч.

– Ну, тогда давай, я в предвкушении…

– Лет этак – десять назад, мне кто-то сказал, что ты уже несколько лет работаешь над созданием этой, ну как её?!

– Машины… – неуверенно и медленно промолвил Волков.

– Верно, машины времени! Я ведь сначала не поверил, достаточно потешная весточка, но потом убедился, что ты действительно одержим этой идеей. Я закрыл на это глаза, подумал молодой, любознательный, ну с кем не бывает. В конце концов, хочется всё везде и сразу. Но не так же долго!.. Сколько ты, ты этой ерундой занимался?

– Пятнадцать лет, – ответил Пётр.

– Ты ведь умный человек, ты мог стать кандидатом в лауреаты Нобелевской премии, а продолжаешь играть в ребячество. Ты взрослый человек, потративший уйму времени и сил в пустую.

– Но я, ведь, был уверен…

– Уверен, не уверен, за всю историю человечества никто её не создал, а ты возьми и сотвори. И в правду потешный! – рассуждая, вымолвил Сан Саныч.

– Ну не получилось у меня, я вообще не ожидал этих последствий. Мне очень стыдно за все эти пятнадцать лет. Но я уверен, что когда-нибудь, кто-нибудь её создаст!

– Если бы ты её и сделал, представляешь к каким последствиям, это бы привело? – спросил Сан Саныч.

– Ты имеешь в виду?.. – недосказал Пётр Сергеевич.

– Да, я имею в виду пространственно-временной континуум. Это ведь не шутки! И ты как учёный должен был думать сначала об этом.

– Хм… – усмехнулся Пётр.

– Что ты ухмыляешься? А если бы время потеряло свой правильный счёт, а если бы оно двигалось со скоростью света? Что бы мы тогда делали?

– Мы бы стали свидетелями появления пространственно-временной дыры, которая бы вышвыривала людей и различных животных из разного пространства и времени! – уверенно ответил Волков.

– В общем, это тёмное дело! Я, конечно, думаю, а точнее знаю, что когда-нибудь подобный тебе чудак сделает-таки эту адскую машину, но искренне рад, что таким вредителем оказался не ты! – рассуждая, добавил Ковалёв.

– А я надеялся стать этим, так называемым вредителем, – иронично промолвил Пётр Сергеевич.

– Ты не исправим! – радостно подметил Сан Саныч.

Наконец, товарищи дошли до двери кабинета Ковалёва. Александр уселся за свой стол, а Пётр взял стул в углу кабинета и присел напротив друга.

– Ну, проехали, хватит, уж слишком много внимания на эту чёртову машину. Что там у тебя за дело было? – спросил Сан Саныч.

– Хм… кх-км, – поперхнулся Пётр Сергеевич.

– Я так понимаю опять какая-то разработка? – добавил Ковалёв, сделав кавычки пальцами.

– Да, разработка, – ответил Волков.