Первый этап был уже пройден. Пётр Сергеевич отправил заявку на участие, и ему ответили согласием. В этот момент можно было успокоиться, отдохнуть, и просто ждать окончания трёх этих месяцев. Но Волков и Алексин не могли найти себе покоя. Они постоянно что-то пересчитывали и перепроверяли, пока это не надоело Петру Сергеевичу, и он решил пригласить Андрея Андреевича к себе домой. Ведь у него дома была своя небольшая лаборатория, в которой всего много начатого, но не доделанного до конца. Эта идея весьма понравилась Андрею, и он резво согласился. Увиденное, дома у Волкова, сильно удивило Алексина. Он всё тщательно рассматривал, и пытался уловить весь ход гениальных мыслей уже своего кумира, пока не наткнулся на одну пресловутую железяку. Эта штуковина напоминала куб со сторонами длинной около шестидесяти сантиметров, на котором был циферблат, небольшой экран и уйма торчащих проводов, трубочек и рычажков.

– Пётр Сергеевич, а могу ли я у вас полюбопытствовать, а что это такое?

– А-а-а, ерунда! Это просто куча потраченных мною лет.

– Видимо, вы их потратили не в пустую, как называется эта штуковина?

– Это просто железяка!.. Пошли, я позвал тебя сюда не из-за неё.

– Видимо, это какой то двигатель, хотя нет, ни на какой двигатель это не похоже, слишком сложная конструкция… Я всё таки посмею предположить, что это уменьшенная копия системного блока для компьютера… Хотя нет, или да?..

– Хм… Это преобразователь времени! – утвердительно прокричал Волков.

– Преобразователь времени?.. Подождите, вы имеете в виду машину времени?

– Да, Андрей Андреевич, я имею в виду машину времени.

– Но ведь это невозможно!.. Подчинить себе пространственно-временной континуум, и свободно перемещаться сквозь пространство и время просто невозможно!

– Вот и я говорю Андрей Андреевич, годы потраченные над созданием этой чёртовой машины, были использованы мною просто в пустую. Я самый никчемный в мире человек, у которого в голове только абсурдные и нелепые идеи, о которых здравый человек даже не подумает.

– Не смейте так говорить, Пётр Сергеевич, вы настоящий гений, у которого в голове необычные идеи, о которых рядовые учёные просто боятся думать. Да им бы ваши мозги, которые привыкли думать только не ординарно, что бы тогда было?.. А была бы, вечная жизнь и процветание на планете Земля. Ещё полгода назад идея о создании вечного двигателя была для меня просто абсурдной, а теперь на основе лариуса, мы и не такое с вами сделаем. Я верю в вас Пётр Сергеевич, и верю, что вы действительно великий учёный.

Эти слова растрогали Волкова, и он обнял Андрея Андреевича.

– А теперь, дайте мне, пожалуйста, научный дневник по созданию вашего преобразователя времени, я хочу на него взглянуть.

– А он-то тебе зачем?

– Пообщавшись с вами, Пётр Сергеевич, я понял, что в этой жизни ничего невозможного нет. Дайте мне, пожалуйста, дневник.

Пётр Сергеевич расторопно достал на шифоньере пыльную кипу бумаг сшитую между собой.

– На вот, полюбопытствуй, – промолвил Волков.

– Хм, ну и пылище…

– Ну, извините, я давно забросил эту идею, и пытался о ней не вспоминать. Хорошо, что я не сжёг эти записи.

– Да, Пётр Сергеевич, вы молодец.

Андрей Андреевич сдул, а потом стряхнул остатки пыли. Он открыл дневник, и заворожено начал рассматривать страницу за страницей, пока не засмеялся во весь голос.

– Что, что там такого смешного? – удивлённо спросил Пётр Сергеевич.

– Тут много чего смешного!.. Пролистав всего три страницы, я насчитал здесь целых пять серьёзных математических ошибок. А мы с вами совершенно недавно выяснили, что математические ошибки весьма пагубно влияют на окончательный результат задуманного эксперимента.

– То есть, ты хочешь сказать?..

– Да, Пётр Сергеевич, ещё ничего не потерянно, и мы с вами обязательно сотворим, ваш преобразователь времени.

С этого самого момента друзья начали трудиться над созданием второго, и более качественного образца машины времени. Прошло три месяца. Уже многое было сделано, но всё-таки сам агрегат они не успели собрать, нужно было успеть прибыть во время на заседание научной комиссии в Ленинграде. Пётр Сергеевич решил поехать один, Андрей Андреевич не стал препятствовать решению своего кумира. Он понял, что ему лучше остаться в Москве и дожидаться положительных вестей. Но Волков, не просто хотел поехать один, он решил представить лариус комиссии в качестве собственного изобретения, несмотря на то, что Алексин внёс огромный вклад в создание экстракта вечности. Пётр Сергеевич знал, что если ему присудят Нобелевскую премию, то её придётся делить с Андрей Андреевичем, а так, её не с кем делить не придётся. Но вопреки жадности и некой наглости Волкова, комитет научной комиссии ответил отрицательным решением на создание лариуса. Петру Сергеевичу даже не удалось попасть на заседание научной комиссии, ему лишь вручили благодарственное письмо за многолетнюю научную деятельность во благо СССР. Но в этом письме, помимо благодарностей и красивых слов, были также слова об экстракте вечности: «…Уважаемый Волков Пётр Сергеевич, не смотря на ваши заслуги перед отечеством, мы не можем рассматривать ваше детище, как изобретение достойное Нобелевской премии…».

Эти слова не просто расстроили учёного, они жестоко его ранили. Пётр Сергеевич вернулся обратно в Москву, накупил себе водки и впервые за двадцать с чем-то лет напился да потери сознания. Разбудил его долгий и протяжный звонок в дверь. Это был Андрей Андреевич. Дверь была не заперта, и по этому, после нескольких звонков, Алексин сам вошёл в квартиру. По пути в гости он купил шампанское и торт. Пётр Сергеевич лежал на диване, обставленный тремя полупустыми бутылками водки.

– А-а-а, торт, шампанское, у тебя есть повод? – спросил Волков с особым неудовольствием.

– Ну, так, отметить нашу с вами победу.

– Хм… победу?.. Ну, во-первых не нашу, с вами, а мою, а во-вторых, я бы на твоём месте ко мне бы даже на глаза не появлялся.

– Это ещё почему? – изумлённо спросил Алексин.

– А ведь благодаря тебе, и только тебе, мальчик мой, я теперь могу забыть о своём счастливом будущем, над которым работал всю свою жизнь.

– О чём вы говорите, Пётр Сергеевич? Что-то пошло не так, наш лариус не приняли в качестве изобретения на Нобелевскую премию.

– Не наш, а мой! – криком ответил Волков.

– Меня даже не пустили на само заседание. Дали лишь бумажонку с благодарностями, и то не дали, а кинули как собаке, на мол, довольствуйся, чем есть.

– Да, дела… Но быть может, они не поняли предназначение лариуса, и им нужно было всё разъяснить? Быть может, если мы серьёзно займёмся этим вопросом, то у нас что-нибудь да и выйдет? – рассуждая, ответил Андрей Андреевич.

– Зачем ты пришёл сюда, ты пришёл поиздеваться надо мной? Я пятнадцать лет работал над создание машины времени, потом почти четыре года над экстрактом вечности, и всё это в пустую. Да ты хоть понимаешь, что из-за тебя я буду лишён права работать в личной лаборатории, я буду лишён уважения достойных людей, которые хоть как то в меня верили, я буду лишён всего, чем так дорожил все эти годы. И всё это из-за тебя…

– Зачем вы так говорите, Пётр Сергеевич, что я вам такого сделал, ведь я только хотел помочь.

– Подмазаться к великому ты хотел, и за мой счёт прославиться, вот и всё. Ты никчемный, мелкий учёнишка, который решил поработать с великим гением, но твоя афёра, как выяснилось, не удалась. Из-за тебя одно из моих больших открытий потерпело крах. Алексин Андрей Андреевич ты выбрал не ту профессию, которая тебе подходит, ты не в своей стихии, и поэтому такой никчемный. Мой тебе совет, как бывшего друга и наставника, заканчивай заниматься ерундой, и найди, наконец, себя в этой жизни.

– Да как вы смеете, кто вы вообще такой, чтобы указывать мне, что делать? – возмущённо ответил Алексин.

– Пошёл вон от сюда, чтобы глаза мои тебя не видели. И если ты, сам лично не уедешь обратно в Ленинград, в течение трёх дней, то вылетишь из Москву с позором. Уж это я тебе обещаю!