А может, не стоит всё усложнять и просто купить билет на автобус? Нет, для этого нужен паспорт, а по паспорту его легко вычислят.

«Чёрт… Ладно, позже разберёмся!»

Прежде всего Борису хотелось успокоиться и унять дрожь в руках. А лучший способ это сделать – умыться.

Он направился к реке – сквозь кустарники и пластиковый мусор, разбросанный на берегу. Руки тряслись так, что ими можно было взбивать омлет вместо миксера. Ноги немели, и Борис постоянно спотыкался.

Слева показался железнодорожный мост, а впереди – темная речная гладь, в которой отражалась полная луна.

Эту речушку можно было пересечь за минуту. На другом берегу, за бетонным забором, разукрашенным граффити, начиналась территория машиностроительного завода: многочисленные производственные здания – им не было видно конца. Там гордо возвышались трубы, изрыгающие вредные выбросы.

Борис не успел насладиться индустриальным пейзажем. Перед мысленным взором вновь промелькнули картины той злополучной свадьбы – и кровь Павла… Мысли в голове стали такими громкими, что невольно вырвались словами:

– Да, я этого хотел, – прошептал убийца. – Всё прошло даже лучше, чем я ожидал. Подонок получил по заслугам… Грёбаный наркоман! Обрюхатил мою жену!

Последнюю фразу он произнес так, что испугался собственного голоса. При этом он даже не обратил внимания на тот факт, что Роза ни минуты его женой не была.

Когда нож вошёл в сердце Паши, жизнь Бориса, считай, закончилась. Сам того не подозревая, он совершил моральное самоубийство.

Это все они… Они все виноваты! Отец – что бил его ремнём в детстве за издевательства над кошкой; учительница – что завалила его на экзамене; дворник, громко скребущий алюминиевой лопатой – что он не выспался, не встал по будильнику, опоздал на работу в очередной раз и был уволен. А Паша виноват, что невеста сбежала со свадьбы.

Виноваты все, кроме него самого.

Он считал себя жертвой. На самом же деле он был кем-то вроде суицидника, который во время полёта с моста искренне верит в счастливую загробную жизнь и матерится на залетающую в глаза мошкару.

Опять нахлынули воспоминания: удар, стоны, кровь, агония… удар, стоны, кровь, агония. И так по кругу – по десятому, сотому разу.

– Роза… Роза, Роза, Роза! Я буду повторять твоё имя вечно, пока не убью тебя. Да, я вернусь за тобой. Я буду помнить про тебя… Ничего, скроюсь от полиции, вернусь сюда с новыми планами. Я закончу начатое. Ты будешь страдать. Твои вопли станут для меня сладкой песней, жалкая ты потаскуха… Роза, Роза, Роза… – Борис ни на секунду не мог прервать свое бормотание.

Внезапно до него дошло, что лицо его щекочет нечто тонкое.

Волос Розы.

Борис аккуратно снял его и бросил полный отвращения взгляд, будто это не волос, а липкая лента с дохлыми мухами. Понюхал, ухмыльнулся, впечатал в землю кулаком.

– Ты умрёшь, сука, вместе со своим долбаным ребёнком! – громким шёпотом сказал Борис и ударил несколько раз кулаком по земле – туда, где, как ему казалось, лежал волос.

Убийца почти добрался до воды.

Вдруг впереди, за тополем, возник некий мерцающий свет, которого здесь быть не могло. Он не двигался, но из него исходил низкий, ритмичный звук, напоминающий гул электрического генератора.

Борис почувствовал, как у него волосы на руках и ногах зашевелились от страха. Воздух вокруг наэлектризовался. Похожие ощущения он мог бы испытать, если бы сзади подкрался какой-нибудь кровавый убийца похлеще его самого. Кто-то вроде Чарльза Мэнсона или Чикатило. Но то, что находилось впереди, не было ни человеком, ни зверем, ни машиной.

Это было нечто другое.

Свет набрал яркость и выплыл из-за дерева.

Близлежащие травинки, кусты и ветки пригнуло ураганным порывом ветра. Убийцу как на привязи потянуло к свету. Борис сопротивлялся неведомой силе, но она держала слишком крепко. Все ближе… Борис чувствовал жар, исходящий от этой штуки, вскрикивал, зажмуривался, не понимая, что происходит. Его притянуло почти вплотную.

Внезапно что-то выскочило из светового шара и схватило Бориса за руку. Он открыл глаза и увидел знакомое лицо.

«Это ты?? Не может быть!..»

Свет подбросил Бориса, словно тряпичную куклу, и ударил о ствол дерева. Раздался страшный треск – и это были не ветки.

Через мгновение убийца бесследно исчез внутри шара.

Объект начал медленно гаснуть, растворяясь в воздухе, а ураган затихать.

Тишину нарушила далёкая полицейская сирена.

Когда человеком владеет одна мысль, он находит её во всём.

Виктор Гюго

«Собор Парижской Богоматери»

Тула. 26 апреля 2016 года.

Какими достижениями может похвастаться обычный студент в двадцать два года? Удачно пройденные государственные экзамены. Звание капитана баскетбольной команды. Участие в межвузовских олимпиадах. Большой опыт в делах амурных.

Влад не был обычным студентом.

Парень поставил себе грандиозную цель, за которую взялся бы далеко не каждый. Истратил на её исполнение три года жизни, тысячи долларов и миллиарды нервных клеток. Про то, что такое спорт, здоровая пища и секс, он почти забыл.

Влад разрабатывал видеоигру для смартфонов и десктопов. Костяк его команды состоял из пяти человек – таких же студентов, как он сам. А еще – бессчётные мелкие сотрудники, разбросанные по миру. Они трудились удалённо, выполняя несложные задания.

Поначалу в проект не верили даже близкие. Двухмерная игра про шарик, который летает по воздуху и стреляет из носа? Что может быть старомоднее? Однако даже на такое предложение нашёлся спрос. Успешная демо-версия сделала своё дело. К проекту присоединились люди, готовые делиться драгоценным временем и частичкой души – ради процентов с продаж, или зарплаты, или просто шанса попасть в «большой геймдев».

Три члена команды после лекций сидели за столом в университетской столовой. Влад держал планшет и просматривал игровые текстуры. В экране отражалось его уставшее лицо с трёхдневной щетиной. Чёрная майка-поло не могла скрыть ослабевшие мускулы своего владельца. Они когда-то были крепкими и рельефными, но за прошедшие годы превратились в пародию на самих себя.

Маркетолог Антон с программистом Сашей сидели напротив и работали в своих ноутбуках.

За соседними столами обедало несколько однокурсников. Временами они с интересом поглядывали на разработчиков – местных «знаменитостей».

– Ну так каким делаем фон? Оранжевым или серым? – спросил Влад.

– Оранжевым, – бодро ответил Антон и потянулся к бутерброду. – Ты же не хочешь, чтобы наши покупатели думали, что берут серую и скучную игру? Это психология!

Антон частенько поглощал пищу во время работы – настолько он любил знатно поесть. Лёгкая одутловатость щёк его не смущала. Молодого человека, конечно, нельзя было назвать толстяком, но животик у него уже наметился, при этом на руках рельефно выделялись мышцы. Из-под футболки выглядывала татуировка на предплечье – острозубый череп. В сочетании с тяжёлым взглядом и размашистыми движениями получался образ человека, рядом с которым Влад чувствовал дискомфорт.

– Ещё лучше зелёный фон. У нас же позитивная игрулька, без крови! Дети любят всё яркое.

– Я не позволю, чтобы моя игра переливалась цветами… ЛГБТ-флага, – возразил Влад.

– Зато моё художественное чутьё позволит, – улыбнулся Антон.

– Пха! И с каких пор ты заделался художником?

– Не обязательно быть поваром, чтобы…

– …оценить суп. Да, да, да, – перебил Влад и нервно поправил чёлку.

– Чувак, пора бы начинать мне доверять. Я что, зря вторую вышку получаю? – Антон сделал паузу, чтобы дождаться реакции от главы проекта, но ничего не услышал. – Короче, нам на самом-то деле важнее организовать успешную рекламную акцию. Полировать игру будешь на заработанные деньги. Мне вообще детали не важны. Не надо посвящать меня в азы программирования «крестиком», в анимацию и прочее. – Антон с беззаботным видом откусил бутерброд и продолжил говорить с набитым ртом: – Особенно мне не интересно твоё отношение к полосатым флагам. Ты платишь – я работаю.