— Эй, — от флирта с какой-то пышногрудой блондинкой его отрывают тонкие длинные пальцы, сжимающие его запястье, — твой, кажется, друг, да? — Реми удивленно смотрит на вполне вменяемую и ровно стоящую Рыжую, лишь зрачки выдают её состояние, а потом со вздохом переводит взгляд за столик, куда час назад отправился его друг, и чуть в голос не заорал: Арчибальд, будучи пьяным в сопли, лежал на столике животом, оголив ягодицы и мирно посапывал, в то время как народ, собравшись вокруг него, делал фотографии на свои смартфоны и в голос хохотал. Роман оглянулся — рыжей суки нигде не было, и он, будучи в расстроенных чувствах, ринулся спасать от позора блондина.

— Это не о ней писали классики, о прошлых пассиях воспоминания стирая ластиком!.. — Пьяно хихикает Арчи уже в такси, навалившись на него всем пропитанным алкоголем телом.

— Вот уж реально, — ворчит парень, скидывая друга с плеча на колени.

— Ро-ом! — тянет Сокол, сжимая руками его колени. — А я, кажется, влюбился! — и, счастливо вздохнув, заснул, продолжая улыбаться.

— Пиздец, приехали, выходим! — только и пробормотал Орлов, откидываясь на спинку заднего сидения такси. — Проблем теперь не оберешься! — И прикрыл глаза, пальцами устало массируя больные виски. — Босс убьет меня!.. — но его стон утонул в реве мотора.

В то же время Ярославу выворачивало наизнанку на старом белом кафеле туалета ее собственной квартиры, и девушка, сплевывая неприятную горечь, отдаленно отдающую шоколадом и кровью, просто заваливается на сырой кафель, забываясь тяжелым сном о выстрелах, крови и том времени, когда ей не надо было выжирать три бутылки водки, чтобы чувствовать боль.

========== 6. “Нуар” ==========

В дверь стучатся настолько настойчиво, что, кажется, пытаются выбить ее к чертям собачьим.

А я просто открываю глаза, очнувшись скорее от обморока, чем ото сна. Но, тем не менее, поднимаюсь в вертикальное положение, стирая с подбородка собственную рвоту и кровь. Мерзко от самой себя, и я, лишь бы смыть с себя это ощущение, залезают под холодный душ прямо в одежде.

На закрытой крышке унитаза сидит мой умненьких Зефир с пачкой обезболивающего в лапках.

— Мой спаситель! — бурчу, еле шевеля губами, и стягиваю с себя ужасный свитер, вставая больной спиной под сильные струны воды. — Надо найти еды и забить желудок. Те соседки же передавали какую-то еду. Должно же быть там что-то съедобное.

И, прямо голой и сырой, иду в кухню, где в холодильнике лежат контейнеры со стикерами, на которых написаны квартиры хозяев. Какие практичные бабки!

Стук в дверь уже не был таким хаотичным. Человек по ту сторону пришел явно с конкретной целью и уходить не собирался, но уже не было той уверенности в его стуке. Я же, дико скалясь, сидела перед ней в специально принесенном кресле и забивала пустой желудок горячей тушеной картошкой. Еще гастрита мне не хватало.

— Ты все еще тут? — о, а что за оживление на задверном фронте?

— С ней точно что-то не так! — Орет парень, начиная биться в укрепленную стальную дверь еще сильнее. Удачи!

— А ты не подумал своей пустой головой, что она просто на хую тебя прокатила?

— Она не могла так поступить!

— Вообще-то, — отвечаю я. Не громко, конечно же. И мой голос сливается с голосом второго говорившего, что в точности повторял мои слова. — Могла.

— Не могла! — кричит упрямец и начинает колотить мою дверь с удвоенной силой. Я устало вздохнула и полезла в карман за вибрирующим телефоном.

— У аппарата.

— Рыжая?

— Так точно, майн фюрер!

— Не паясничай, — устало говорит мужчина. — Значит так, ноги в руки и ко мне. Только через парадных вход! Ибо вчера ты слиняла, а я даже не успел тебя разглядеть, а мне нужно посмотреть на тебя и определить, подходит ли твоя рыжая макушка моему делу.

— Оу, это так мило с вашей стороны! — Улыбнулась я, откладывая контейнер прямо на пол и запуская ноги в короткие спортивные шорты. — Через час буду.

— Малышка, не смеши меня, — даже через трубку было слышно, как он издевательски хмыкнул, — даже у моего сына не получается добраться от города до дома за час!

— Засекайте время! — весело воскликнула я, скидывая телефон на кресло и напяливая короткий топ, но закрывая спину военной маскировочной ветровкой, внаглую стащенную у Ящера. — Зеф, милый, живо в капюшон и стартуем! — крикнула я в недра квартиры, отпирая многоуровневый замок стальной двери. Стук и голоса тут же стихли, а я, сгруппировавшись, рванула с места с низкого старта, как только почувствовала вес горностая на шее.

Я не дала ни секунды ни одному из них, чтобы сказать хоть слово, Стужева, что насмехался над пыхтящим перед моей дверью братом, вообще сбила с ног.

Выруливая на главную улицу города и нарушая все мыслимые и немыслимые правила, разве что на встречку не вылетая, я неслась вперед на купленном еще на втором годе службы джипе Вранглере. К управлению приходится привыкать, но что поделаешь? Я, право слово, больше к танкам привычна, но, увы и ах, и время не то, и место не то.

— Ты, блядь, вообще человек? — уже минут пять орал «Босс», после того, как я за сорок семь минут без проблем доехала до его резиденции.

— Ну, знаете, как это бывает. — Улыбнулась я, скромно потупив глазки.

— Не знаю! Не знаю, еби тебя все черти мира! Не знаю! — бесновался он, даже не пытаясь успокоиться. А я? А что я? Я мирно стояла и таскала из настольной вазочки карамельки. — Ёбанная суицидница.

— Ох, да успокойтесь уже! Ничего такого мега-опасного я не сделала.

— Ты расхуярила мне клумбу! Бетонную, мать ее, клумбу! Я ее специально поставил, чтоб, когда Арчибальд пьяный возвращается и сворачивает ее, не ставить новую. Она стояла два года! Два года! А тут своротила! Слов нет!

— Вот и успокойтесь! А то у вас вена на лбу скоро лопнет от такого перенапряжения, — сказала я, тихо посмеиваясь и аккуратно усаживая его в его кресло и начиная мять плечи. — Я себе даже бампер не поцарапала, а вы о какой-то клумбе говорите! Ну переехала я ее, с кем не бывает. Не заметила! Бывает!

— Ох, говорила моя чуйка — жди от тебя беды. И вот! Не ошиблась! — Он аккуратно почесал седой затылок и схватил в руки телефон. — Реми, руки в ноги и дуй ко мне в кабинет. Дело есть одно. Возьмешь с собой парней и новенькую. За одно и объяснишь что и как. — Послышалось короткое «Есть, Босс», и мужчина вернул телефон на место. — Теперь ты. Реми слушаешься беспрекословно, поняла? Он сказал сесть — ты села. Сказал лечь — ты легла.

— Ой, а вдруг он сексуальный маньяк! — легкомысленно воскликнула я, отскакивая от замахнувшегося на меня мужчину. — Я не согласная!

— Дура, прости, Господи.

— Прощаю. — Улыбнулась я, а Босс отчаянно взвыл. Ухх! Каникулы будут крутыми!

— Где, сука, деньги! — в челюсть мужчины, примотанного скотчем к стулу, прилетел кулак, облаченный в броню кастета. Его месили уже полчаса. А мужик всего-то задолжал деньги. И не просто задолжал, а не хочет отдавать. Что им руководило, когда он огрызался с двумя огромными мордоворотами, я не знаю, но он стойко держится, лишь сплевывая кровь и презрительно морщась. Я же, скучающе зевая, подпирала стену, внимая словам: «Ты стоишь здесь! Не шевелишься, не дышишь, не моргаешь, лишь смотришь на работу профессионалов и впитываешь знания!». Скука! — Когда у тебя были тяжелые времена — Босс дал тебе деньги. По дружбе, так сказать. Прошло два года. Пора и честь знать. — Но мужчина, чье тело наполовину было замотано скотчем, стойко молчал, изредка бросая на бедняжку Реми лишь насмешливые взгляды. Ну согласитесь — скука смертная.

— Ой, — радостно кричу я, хватая с полки фото в рамке, которое приметила сразу же, как меня определили к этой стене, — смотрите, какая милашка! — Щека пленника дергается, как и его глаз, выдавая все напряжение. — Можно я возьму ее себе?! — Реми шипит на меня. Уверена, если бы ему было можно, он бы задушил меня сиюсекундно! Но я знала, куда давить. Знала, что делать. Я была с той стороны картины. Я знаю, как это, когда давят семьей. — Я хочу ее!