— Не потянет, — рассмеялась я. — Слишком зашуганная мной раньше. Она побоится мне даже слово сказать!

— Да-а-а? — подленько тянет парень, затягиваясь. Паштет мне всегда чем-то змея-искусителя напоминал, со своими острыми чертами лица, а когда уж начинал шипеть, когда злился, то тут вообще одно лицо было. — А я вот слышал, как она своим подружкам обещала, что по стенке тебя размажет.

От моего смеха с верхушек тополей, что окружали школу, повзлетали редкие грачи и вороны.

— Каким подружкам, Паш? Не смеши меня! Девочка только вернулась в город, о каких подружках может идти речь?

— Ну, — парень глубоко затягивается, выдыхая сизый дым мне в лицо, — допустим, она вернулась не только что. Она в городе уже минимум месяца три, причем, когда я видел её в первый раз, она была той же замухрышкой, так что все эти изменения — результаты последних трех месяцев. Причем, насколько я слышал, девочка активно собирает армию против тебя. И людей, я хочу тебе сказать, там хуева гора. Так что готовься, Злобина, год обещает быть жарким! — Парень весело улыбается, искренне забавляясь сложившейся ситуацией, выкидывает окурок в урну и уходит, чуть задев меня плечом, отпустив шуточку, что за лето я потолстела, раз честной народ сбиваю с ног.

Но мне было не до этих его шутеек. В моей голове активно крутились шестеренки мыслей, которые надо было красиво оформить в действии. Для начала, напомнить этой сучке, где её место в этой школьной иерархии. Потом уже активно давить её вниз. В землю…

— Руди! — запыхавшаяся Вика появляется в закутке курилки, опираясь рукой о кирпичный угол школы, а второй держась за бок. Не спортсменка она у меня, не спортсменка. — Куда ты так подорвалась? Напугала всех. Я хотела пойти за тобой, но Паша меня опередил.

— О, я так и поняла. И, знаешь, он поведал мне очень интересную вещь, — и я просто пересказываю подруге слова парня. — Как тебе?

— Нихуя себе, сказал я себе, — присвистнула девушка, доставая из сумки пачку сигарет. — Каков план?

— Сначала припугнуть до истерики. Чтобы ходила и щемилась по углам. Надо только отловить её одну. Если Паштет говорит, что она вернулась три месяца назад, но в принцессу превратилась недавно, то нотка бессознательного страха все равно будет. Так что на этом и сыграем.

— Руди, ты знала, что ты просто Сатана на шпильках? — усмехается она, выпуская в еще солнечное небо струйку дыма, для чего ей пришлось откинуть голову назад. — Тебе помощь нужна?

— В запугивании девчонки? — я рассмеялась, закидывая ногу на ногу, поправляя блестящие колготки. — Солнце, я сама справлюсь. Лучше, чем кто бы там ни был.

— Знаю-знаю, но как ты это организуешь?

— Я просто подожду. — Пожимаю я плечами. — Девочка сейчас сто процентов побежит к подружкам хвастаться успехом. Я просто окажусь в нужное время в нужном месте, чтобы вставить свое слово.

— Понятно, — она кивает, и я знаю, что в этой шатенистой голове уже крутятся мысли, как бы красиво это все организовать, — но как ты подловишь момент?

— Где было её любимое место, чтобы спрятаться на протяжении трех лет?

— На лестнице на чердак, — не задумываясь отвечает Вика и, видя мою многозначительную улыбку, тоже начинает улыбаться. — Ты серьезно думаешь?..

— Ну, я бы точно поступила так. — Просто пожимаю плечами, продолжая вполне себе невинно улыбаться.

— Тогда нам надо поторопиться, потому что классчас кончился десять минут назад.

— Тогда, по коням, — я встаю на ноги, чуть переступая, чтобы стопы в туфлях легли удобнее, и делаю уверенный шаг вперед, беря подругу за руку и сплетая пальцы.

— Ну, Валь, я даже не знаю, — неуверенно тянет девчонка, и я узнаю в ней Аню Стрельцову, девочку из десятого класса, обычная серая мышка, ничего особенного. Только родители — зажратые богатики. А, понятно откуда подружки — с нашей местной «барвихи». Ну, это многое объясняет. — Это как-то слишком жестоко. Тем более, даже втроем мы со Злобиной не справимся. И с ней же всегда Плохова ходит. А где Плохова, там всегда Паша Громов… — На имени Паштета голос девчонки чуть дрожит и понижается и появляются в нем какие-то такие, только девушками различимые, влюбленные нотки. Вика, тоже всё поняв и удивленно подняв брови, смешливо улыбается. Понятно, девочкой займется лично Плохова — за своего двоюродного братца подруга порвет.

— Анют, прекрати наводить панику, — надменно произносит единственная среди троих одиннадцатиклассница и уверенно затягивается. Вот так номер, Валечка! Решила взять девочек дешевыми понтами? Красиво. — Мы просто подождем, пока она останется одна и подойдем к ней втроем. Давно пора было показать Злобиной, где её место.

— Так может, — я делаю аккуратный шаг из-за угла, и вижу, как её коричневые зрачки расширяются от ужаса, — сейчас самое время, Валюш? — Сигарета из её тонких и несопротивляющихся губ уходит в мои пальцы, и я делаю первую тягу, отмечая говнистость сигарет. На нормальные папочка карманных денег не выделил?

Аню и другую десятиклассницу, Машу Кротову, тихую очкастую заучку, — и как только смелости-то хватило против меня пойти? — Вика уже оттеснила к другой стене, давая поговорить мне с девочкой один на один.

— Я жду ответа, Валюш. — Упираюсь ладонью в стену прямо напротив ее головы, и Валя широко распахнутыми глазами провожает её до тех пор, пока может держать в поле зрения, а потом ее взгляд перетекает на мою татуировку змеи, что тянулась по предплечью и выходила головой на шею. Девочка панически боялась смотреть мне в глаза.

— Что ж ты молчишь, солнце? — я специально говорю тихо и спокойно. Даже с легкой улыбкой, второй рукой поднося сигарету к губам и делая затяжку, выдыхая дым ей прямо в лицо. — Или ты смелая только перед подружками? — Молчание. Ну оно и понятно. — Ты же осознаешь, солнышко, что мы с тобой больше не маленькие девочки? Что фантазии у меня с третьего-то класса поприбавилось? Что теперь не будет обычных выкидываний учебников из окна и поливов головы краской? Теперь игры стали взрослее. Мы с тобой стали взрослее. — Делаю еще одну затяжку и отмечаю, что в уголках её кукольных глазок уже собираются слезы. Она боится меня до трясущихся коленок. — Мой тебе, я бы даже сказала, дружеский совет: брось глупую идею отомстить мне с помощью малолеток. Если у тебя есть ко мне какие-то претензии, то ты всегда можешь предъявить их мне. Я никогда не крысятничала за твоей спиной. И ты изволь играть открыто. А иначе, — окурок медленно приближается к её лицу, и мне даже пришлось взять ее другой рукой за плечо, чтобы, не дай боги, эта овца не рыпнулась на месте, и я реально ей что-нибудь не прижгла. Но девочка даже и не думала двигаться. Она, как запуганная мышь перед огромной змеей, боялась даже издать писк, не то, чтобы шевелиться. И, добившись нужно мне эффекта, я тушу сигарету о стену, буквально в пяти сантиметров от её милых кудрях. — А иначе может случиться что-нибудь непоправимое. Случай какой-нибудь несчастный. Я все сказала, — я отпускаю эту дуру и делаю пару шагов назад, — если тебе есть, что сказать мне, ты всегда знаешь, где меня можно найти.

Я отпускаю её плечо, делая шаг в сторону и, схватив руку Вики, переплетя пальцы, увожу подругу оттуда. Уже на повороте бросаю последний взгляд на Валю, что сползла по стене на пол и сейчас рыдала в свои колени. Десятиклашки боялись сдвинуться со своих мест. Я довольна произведенным эффектом. Очень довольна. Вряд-ли она теперь вздумает что-то делать за моей спиной. Банально испугается. О чем я и поведала подруге.

— Ты самая злая стерва, которую я когда-либо знала. — Вздыхает она, когда мы уже вышли за территорию школьного двора, чуть сильнее сжимая мои пальцы.

— Ты ничуть не лучше, — нахально усмехаюсь я, целуя её в щеку, — именно поэтому мы с тобой и дружим.

========== 2. “Да начнется война” ==========

— Красиво, Злобина, ничего не скажешь, — довольно щурится на солнце Паша, когда я захожу в курилку перед первым уроком. Вики еще нет, эта проклятая копуша придет минута в минуту со звонком на первый урок. Плохо, когда педантичность совмещается с долгими сборами. Эта одна из тех немногих Викиных черт, что меня в ней неимоверно выбешивают. Но я терплю, потому что люблю эту девушку больше жизни.