По телу прокатывались щекотные волны возбуждённой дрожи. С Барнсом… Баки Броку не надо было ничего доказывать, гнаться вперёд, стараясь самоутвердиться, быть сильнее, когда хотелось ощутить именно силу партнёра, оказаться в уверенных руках, и самому знать, что не выпустят, не дадут сомневаться. И то, как Баки мял его, гладил, выцеловывая узоры, как вертел из стороны в сторону, нисколько не умаляло мужественности.

— Бак, — взвыл Брок, схватив его за задницу. — В душ! Быстро!

Баки подхватил Брока, утаскивая в небольшую ванную, засунул под душ, принимаясь намывать и ласкать одновременно. Все внутри пело от близости Брока, от возможности касаться без свидетелей, от радости, от желания.

— Мой, — прошептал Баки, — только мой.

Тугие водяные струи били по плечам, спине, заливали лицо, нос, не давая нормально вздохнуть, увидеть любовника перед собой, но Брок уже знал Баки на ощупь, каждый изгиб идеального сильного тела, каждую частичку кожи, знал и безумно любил, плавился от прикосновений. Но руки жили своей, отдельной от мозга, жизнью, они гладили, вспенивали мыло, намывая любовника, поторапливая его быстрее оказаться в постели.

Обернув Баки огромным белым полотенцем, Брок толкнул его обратно в комнату, уронил на кровать.

— Покатаешь меня, бравый солдат?

— А ты, значит, готов к приключениям? — рассмеялся Баки.

Он раскинулся на кровати, поглаживая свой член, закусывал нижнюю губу и ждал действий Брока. Баки хотелось знать, что Брок хочет с ним сделать.

Брок взлетел на постель, оказался на Баки, вжался в него всем телом, дурея от жара кожи, от странной смеси запахов дешёвого мотельного мыла и самого Баки, от контраста горячей кожи и холода металлической ладони, тут же сжавшей его ягодицу.

— Ш-ш, — шикнул Брок, притёрся твёрдым членом, застонал в губы Баки. — Не двигайся… я сам.

Убрав руку Баки с задницы, Брок выдавил на свои пальцы побольше смазки.

Баки издал нечленораздельный звук, задохнувшись. Раз Брок хотел сам, пусть сам, Баки не мог противится ему.

Брок закусил губу, сосредоточенно, никуда не торопясь, растягивая себя. От одного взгляда на тяжёлый, с бордовой от прилившей крови к головке член Баки рот наполнялся слюной, хотелось наклониться, собрать языком прозрачные капли смазки, распробовать их, насадиться до горла, обхватить губами толстый, перевитый венами член, но Брок держался, пихая в себя сначала один, потом два и три пальца, растягивая тугие стенки, проворачивая в себе.

— Я сейчас с ума сойду, — простонал Баки, глядя, как Брок растягивает себя. Это было просто невозможно возбуждающим зрелищем, таким Брок был открытым, даже каким-то ранимым. Как он смотрел на Баки, или закрывал глаза, чтобы снова открыть их, пьяные от желания.

— Как же я люблю тебя, мой хороший, — пробормотал Баки, поглаживая бедра Брока, не стремясь ничего сделать, позволяя Броку играть по его правилам..

Длинно хрипло выдохнув, Брок обхватил ладонью член Баки, сжал у основания.

Член был идеальным, как и сам Баки, в меру длинным, но ужасающе толстым, с красивой бордовой головкой, прозрачными вязкими каплями смазки на вершинке. Его хотелось ощутить в себе, насадиться, прочувствовать на своих условиях без чужого навязанного ритма.

Перекинув ногу через бедра Баки, Брок прижался к его груди, правой рукой направив член в себя.

Длинно выдохнув, Баки обнял Брока, прижал к себе, чувствуя, как член обхватывает узкое, жаркое. Хотелось ворваться, перевернуться, подмяв Брока под себя, но Баки позволял ему делать все, как он хочет.

Цыкнув на любовника, Брок оттолкнулся от его груди, сел удобнее, полностью опустившись на член, замер прислушиваясь к себе, своим собственным желаниям, и плавно повёл бёдрами, не торопясь приподнялся и медленно опустился обратно, со стоном принимая дюйм за дюймом.

Острое удовольствие ударило под рёбра, концентрируясь в солнечном сплетении, но Брок не торопился, двигаясь мучительно медленно, растягивая кульминацию.

— Ты… — Баки хотел найти эпитет и не мог. Брок был всем. Он был сбывшейся грезой, тем, о ком мечтать было боязно, потому что Баки мог просто утонуть в своих фантазиях и не выплыть из них.

— Хочу… как же хочу тебя… — Баки гладил бедра Брока, прихватывал за талию и любовался этим невероятным мужиком.

Брока вело и от слов, и от прикосновений Баки, от того, как тот мелко подрагивал, стараясь сдержаться и не поддавать бёдрами, навязывая свой ритм. Но долго он так не продержался, слишком хорошо и остро было, слишком желанна близость. И Брок сорвался, задав такой ритм, что чуть сам не слетал с члена Баки.

Не двигаться, когда твой любовник скачет на тебе как на родео, было выше сил Баки. Он подавал бёдрами, сразу идеально поймав ритм Брока.

Удовольствие поднималось от паха, разливаясь в груди, заставляло поджиматься пальцы на ногах. Тело пело, полнилось жаром желания, любовью к партнеру.

Баки обхватил ладонями задницу Брока, погладил между половинок, задевая свой член, и начал вбиваться сильно, часто, как Брок не мог физически, хотя и был тренированным мужиком.

Брок заорал, забился на члене, лихорадочно сжимаясь. Слишком сильно, ярко, хорошо, настолько слишком, что сдерживать голос не получалось. Брока выгнуло, выкрутило раз, другой, третий. Судорожно хватая ртом воздух он задрожал, изливаясь, пятная Баки спермой, и упал ему на грудь, прижался крепко-крепко, сливаясь с ним окончательно.

Конвульсивно дернувшись последний раз, Баки расслабился, чувствуя послевкусие оргазма, ощущая его всем собой. Он нежно погладил Брока по плечу, аккуратно вышел из него и переложил так, чтобы можно было гладить, обнимать, целовать, прижимать к себе. Брока хотелось не просто любить, хотелось жить им, отдавая все, что есть.

— Брок, у нас есть поле? — вдруг спросил Баки. Ему в голову пришла странная идея. — Картошки, к примеру. Кукуруза не подойдёт.

— Чего? — не понял Брок. Послеоргазменную негу как волной смыло, оставив недоумение. — Какое поле, какая картошка? У тебя от ебли крыша поехала?

— Вроде нет, — задумался Баки. Хотя, надо отдать Броку должное, от него крыша реально улетала в дальние дали. — Хотя от тебя и могла. — Баки чмокнул Брока в нос. — Я просто подумал, что полСтрайка пинает хуи, ожидая, когда тебе придет озарение, как они убьются. А если их вывезти убирать картошку, или репу, или ещё что-то такое, то это и тренировка, и все видны. Ну как можно убиться на поле картошки?

— Побойся бога, детка, откуда у ЩИТа поля с картошкой? — Брок все равно не понимал толком, куда клонит Баки. — Можно, конечно в другой штат скататься, к фермерам, но сейчас все техникой убирается. Да и кто доверит толпе дуболомов, видевших картошку только в супермаркетах, ее сбор? Если тебе скучно, то так и скажи. Отправим тех, кому уже бояться нечего, по домам, а оставшихся на природу вывезем.

Знал бы Брок, что творилось в голове Баки, никогда бы туда не лез. Тоже мне — гениальный мыслитель.

— На природе много опасностей, — задумчиво сказал Баки. — Просто в Союзе на картошку посылали солдат и студентов, чтобы дурью не маялись, а были при деле. Вот я и подумал, что это самое безопасное, чем их можно занять. А с тобой мне не скучно.

Баки перелёг так, чтобы посмотреть Броку в глаза.

— Мне никогда не было и не будет с тобой скучно, — очень серьезно сказал Баки. — Ты лучший человек — кроме Стива, — кого я встречал в жизни. А полем картошки надо обзавестись.

— Ага, и дать бойцам потенциальное оружие — лопату. Вспомни Веласкеса, чуть не убившегося, споткнувшись. Представь, что сдуру можно с лопатой сделать умеючи, — фыркнул Брок, потянулся, почесал заросший чёрными волосами живот. — Да и осталось всего-то до тебя два дня, продержимся. Следующий Глазго.

Телефон в кармане джинсов пиликнул будильником, напоминая, что вечер все ближе и ближе и пора возвращаться в бункер.

— Лопату — это ты загнул, — рассмеялся Баки. — Ладно, подумаю насчёт поля. Ты же не против, если я расскажу о нас с тобой Стиву?