Но в этом городе всегда было много военных.

Мы тоже там на сборах изучали, что еще изобрели люди для убийства друг друга. На полигоне тренировались поражать мишени. Хорошо, что картонные.

У меня получалось.

Я все-таки когда-то охотился.

Пока не понял, как это неправильно – лишать жизни беззащитное существо.

Оправданием может служить только необходимость защититься или выжить.

Спортивная охота – это убийство.

Для кого-то Чечня была спортивной охотой…

А у Льва Толстого кунак был, чеченец Сато. Толстой ему плохонькое ружьишко подарил, а Садо в ответ дорогую шашку. А потом и коня. И от своих воинственных соплеменников защитил… Можно сказать, русскую литературу спас…

Выходит, им война была не нужна.

А кому она нужна?..

Никто не сознается.

Я не везде на Кавказе был.

Но много имен знаю.

Имен, впечатанных в историю.

И это не имена толстосумов или начальников.

Это имена тех, кто ткал общий ковер духовности. Ковер дружбы.

Кайсын Кулиев – балкарец. Алим Кешоков – кабардинец. Разные народы, разные культуры. И человеческая дружба до конца дней. И оба в памяти народной.

Расул Гамзатов – певец, без которого Дагестан безголос.

«Веками учил ты и всех и меня

Трудиться и жить не шумливо, но смело,

Учил ты, что слово дороже коня,

А горцы коней не седлают без дела.

И все же, вернувшись к тебе из чужих,

Далеких столиц, и болтливых и лживых,

Мне трудно молчать, слыша голос твоих

Поющих потоков и гор горделивых».

Это Гамзатов о своей родине, о Дагестане.

Тем, что есть, не дорожим… Не дорожили, поэтому и державу разрушили.

Всем так захотелось свободы, самостоятельности…

А ведь неплохо жили на национальных окраинах. Лучше, чем в русской глубинке – на той смоленщине или вологодчине…

И примеряла местечковая власть, уставшая от догмата Москвы, как малыш одежонку взрослого, как бы сама распоряжалась… И как тот же подросток, уверена была: знает лучше и больше взрослого… Не подозревая, что заводы, фабрики, колхозы и все, что работало при советской власти, при импортируемом с Запада новом строе полных прилавков не нужны станут.

Думали, что изобилие товаров важнее дружбы.

Не ведали, что Западу своего наработанного, произведенного, выращенного девать некуда и не заводы нужны в большой стране, а большой, голодный, жадный до материального изобилия базар.

Ишак, перед которым так долго маячил клок сена, вдруг понял, что может его достать…

Нет, мы конечно не ишаки. Но иногда бываем не умнее их.

Обижены были чеченцы, карачаевцы и те же калмыки на власть Советов?

Обижены.

Но не более, чем столичные диссиденты.

Вернувшись в родные места после изгнания, они жили бок о бок с русскими.

А мы бок о бок с ними.

Вместе строили, производили, выращивали…

Они женились на русских… И наоборот.

Детей рожали, которые одинаково два родных языка знали…Две культуры.

Говорят, я не сын

этих гор, этих рек -

Не потрафил строкой

ритмам горского вкуса.

Не услышал стихов

седоглавый Казбек,

Не затеплилась песнь

в изголовье Эльбруса.

Лгут. Бессовестно лгут!

Я метался меж скал.

Шат-гора и Казбек -

тема тайны глубокой,

Ведь не зря же здесь гений

поэта витал,

По ущельям струя

свет души одинокой.

Он терзался и пел.

Я шагнул ему вслед

И с вершин оглядел

дорогие просторы,

И, как тысячи стрел,

в сердце скопища бед,

Стон берез и полей

обреченные взоры.

Да, там горе и скорбь!

И я ринулся с гор

В бой за Русь, как солдат,

от родного порога.

Пораженья мои –

дням бесстыдства укор,

Я же пел и пою,

что далось мне от Бога.

Это стихотворение из вот этого томика «Моя журавлиная Русь» народного поэта Карачаево-Черкесии Михаила Бегера.

Он родился в Черкесске, здесь вырос и стал поэтом.

Настоящим русским поэтом.

Более двух сотен лет пришли сюда казаки. То ли народ, то ли сословие.

Я думаю, все же сословие.

Сословие, занимавшее место между дворянами и разночинцами.

Со своим менталитетом.

Схожим с сибирским.

Почему так думаю? Исхожу из личного опыта. Жена у меня считала себя сибирячкой. Выросла на берегу Байкала. Гордилась этим. Обижалась, если напоминали, что родилась она, правда, в другом месте. А тут вдруг решила своей родословной поинтересоваться. И выяснилось, что оба ее деда, репресированные в тридцатые годы, казаки. По отцу – донского войска, по матери – кубанского.

Вот и задумалась. Но характер, со стороны виднее, казацкий у нее. Другое дело, что не особо разнится он с сибирским. Оба на воле да на преодолении препятствий замешаны.

Нет, не случаен Кавказ в истории России.

Как и Россия в истории Кавказа.

Свободолюбие и искусство политической дипломатии – вот основные уроки, получаемые на Кавказе и по сей день.

И именно Кавказ оплодотворил русскую культуру.

Но не только русская культура вышла оплодотворенной из многонационального горнила и социальных катаклизмов этого исторического соединения места и времени. Общественная мысль, критерии оценки элит, гражданские постулаты общества и отношения человека и государства начали формироваться именно здесь. Военная верхушка и терпеливые солдаты, проповедующие патриотизм, казаки, предпочитающие опасную свободу безопасному прозябанию в крепостничестве, ссыльные вольнодумцы, отчаянно-безрассудные, вышедшие на «декабрьскую площадь», рисковые авантюристы всех мастей и творческие люди – вот кто устремился сюда, на эти просторы, одержимые поиском новизны отношений, чувств, красок, звуков…

Сюда шел отборный люд, уверенный в себе, в своей удаче, фарте…

Все вместе, народы разных национальностей, вер, культур, все мы – кавказцы…

И неважно, что я родился совсем в другом месте России.

Живу на Кавказе.

А значит, кавказец.

Действующие лица:

Марина

Юра

Надя

Сергей

Журавлев

Журавлева

Купов

Синицын

Зотова

Буров

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Картина первая.

Комната в общежитии. Аккуратно заправленные кровати, на столе учебники, свернутые чертежи. На кровати в домашнем халате сидит Марина, довязывает модную шапочку. Вбегает Надя. У нее прекрасное настроение, она возбуждена.

НАДЯ. Мариночка!.. (Подсаживаясь). Мариночка…

МАРИНА. Подожди, довяжу… Петля… Петля… Собъешь, английская вязка, самая модная.

НАДЯ (вскакивая). Боже, какая проза! Петли, шапочки, покой…

МАРИНА (вертит шапочку, примеряет перед зеркалом). Нормально?

НАДЯ. Да это же скучно, Марина!

МАРИНА. Тебе скучно, мне – нет…

НАДЯ (обнимая подругу). Ладно, не обижайся… Просто у меня хорошее настроение.

МАРИНА (с иронией). Ты от него без ума. Как Наташа Ростова от Болконского.

НАДЯ. Больше… Он… Я его люблю, понимаешь, люблю…

МАРИНА. Пройдет.

НАДЯ. Как ты можешь?.. Мы любим друг друга, мы не сможем жить один без другого…

МАРИНА. Ну да, Ромео и Джульетта, ах – навсегда, ах – до смерти… Литература… Господи, какая ты глупенькая… Любовь, любовь… Какая там любовь – половой инстинкт. О чем он думает, когда тебя обнимает?.. Только об этом… Все они одинаковы.