Глава третья

Я очень медленно шла по туннелю,  вытянув руки впереди себя в кромешной, почти осязаемой тьме. “Ты несешь свет! Где появишься ты – появится свет!”– говорила Деметра. И что? Иду, как по кротовой норе – ни черта не видно! И это путь в царство мертвых? Люди и так боятся, хоть бы фонари поставил!

Сложно сказать, сколько я так шла, но мне показалось, что целую вечность, а потом ощутила запах сырости, очень похожий на то, как пахнет заводь у реки. И когда я уже рефлекторно приготовилась услышать такое родное “ква-а-а-а-а”, туннель резко сделал поворот.  Да ну его в болото!

Я на ощупь обогнула выступ в скале. В глаза неожиданно ударил свет, заставивший меня зажмуриться и выставить руки перед собой, пытаясь заслонить сияние.

– Юная богиня, ты потерялась? – услышала я хриплый замогильный голос, от которого все внутри меня похолодело.   – Что воплощенная Весна забыла во Владениях Гадеса?

Когда мне удалось разглядеть того, кто это сказал, я чуть не “обгадесилась”. Передо мной на причале стоял высокий скелет, облаченный в драный балахон. В дырах виднелись побелевшие кости, а на меня смотрели пустые глазницы, в которых огнем горел алый свет.  Скелет опирался на потрескавшееся от времени, рассохшееся весло. От страха я растерялась и ляпнула первое, что удалось вспомнить:

– Я хочу найти своего мужа, – выпалила я на одном дыхании. – Будущего…

Уже спокойнее добавила я. На мгновение мне показалось, что скелет вздохнул… Как же его зовут?  Я же помнила, я точно помнила! Третий абзац, четвертый раздел… Копипаста…

– У Царства душ новая Богиня, – задумчиво произнес Харон, (вот! вспомнила!) – Это к лучшему, смертные перестанут бояться и обретут покой.

Он немного тянул слова, от этого его голос становился более пугающим. Харон кивнул каким-то своим мыслям. Его костлявая рука тянулась ко мне, вызывая леденящий душу страх.

– Осторожнее, Персефона, – прохрипел старый паромщик, подавая мне руку. –  Воды Ахерона опасны. Старый Харон перевезет тебя.

Сглотнув, я заставила себя вложить свою ладонь в костлявые пальцы и шагнула в  раскачивающуюся на черных волнах лодку. Харон повесил небольшой фонарик, который освещал нам путь во тьме.  Черная гладь была спокойной, а я слегка перегнулась через деревянный борт, чтобы рассмотреть, как мне показалось, водоросли.

– Это же…, – с ужасом прошептала я. Из воды ко мне тянулись белые обескровленные человеческие руки, следом за руками можно было рассмотреть вытянутые бледные, искривленные ужасом лица. Пустые глазницы смотрели на меня, а руки словно молили меня о чем-то: ”Богиня…”

Я резко отшатнулась и отдернула руку, прижимая ее груди.  Лодка накренилась, и вот уже с другой стороны показались те самые бледные руки, раскачивающие лодку. Харон пытался сбить веслом утопленников, что пытались перевернуть  суденышко, но у него ничего не вышло.

– Подари им свет, богиня! – заорал Харон, когда я ногой прижала чьи-то скользкие пальцы.  – Это единственное спасение! Иначе они утащат тебя к себе.

Утащат? Мать моя, женщина! Свет! Да как же я его дам?! Мне же Деметра ничего не объяснила! Если бы я знала как, сюда в темноте не перлась! Лодка стала раскачиваться ещё сильнее, она почти легла на бок, когда новая волна мертвецов пыталась перевернуть ее. Паника накрыла меня с головой, и я с визгом принялась беспорядочно долбить ногами по бортам лодки, иногда попадая, но, наверное, чаще промахиваясь по конечностям мёртвых.

– Богиня, призови же свет! – снова заорал Харон, ударив веслом по бледным пальцам.  – Без твоего магического света нам не справиться! Они боятся только Гадеса!

Тут в темноте раздался громкий рык и лай. Цербер! Вот только этого сейчас и не хватало!  Послышался всплеск и крики мертвых, большинство из них оставили лодку в покое, и Харон налёг на весло, стараясь как можно быстрее догрести до берега. Черные воды расступались, фонарик покачивался, а я прижимала к груди колени. Слышался громкий собачий визг и скулеж. Я тревожно обернулась на звук. В свете маленького фонаря было почти ничего не разобрать, а сердце сжалось от пронзительного визга боли. Пусть он и огромный адский пёс, но всё равно животное, которое нуждается в заботе, любви. Спасите собачку! Моё сердце было готово разорваться от жалости к трехголовому песику, я позвала его по имени, но ответом был только всплеск. Потом всё стихло.

– Он защитил тебя, богиня, – тихо прохрипел Харон.  – Достойному воину – достойная смерть.

Кому смерть? Псу? Как? Но за что? По моим щекам покатились жгучие слёзы. Из-за меня! Это всё из-за меня! Почему? Я даже всех бродячих котопсов  поила, кормила, в ветеринарку возила! Они при виде меня, подходящей к дому, со всех углов сбегаются за лакомством и почесульками! Я три раза болела лишаем, но все равно продолжала любить братьев наших пушистых.

– Да черт бы побрал этот свет! Где он, когда так нужен? –  в сердцах заорала я и перегнулась через борт лодки, а с моих рук на удивление сорвались два ярких светящихся шарика.

Они упали в воду и стали погружаться всё глубже и глубже, растворяя по пути фигуры мертвых людей. Я внимательно следила за ними и, как молитву, шептала: ” Только найдите пёсика! Только найдите!” – напрочь забыв о том, что помимо меня в лодке есть ещё кто-то.

Спустя пару минут я снова услышала всплеск и фырканье. Один шарик поднялся в воздух, освещая три здоровенные головы Цербера, второй – тащил огромную тушу животного к берегу. Пёсик помогал шарику, как мог, барахтаясь лапами и используя хвост, как маленький пропеллер.

Мы уже причалили к берегу. Я соскочила с лодки,  подняла тунику до колен и бросилась к фыркающему, всё ещё кашляющему животному. На вид он выглядел вполне нормально, только невероятно огромный, мокрый и очень сильно пах псиной. Я решила пощупать нос и, уже протянув руку, застыла в нерешительности. А какой нос-то щупать? Есть ли принципиальность в очередности?

– Так, ребята, – начала я, а Цербер синхронно повернул ко мне все три свои головы. – Кто тут у вас главный? У кого первого надо щупать нос?

И тут три огромных носа, каждый размером немногим меньше моей головы, синхронно потянулись ко мне и выдохнули. Меня просто сдуло с ног.  Все три головы разом виновато заскулили и принялись меня поднимать теми же носами. Получалось у них плохо, встать они мне мешали и сильно щекотали.  Я смеялась, не оставляя попытки подняться, а Цербер то одним носом, то другим перекатывал меня по цветущей полянке. Цветы? Откуда здесь цветы?

– Ну всё, хватит, –   смеясь, проговорила я, пытаясь уклониться от трех огромных слюнявых языков.  – Прекратите! Щекотно же! Дайте мне встать, ребята. Вижу, что вы в полном порядке.

Я поднялась, опираясь на любезно подставленную мне морду, и огляделась.Не может быть! Широкая белая мраморная дорога, прихотливо извиваясь, вела куда-то в чащу, а по бокам ее росли потрясающей красоты цветы.

– Ух ты! – выдохнула я с восхищением и глубоко вдохнула, чтобы вдоволь насладиться сладким запахом.  – Вот это красота! Я даже не ожидала, что тут так красиво!

Мои огоньки все ещё летали над полянкой, выхватывая пейзаж по кусочкам из обволакивающей все темноты. То, что мне удавалось увидеть, поражало своим великолепием. Цветы разных оттенков белого: от перламутра, до молочно-жемчужного, красиво переливались бархатными лепестками. Я протянула руку, чтобы потрогать их, и тут же все цветы на поляне потянулись к моей ладони.

– Природа даже здесь чувствует тебя, Персефона, – хриплым голосом заметил Харон, – эти прекрасные нарциссы  вырастила сама Гея, мать- земля, для владений Гадеса.

Мне показалось или я услышала улыбку в голосе переправщика? Я резко развернулась к нему, чтобы убедиться в своей догадке, но капюшон закрывал большую часть черепа Харона. Да и как можно понять – улыбается ли скелет, у которого ни губ, ни щек?

– Благодарю тебя, – тепло  улыбнулась я, видя, как он заходит в лодку, чтобы снова отправиться на другой берег, – без тебя бы я погибла.