Не самое хорошее зрение, смотреть на себя со стороны, но лучше, чем совсем ничего. Я снова заработал руками и ногами, возвращаясь к Вроку, я бил руками, ногами, на моих коленных суставах тоже появились ножи, это помогло убить троих ивров, повисших на ногах. Но увы, это оказалась моя последняя победа, дальше все стало меняться совсем не в лучшую сторону. Сначала что-то случилось с правой ногой, она начала подламываться так, что даже гироскопы не могли компенсировать эту хромоту, поэтому пару раз я падал на четвереньки, а потом с трудом вставал, поднимая повисших на моих плечах кучу насекомых. Потом что-то хрустнуло в левом плече, и моя левая рука не смогла бить в полную силу.

А скоро у меня вообще появилось ощущение, что мне устроили темную в раздевалке. Есть у нашего русского народа такое развлечение: набросить человеку на голову одеяло, чтобы он не видел того, кто на него напал, а потом повалить на землю бить всем скопом. В результате самого крутого парня можно разделать как бог черепаху, а он и знать не будет, кто это сделал. Такое частенько устраивают учителям физкультуры, давая понять, что они неправы, и молодым лейтенантам в армии, которые пытаются жесткими мерами восстановить дисциплину. Часто это единственный, но всегда действенный народный способ, дать понять начальству, что оно не право.

А еще я понял, что это такое, завалить трупами. Ну и что, что я крут, если ничего не могу сделать, на моих руках и ногах висит столько насекомых, что сервомоторы оглушительно воют, но при этом конечности едва двигаются. Кого я могу убить, если ничего не вижу. Я пытаюсь махать руками, да толку от этого? Тем более, что левая на ладан дышит, того и гляди откажет. А еще хуже, если окончательно охромеет правая нога, тогда я рухну и уже больше никогда не поднимусь. А что будет потом, итак ясно – вскроют ивры скафандр своими острыми жвалами, а меня сожрут. Впрочем,

Ворка сожрут еще раньше. И когда я понял, что это конец, и уже начал мысленно читать сам себе отходную молитву, неожиданно снова заговорил искин:

Перезарядка закончена, прошу разрешения открыть огонь.

– Стреляй, скотина, -заорал я. – Нас же убивают!

Из грудных имплантатов полетели кусочки плазмы, пробивая врага насквозь, секунд за двадцать место впереди меня место очистилось от насекомых, а потом мое оружие снова ушло на перезарядку. Ну и на хрен мне нужен такой танк? За несколько мгновений выпускаешь весь свой боезапас, а потом три минуты ждешь, пока он перезарядится, да за это время в бою половину личного состава поубивают. Хорошо, что вслед за грудными, подключились плечевые молниестрелы, они мне и сбросили с моей головы трех ивров, которые закрывали обзор, и я снова смог видеть.

Пользуясь тем, что насекомые на какое-то время оказались ошарашены моей стрельбой, я расшвырял ивров, задавивших лобастика, подхватил Ворка и похромал к лифту, отбиваясь молниями. Но молниестрелов хватило ненадолго, скоро и они прекратили свою стрельбу и ушли на перезарядку.

Я прибавил ходу и заскочил в лифт. Увы, прежде чем двери закрылись, внутрь залетело двое насекомых. Одного я проткнул локтевым штыком, а другому просто и незатейливо вдарил ногой в нижнюю часть, где крепились ноги. Хороший был бы удар, если бы после этого я не упал –гироскопы не смогли компенсировать такой жуткий перекос. Слава богу, что дверь лифта наконец закрылась. Правда, тут же послышался глухой удар, дверное полотно промялось – ивры никак не хотели упускать добычу. А потом они стали бить по двери, и мне стало ясно, что долго она не выдержит.

Я дополз до панели. И что нажимать? Куда ехать? Хорошо, что лобастик очнулся, он что-то простонал, лифт тронулся и начал подниматься на следующий этаж. А там, дверь открылась, и в лифт ворвалась Мора и маленькая самка.

Зверюга схватила Ворка за шкирку и вытащила из лифта, а маленькая самка набросилась на еще шевелящихся ивров и стала деловито откусывать им головы. Когда насекомые перестали подавать признаки жизни в лифт вошла Вика.

– Ты жив, Макс? –девушка наклонилась надо мной и стала вглядываться шлем. Понятное дело, видеть она могла только свое отражение. – Макс?!!!

-Да жив я жив, -пробурчал я. –Что мне сделается в танке?

– Дурак! –она заколотила мне по груди, отбивая себе кулачки. – Зачем вы полезли к ампам? Ты же знал, что они вас раздавят и уничтожат! Сразу же было понятно, что этим все закончится. И ушел тихо, пока я спала. Скотина ты! Я так переживала!!!

– К ампам?! – я попробовал встать, но у меня не получилось, правая нога совсем отказала. Нет, точно все беды от женщин! Вот лежит она на мне, не дает встать и все только потому, что она, видите ли, переживала. А если я сейчас под ней сдохну, что тогда?! Нет, ну, какой пьяный бог этих баб придумал? Трезвому бы такое в голову точно не пришло. Тут до меня дошло, что Вика не знает, что с ампами мы не сражались, поэтому началобъяснять. – Не трогали мы твоих ампов, я только два дроида сломал, и мы ушли. Так что все твои техники живы и здоровы, не получилось у нас с ними войны.

– Дурак!!! –она снова заколотила кулачками по броне. – Вас могли убить!

– Не надо раскрывать наши семейные тайны, – пробурчал я. Лежать мне былоне совсем удобно, но тут уж ничего не поделаешь, если у женщины началась истерика, терпи, иначе хуже будет. –Да я дурак, но не надо об этом рассказывать посторонним.

– Где тут посторонние? –девушка оглянулась и посмотрела на маленькую зверюгу. – Ты про Миру что ли? Так она тоже это знает.

– Мира? – пробормотал я. –Так вот как ее зовут. Запомню. А теперь, моя хорошая, слезь с меня, мне надо ползти в зал, где стоят скафандры.

– Ползти?! – Вика наконец-то сползла с меня. –У тебя поврежден позвоночник?!!

-Нет, он цел, просто ноги не ходят, – сказал я. – Я потом тебе все расскажу. Иди на выход, пожалуйста.

Мой скафандр завывал сервомоторами, а я ковылял на четвереньках по коридору, за мной шли Вика и Мира и обсуждали меня, причем мысленно. Интересно, когда моя подруга успела научится телепатии? Ведь, когда я уходил, она этого не умела.

Все самцы дураки – звучало рефреном каждую вторую фразу. А еще они рассказывали друг дружке, что без умных и прозорливых самок мы обречены на полное уничтожение, только они –самки, стоят между нами и смертью. И им, самкам, за это нужно давать ордена и много разных благ. Слушать это было невозможно, но я терпел и молчал. Когда мы добрались до зала, я доковылял до ремонтного робота и скомандовал искину:

– Выпусти меня.

-Оператору приготовиться к выходу из скафандра, – торжественно произнес искин, словно делая мне одолжение, и тут же, как в укор, продолжил.

–Провожу диагностику. Фиксирую многочисленные повреждения брони, разбиты суставы правой ноги и левой руки, поврежден грудной и плечевой оружейный модуль. Заклинен поворотный головной подшипник, в результате чего затруднен поворот головы. На лицевом щитке обнаружена органическая, ядовитая жидкость, вызвавшая изменение прозрачности. Обнаружено больше трех десятков внутренних повреждений. Передаю на ремонтный дроид полный список неисправностей для дальнейшего устранения.

Вот тебе и насекомые. Это они одними жвалами да коготками натворили. А если бы у них имелось бы еще и оружие, тогда нам с лобастиком точно пришел бы полный пипец. Серьезный противник, теперь я понимаю, почему ивров боятся все. А если учесть, что их много и само воспроизводство у них поставлено на поток, то точно ни у кого из разумных нет шансов на выживание. Этих тварей нужно мочить издалека и желательно ядерным оружием.

Пена ушла, сзади открылась стенка, и я вывалился на пол. Вика обняла меня и прижала к себе, а мне больше всего на свете хотелось в душ, потому что воняло от меня потом, как от старого козла. Я им насквозьпропитался, да и чувствовал себя, честно скажу, не очень хорошо. Точнее, мне было совсем хреново. А еще я понимал, что ивры нас не оставят в покое, потому что мы открыли место их расположения. И они придут. Рано или поздно, они явятся сюда, и тогда нам всем хана. Нет, ампы правы, я катализатор дерьма. В том месте, где я появляюсь, оно начинает лезть из всех щелей!