<p>
Бесполезно!</p>
<p>
Деревенский бык всё пёр и пёр к своей призрачной цели. То, что цель была недостижимой, а уготовленная, в этой связи, яма, вполне реальной…</p>
<p>
Да, такая мысль в бычью голову не приходила.</p>
<p>
А, вот, инстинкты, довлели по полной! Порой, даже не видя Окорочка, а только , едва различив, запах её духов, Гуманоид, буквально, устремлялся в том направлении. Взгляд сверлил ненавистью любого, кто смел к ней приблизиться и заговорить, а уж про объятия и поцелуи и упоминать не стоит. Исчерпав все возможности добиться внимания этой «непреступной» крепости за счёт краденных конфет и цветов, Гума придумал хитрый ход.</p>
<p>
Как ему тогда казалось!</p>
<p>
Он подговорил нескольких своих знакомых, чтоб пришли в казино и поставил пред ними совсем не сложную задачу: приставать к Ирке, поливать её всякими поносными словами, доводить до белого каления. К кому она побежит за помощью? Да, конечно же, к нему – символу безопасности « Араны». А уж, он-то, расстарается, а уж, он-то покажет себя! Ирка, просто, не сможет остаться равнодушной! Правда, « обидчику», слегка, не поздоровится, но… таковы уж законы жанра! Самое интересное, что за халявное пойло, отбоя от желающих не было. Входные билеты, разумеется, тоже за его счёт.</p>
<p>
И теперь, почти ежедневно, кто-нибудь из этих подставных хватал Окорочка, прилюдно: то, за попу, то за сиськи, доходило и до промежности… Плескали соком на белую блузку, плевали в тарелки, сморкались в салфетки и. тут же, бросали на поднос. То есть, у кого, на что фантазии хватало. Мат, оскорбления в её адрес тоже входили в сценарий.</p>
<p>
И каждый раз, в нужный момент, появлялся он – рыцарь Гума- лихо заламывал «обидчика» своей прекрасной дамы, застав, униженно, просить прощения. Затем, выводил на улицу этого участника художественной самодеятельности, вручал бутылку водки и, довольные друг другом, они расходились в разные стороны.</p>
<p>
Первые два-три случая, и впрямь, впечатлили Окорочка. На Гуманоида она стала поглядывать с уважением и даже, удостаивать беседы. Вот тут-то бы развить успех и придумать что-то новое, но – куда там!- склонность к шаблону предопределила всё. Слишком частые подвиги заронили сомнение в недалёкие мозги официантки. Тем паче, рожи супостатов стали слишком регулярно появляться, а стиль поведения оставался неизменным. Своими сомнениями, Окорочёк поделилась не с кем-то, а с директором казино Пашей Лучерским. Тот внял её доводам. понаблюдал несколько дней за происходящим, вызвал Жеку в кабинет, где, в присутствии Кустина и прочих директоров, высказал ему всё, что думает. Администрация, естественно, приняла Пашину точку зрения и, хором, оборжав Гуму, на корню зарубила его художественную самодеятельность.</p>
<p>
Совсем худо стало: молодняк предал, начальство глумится, любимая презрительно фыркает, « а в голове, слыш-ко, ну, хоть бы, мыслишка» на предмет покорения Окорочка. Ну, куды крестьянину податься? Перебрав все возможные варианты, от кого ещё можно получить дельный совет или, по крайней мере, кому исповедаться, чтоб немного заглушить душевную боль, вспомнил поговорку: «Старый друг лучше новых двух». И кто же этот « старый друг»? Да, разумеется, мерзавец Виссарион! Все пути на исповедь ведут к нему… Чё он, сука, попом не работает? Попяра бы получился, что надо….Так бы, хоть, своё самолюбие не пришлось ломать, идя к нему на поклон. Да и занятно-то как – поп работает охранником казино, лучше рекламы и не придумаешь! В попы его курву, в попы!!!</p>
<p>
В попу тоже бы не помешало…</p>
<p>
Опустить козла, чтоб… Чтоб исчезла эта вечная ирония и скепсис на его физиономии. Нашлись бы «добрые» люди….Не Гуме же этим заниматься… . Западло! Да и не по понятиям - опускать за скепсис и иронию….</p>
<p>
А жаль!</p>
<p>
Правда, как потом идти на исповедь к опущенному?</p>
<p>
Ладно, выбора, всё равно нет.</p>
<p>
В одиночку гонять пустопорожние мысли чревато тяжкими последствиями. Итак чувствуется, что фаза сдвинулась и вернуть её в прежнее состояние, ох, как труднёхонько будет.</p>
<p>
Выйдя, словно оплеванный с головы до ног, от начальства, размышляя подобным образом, Гуманоид подсел к Виссариону. По обычаю, выдержав ваузу, произнёс:</p>
<p>
- Пойдём, кое что перетрём.</p>
<p>
Вис, воспитанный на русской классике, жаргон, слэнг, феню, всегда воспринимал с трудом. Материться, правда, умел неплохо.</p>
<p>
Услышав приглашение «перетереть», который раз пришёл в замешательство: - « Что перетереть? Где перетереть? Ах, да! В смысле, переговорить…»- усмехнулся, слегка, - Ну, пошли, « перетрём»!</p>
<p>
Ещё пару недель назад пришлось бы искать укромное местечко для приватных бесед, а, нынче-то, как славно! Какая тёплая ночь ! Прям, как по заказу! Для исповеди…</p>
<p>
Выйдя на парапет и затворив за собой двери, бывшие сослуживцы повели неспешный разговор. Гуманоид всё жаловался и жаловался на несправедливое к себе отношение. Жаловался нудно, монотонно, перечисляя обиды, причинённые ему Иркой, начальством, сотрудниками, домочадцами - сговорились они все, что ли, сволочи? Замкнутый круг какой-то! Как его разорвать?</p>
<p>
Виссарион внимательно слушал, изредка вставляя нейтральные реплики, дабы беседа не превратилась в монолог, а собеседник не терял нить излагаемого. Особенно досталось Вовке –Толстому – вот уж для кого Гума не пожалел желчи! Он и заика, он и предатель, он и никудышный работник… И очевидным это всё стало – вот, только несколько последних дней. Как же он раньше был слеп! А – главное- как дальше действовать с Иркой, и как отвадить от неё Толстого? Ну вот, этим всё и должно было закончиться. И,в самом деле, замкнутый круг…</p>
<p>
Советовать Гуманоиду весь этот вздор выбросить из головы, означало бы одно – возвращение на очередной виток по этому кругу. Уйти, промолчав, тоже не выход – неизвестно, какие пакости последуют потом, из сдвинутой фазы, ибо этот человек нуждался в помощи психиатра.</p>
