Омега отвечал на поцелуй резко, рвано, прикусывая губы, как будто и сам после воздержания. Для него этот поцелуй был таким желанным, что он хотел заскулить от удовольствия, прильнуть к сильному телу, снова коснуться пальцами живота. Никто не целовал его так раньше. Как «так» - объяснить сложно, но это «так» - лучше всего, что было прежде! Альфий запах окутывал его, и Шай потерял контроль. Никаких мыслей в голове больше, только чувства целой копной, все разом. За все годы эмоциональной пустоты. Беспомощность, вина, грусть, жалость, надежда, обида, нежность, страх, стыд — всё то, что омега никогда не ощущал, над чем смеялся вместе с Сашей, обсуждая свою психопатию. Он грубо отстранился от Коула, разрывая губы. Сердце стучало, как шальное, дыхание сбилось. Душу заполняла боль всех прожитых им лет, начиная с альфы в злосчастном узком переулке и заканчивая сотнями жизней, оставленных омегой под обвалом вокзала в последний раз.

Коул не мог отдышаться, но нахлынувшее возбуждение спало, стоило ему увидеть реакцию омеги. Глаза бегали по полу, нос болезненно морщился, задыхаясь, он глотал ртом воздух и дрожал всем телом.

«Паническая атака, как у меня тогда» — вспомнил Коул свой давний и единственный случай. Холл не понимал, что сейчас пошло не так, как, впрочем, и в тот раз.

— Эй, дыши глубже, — как можно спокойнее проговорил Коул, прикасаясь к плечу омеги и слегка поглаживая. Запрятанный в самую глубину инстинкт защищать омег вырывался наружу. Альфе стало наплевать, кто перед ним - друг или враг, его нужно было защитить, спасти, помочь. Забыв, что не может урчать, Холл захрипел, но даже не обратил на это внимания, он не мог контролировать своего необъяснимого порыва в сторону этого малознакомого парня.

Шай поднял на Холла затравленный взгляд, но видел не его, а всех альф, чьи жизни забрал, они мелькали, сливаясь в одно-единственное лицо, казалось, самое важное. Он будто искал в них всех только его черты.

«Дышать, дышать!» — мысленно приказывал себе Шай. Вдох-выдох, ещё раз. Теперь он чувствовал сильную ладонь на плече, видел участливый, обеспокоенный взгляд. Запах омеги, всегда очень слабый и плоский, густым, болезненным ударом растекся по бёдрам, пачкая джинсы. Живот свело судорогой, и мир поплыл перед глазами.

«Течка? Ни хрена себе реакция!» — удивился Коул, а после вдохнул течный запах и ему снесло крышу. Ни о чём больше не думая, он накрыл губы омеги новым поцелуем. Альфа получал удовольствие просто от того, что дышал этим ароматом, будто он заполнял в его душе невидимые пустоты, дополнял собственный запах и, сливаясь, становился другим - совершенным. На секунду Коулу показалось, что у этого запаха есть цвет, переливающийся, яркий, светлый.

Их руки блуждали по телам друг друга. Альфа был уже раздет до пояса, и Шай дрожащими пальцами расстёгивал, проклятые тысячу раз, пуговицы. Коул поднял свитер омеги и угрожающе захрипел, опять забыв о том, что рычать больше не может. Но Шай понял, отпустил так и не поддавшиеся пуговки и поднял руки, позволяя стянуть с себя свитер вместе с футболкой. Альфа жарко, жадно целовал подбородок и шею; ему было неудобно, ведь он гораздо выше омеги, с этим что-то нужно делать. Шай зашипел, он ненавидел уже осточертевшую спецовку альфы. Холл оттолкнул руки омеги и одним крутым рывком выдернул все пять пуговиц из гульфика. Шай со свистом вдохнул через зубы, довольный, что можно наконец стянуть брюки с Коула. Но раньше, чем он это сделал, его собственные джинсы грубо стащили через узкие бёдра, не удосужившись расстегнуть. Омега выпутался из них и белья, опустился на колени. Это будет, пожалуй, самый желанный минет в его жизни! Или нет?

— Что? Куда, бля? — сердито захрипел Холл и, больно схватив за подбородок, вернул лицо омеги назад, под свой поцелуй. Прикусил, как бы наказывая за самовольство. Прежде он никогда не чувствовал себя так. Казалось, будто он только теперь стал настоящим альфой, отпуская свои инстинкты из клетки разума, позволяя руководить своим телом, своими действиями и даже своими мыслями.

Странное, незнакомое прежде чувство и пошлые хлюпы в заднице заставляли Шая скулить, как настоящую шлюшку. Он был уверен, что за это станет ненавидеть себя завтра! Корить, что позволил себе такое поведение. Альфа подхватил его под бёдра, вызвав требовательный стон, и перенёс на кушетку, уложил на спину. Как приятно было бы зацеловать омегу всего. Дикая мысль пришла к нему в первый раз только пару часов назад, в комнате. Сейчас она казалась естественной. Он не хотел с ним секса, он хотел жаркой, взаимной любви, чтобы без остатка и только для него одного. Стояк болезненно ныл, но альфа продолжал выцеловывать каждый сантиметр тела Шая, тот выгибался, отвечая на поцелуи, лаская там, куда мог дотянуться. Он не казался неопытным девственником, наоборот, предугадывал желания альфы, ловил губы, находил на сильном теле «слабые» точки, вырывая хрипы наслаждения из горла Коула. Он не касался члена, очевидно, желая продлить сладкую пытку.

— Знаю я — опять меня обманет этот сон при первом блеске дня, — с придыханием от поцелуев Коула прошептал Шай на русском отрывок из стихотворения классика. Ему хотелось навсегда остаться в этом прекрасном мгновении, с Коулом, его запахом, силой и хриплыми стонами.

— Но пока печальный день настанет, улыбнись мне — обмани меня! — тихой хрипотцой, с сильным акцентом, но также на русском продолжил стих альфа. Коул повернул омегу на бок, спиной к себе, прильнул к губам Шайя, вдыхая его стон, и вошёл в его тело одним уверенным, неторопливым движением.

========== Часть 21 ==========

Коул/Шай

Кто сказал, что на узкой операционной кушетке вдвоём неудобно? Этим двоим было удобно! Шай мирно сопел в обожжённое плечо Коула, лёжа на нём сверху. Альфа медленно, легонько водил по его спине ногтями обеих рук, вызывая своими действиями мурашки. Они лежали так довольно долго, молча, каждый думал о своём. Но на самом деле об одном и том же.

«Выберусь отсюда и заберу его с собой. Плевать, кто он!» — решил Холл, вдыхая запах омеги, такой яркий, многотонный, терпкий. Он не мог думать ни о чём, кроме него. И хотя разум уже работал в прежнем режиме, альфа воспринимал Шая уже не как постороннего - теперь этот террорист был смыслом жизни.

«Никуда его не отпущу! Ну и что, что он из «Теты»!» — Шай уже придумал, как уговорит Макса, как обведёт Коула вокруг пальца, ведь он сам просил его обмануть. Если понадобится, он пойдёт на всё, чтобы быть рядом с Коулом!

И оба они с грустью осознавали, что их мысли — это только мечты. Холл вернётся домой, возможно, ему дадут время на реабилитацию. Но потом либо спишут в резерв, связав какими-нибудь обязательствами вроде семьи или преподавания в школе, или направят назад в «поле». А Шай продолжит работать на «Дельту», ненавидеть всех других альф, устраивать теракты, охотиться на врагов организации, вербовать новых людей и обучать «зелень». Уйти от своей прежней жизни невозможно для них обоих, она станет преследовать, пока не догонит. Их встреча впоследствии, скорее всего, закончится смертью одного. Либо омега умрёт во время пыток Коула, который будет допрашивать о будущих операциях и планах, либо альфа - попав в «черный список» «Дельты».

— А что было потом? Кому тебя продали? — спросил Холл, вместо всего того, что хотел бы сказать. Он решил закончить их утренний разговор и узнать получше того, с кем так или иначе придётся расстаться.

— Меня купил очень уважаемый и богатый альфа. Он обеспечивал мою жизнь и образование до первой течки, когда я должен был выйти за его внука, — спокойно ответил Шай, устроив подбородок на груди альфы. Он был рад немного отвлечься от тяжёлых мыслей, которые теперь вызывали неведомую раньше тоску. — А ты как загремел в «Тету»?

— Всегда к этому шёл. Отец грезил о военной карьере для меня. Отдал в военную школу. Потом я поступил в Высшую Военную Академию, а в конце третьего курса меня, как отличника учёбы, приняли в «Тету», — рассказал альфа. Лежать на спине становилось немного больно. Анестезия спадала, и недавняя рана начинала ныть. — Ты не вышел за него?