Альфа уходил утром из дома и с отвратительной ухмылкой продемонстрировал Шаю широкое кольцо примерно четыре сантиметра в диаметре.

— Знаешь, что это, раб? — спросил птиц, прокручивая кольцо в пальцах, и демонстрируя его омеге.

— Нет, Хозяин, — солгал Шай, целуя ботинок альфы на прощание. На самом деле он знал и, увидев его, решил, что настало время действовать. Тянуть дальше уже просто было невозможно. С этой дрянью в заднице он попросту не сможет осуществить свой план.

— Дисциплинарное кольцо. Чтобы такие шлюхи, как ты, не забывали своего места, — улыбаясь, объяснил альфа и, больно ударив омегу в лицо ботинком, вышел, бросив напоследок, — молись, сучка, чтобы я смог правильно поставить его с первого раза.

Он ушёл, а Шай спокойно пошёл досыпать, потом позанимался, принял душ и принялся за ужин, добавив в него лошадиную дозу снотворного. Когда вечером вернулся альфа, то омега отыграл свою роль в последний раз. Встретил на коленях, целовал ноги, ползал за ним, а пока альфа ел, делал ему минет под столом. Принёс в зубах плеть в спальню, где его ждал Лаххам, и заулыбался, увидев, что альфа спит, развалившись на кровати. Встал с колен, на кухне срезал с себя ошейник и оделся в альфью одежду. Она была сильно велика и смешно смотрелась на омеге, но собственной одежды у него не было. Шай перетащил альфу в комнату, где стояли колодки. Раздел его, укрепил в колодках, зафиксировал ноги и вставил в рот шарик-кляп. Все манипуляции он проводил не торопясь, без суеты, насвистывая какую-то песенку. Оставив альфу в комнате, Шай вернулся, чтобы найти в его вещах кольцо. Как его устанавливать, омега знал только в теории, но никакого волнения относительно этого не испытывал.

Яростное то ли мычание, то ли рычание застало его за просмотром американского боевичка, альфа пытался вырваться из фиксирующих его колодок. Омега усмехался, слыша бессмысленные попытки птица, он решил дождаться рекламы и тогда пойти к нему.

— Проснулся? Хорошо спал, раб? — ласково спросил Шай, проходя в комнату и присаживаясь по-восточному перед лицом альфы. Тот рычал, дёргался, делал страшные глаза. — Смотри, знаешь, что это? — Шай показал Лаххаму кольцо, и только насладившись ужасом на его лице продолжил. — Дисциплинарное кольцо, чтобы такие шлюхи, как ты, не забывали своего места, — это приспособление было очень широко распространено в исламских странах. Принцип его действия был довольно прост. Кольцо устанавливали омеге в прямую кишку, кодировали на определённую генетику и параметры. Альфа мог с его помощью отслеживать количество, продолжительность, время половых актов омеги. Также устройство контролировало оргазмы и его можно было запрограммировать с прямой дисциплинарной функцией. В случае, если член не соответствовал заданным настройкам — омегу пробивало током, причём разного разряда, в зависимости от желания альфы. Стоит ли говорить, что кольцо приносило омегам много неудобства и боли, а также влияло на их здоровье.

В глазах Лаххама стала подниматься паника, он понимал, что вырваться ему не удастся. Все эти приспособления он покупал сам и знал насколько они крепкие. А вот того, что омега может взбунтоваться, он никак не ожидал. Он видел в нём только безвольного раба.

— Молись, сучка, чтобы я смог правильно поставить его с первого раза, — хладнокровно улыбнулся Шай. Крик альфы не действовал на нервы, наоборот, омега почти возбуждался от него. Если бы Шай не был такой фригидной дрянью, то наверняка кончил бы только от осознания собственной власти и силы. — Знаешь, ведь омеги по природе своей не способны быть активами в сексе. Но у нас же с тобой столько игрушек! Не волнуйся. У тебя не будет недостатка в физическом удовлетворении, — пообещал Шай, закончив с кольцом. Пальцы обеих рук были в крови, и этот вид очень нравился омеге, завораживал.

Его руки часто окрашивались кровью альфы в дальнейшем. Он стал ломать его, подстраивать под себя, уничтожать личность. Лаххам сопротивлялся, но… у омеги были отличные помощники — голод и боль. Скоро он выкупил из борделя, на деньги альфы, русского, и дело пошло веселей. Саша с удовольствием «перевоспитывал» птица. У русского это получалось едва ли не лучше, чем у Шая. Уже через пару месяцев Шай притащил Лаххама в элитный альфий клуб, куда прежде ходил в статусе раба. Но на этот раз он был Хозяином. Члены клуба поразились и шокировано следили за тем, как альфа вылизывал омеге ноги и прислуживал ему. Шай не чувствовал раскаяния или сострадания, только экстаз от происходящего, наслаждался, наблюдая за страданиями альфы, упивался ими.

***

— Хочешь свободы, раб? — ласково спросил Шай, ухватывая тонкими пальцами альфу за волосы и запрокидывая его голову.

— Нет, Хозяин, я люблю Вас! — в ужасе затараторил Лаххам, он затрясся всем телом.

— Любишь? Правда? — с сомнением переспросил омега, отпуская чужие волосы и отступая на шаг. Его план давно созрел, теперь его нужно только осуществить. Птиц готов, он сделает всё что угодно. Исполнит любой приказ.

— Да, да, Хозяин, клянусь!

— Ты должен доказать мне это, — парень сменил голос на холодный, он резал без ножа, альфа боялся этого голоса. Шай выдрессировал его, как собаку Павлова. Меняется голос — следует боль, — я хочу, чтобы ты убил Заира.

========== Часть 12 ==========

Шай

В левую щёку Шая больно врезался жёсткий ковёр, а в - правую колено русского. Рука была заломлена и хрустела в плече. От бессилия хотелось завыть.

— Отпусти, — буркнул побеждённый омега, и Саша слез с него, плюхаясь на пол возле Шая. Тот сел, потирая разболевшееся плечо и разминая шею. - Как, бля, тебе это удаётся? — рассержено спросил он, недобро глядя на второго омегу. Позиция побеждённого сильно раздражала.

— Что, муслик, сдулся? — усмехнулся русский, откидываясь и опираясь на выставленные назад руки. В его лице не было ни триумфа, ни довольства, ничего. Непроницаемая маска с жестокими глазами.

— Я не понимаю, мы занимаемся одинаково, почему всегда побеждаешь ты? — снова спросил Шай. Из его головы вылетели все проблемы, осталась только одна: идея повалить Сашу. Но сколько бы он ни тренировался, сколько бы попыток ни делал — всё равно оказывался прижатым к полу коленом друга. Да, русского он мог бы назвать другом. Ни к кому он не испытывал такой привязанности, как к нему. Саша был ярким, несмотря на всю серость его окраски, харизматичным и очень жестоким. Иногда, когда он дорывался до Лаххама, даже Шай морщился, глядя на то, как он зверствует над альфой. Никакой жалости Шай, конечно, не чувствовал, но по спине временами бежал страх оказаться на месте их раба.

— Ты всё анализируешь, не даёшь выход эмоциям. Поэтому ты слаб. Нужно собирать в кулак не силу, а гнев, — объяснил Саша. Его больше волновала вечерняя встреча, а не переживания Шая. Он знал, что с этим омега сделать ничего не сможет. Это его психическое состояние, здесь нужен врач.

— Я не могу чувствовать гнев, даже когда об отце думаю. Только желание отомстить. Холодный расчёт, никаких эмоций, — с досадой ответил Шай и пожал плечами. Его не устраивало такое положение дел, но без чувств жилось хорошо. Без них и без Бога.

Русский встал и отправился проверить, не сдох ли ещё альфа. Последние два дня Лаххам висел под потолком в подвале вниз головой. Омеги были уверены, что он должен умереть в первый же день, но ошиблись. Голова альфы распухла, как огромный котёл, грудь и плечи почернели, а в глазах полопались сосуды, превращая его голову в ужасное подобие лица с провалами глазниц. Заир был мёртв, и Лаххама искали как сбежавшего преступника. Омеги прятались в доме отца Шая. Родителей омега держал в страхе, отец был заперт в одном помещении с птицем и следил за тем, как он медленно, мучительно умирает. Каждый раз, когда Шай или Саша спускались в подвал, он вздрагивал и начинал умолять о пощаде. Плакал, скулил, как паршивый шакал. Омеги не трогали его, они оба наслаждались его страхом. Шай только издевался, обещая сделать с отцом что-то ещё более ужасное. Анатэ омеги был заперт в комнате. Шай избил его, когда он попытался сбежать, и приковал наручниками, прихваченными из дома Лаххама, к кровати. Кормил его в основном Саша, Шай забывал. Он таскался на всякие лекции, прячась под никябом, а однажды вернулся довольным и с упоением стал рассказывать, что в его сумку кто-то подсунул мобильник. А вечером телефон зазвонил.