— А к нам прилетал с проверкой полковник Ронвуд в прошлом месяце! — Заявил один из бойцов. — Он, конечно, мужик — что надо, но! Какой у него омега! Если бы вы видели, парни! Во-первых, красавчик! Глаза янтарные, я таких сроду никогда не видел! Во-вторых, беременный на седьмом месяце, а живчик ещё тот! Курил одну за одной, кофе ебашил вместо воды! Ну а главное, злой, как тысяча чертей! Его тут все боялись, даже сам полковник Ронвуд от него шугался. Тот как глянет - смотрим, полковник голову в плечи втянул и помалкивает сидит, у него Элтон на побегушках всё скакал, — с воодушевлением рассказывал солдат.

Коул тем временем представлял себе этого омегу: если посудить, то с работой, как у Ронвуда, такой и нужен. Обычный сломается, гулять начнёт, капризы, истерики устраивать. А этот, ничего, беременный и с супругом по горячим точкам таскается. Решив, что пора бы уже и собственного омегу проверить, Холл попрощался с ребятами и поплёлся в их с Эдди и Тони комнату. Они оба лежали на обещанной майором широкой кровати, обнявшись и не позаботившись прикрыться. От вида обнажённых любовников разгорячённый алкоголем организм быстро перешел в боевую готовность, и альфа, скинув с себя одежду, забрался на кровать к ним. Он уже хотел разбудить Эдди поцелуем, но остановился. Омега не спал. Лежал с закрытыми глазами и притворялся, во сне он дышал совсем иначе. Холл перевёл взгляд на Энтони и увидел, что он тоже не спит, лежит, уткнувшись носом в волосы Эдди, с полуоткрытыми глазами. Его взгляд быстро вернул Коулу трезвость. Печальный, потерянный, какой-то опустошённый.

— Ты в порядке, Тони? — спросил он, укладываясь с другой стороны от омеги и проводя пальцами по шее и щеке Нойса. — Почему не спишь? — таким тоном он говорил с ним редко. Тихо, нежно, не как с другом, как с любимым, таким же, как Джексон.

— Всё нормально, — прошептал Тони, быстро зажмурившись и снова открыв глаза.

— Давай поговорим о твоём задании? — предложил Коул, он знал, что другу обязательно нужно выговориться. Жаль только, что до сих пор не было такой возможности.

— Я убил пацана-омежку, лет двенадцать — тринадцать ему было, — немного помолчав сказал Тони, видимо это и было то, что терзало его больше всего, — он теперь снится мне постоянно.

— И какая у него была винтовка? R-700? SR-47? — спросил Коул, ни секунды не сомневаясь, что этот омега не был гражданским парнем.

— Коул… ты сделал бы так же? — с надеждой посмотрел Тони на друга. Он прищурил глаза и нервно облизал губы.

— Да, — без колебаний ответил Холл, и это была чистейшая правда. Прошло то время, когда у него руки дрожали, мучила совесть от убийств омег. Он привстал на локте и потянулся к Нойсу, чтобы медленно, мягко поцеловать в губы.

— Я убил своего напарника, Тони. Карла, помнишь его? Мы были друзьями, он встречался с гражданским альфой, постоянно посылал запросы, чтобы перевестись в штаб. А я приставил пистолет ему ко лбу и выстрелил, потому что только так мог убедить в «Дельте», что предал правительство и хочу перейти на их сторону, — не открывая глаз, тихо заговорил Эд. — Мы знали друг друга и работали вместе шесть лет. Он не был посторонним мальчишкой с автоматом. Я рассказывал ему о вас, мы менялись тампонами и таблетками в течки, я знаю его родителей, его младшего брата, — омега сел, притянув к себе ноги и обняв колени руками. — Мои ровесники на гражданке сейчас меняют своим детям памперсы и подтирают сопливые носы, а ваши ебут всё, что движется, изучая в колледжах какую-нибудь философию или политологию, — он говорил тихо, сдавленно, едва не срываясь на слёзы, — Хьюго прав, не важно, каким путём мы приходим в эту постель. Слава Богу, что нас в ней по-прежнему трое. То, что мы делаем, уже не просто наша работа — это наша жизнь.

Эдди устало плюхнулся назад на кровать и, спрятав лицо в подушку, плотно прижался к Тони, который тут же обнял его крепкой рукой и притянул к себе ещё сильнее. Коул перелез через них и лёг за Нойсом, грудью к его спине, он поцеловал его в шею, прежде чем все они наконец тихо уснули.

========== Часть 11 ==========

Шай

Омега вошёл в небольшой загородный домик, набрав на панели код. Настроение было приподнятым, и он улыбался себе под нос, предвкушая грядущее развлечение. Последние три месяца он планомерно шёл к завершению своего плана. Ещё совсем немного - и он будет «готов». В детстве Шай решил: чтобы попасть в «Дельту», нужно быть этого достойным. А после судьбоносной встречи в переулке и вовсе утвердился в этом окончательно. Зачем в такой организации бестолковые истерички? Им нужны умные, состоявшиеся, что-то из себя представляющие омеги. Китайский язык давался тяжело. Сложнее всех предыдущих, практики общения не было, а иероглифы постоянно путались, не желая укладываться в голове по полочкам.

Сегодня он отсидел три лекции по биологии в университете вольнослушателем. В сумке, которую парень держал в руке, лежали пара учебников и тетрадь с конспектами. Сегодняшние лекции проводились на английском, и после них Шай ещё долго разговаривал с профессором из Кембриджа. Альфа восхищался его познаниями и предлагал попробовать поступить в университет. Шай улыбался и отмалчивался, попросил о личной встрече, чтобы была возможность дольше и в более спокойной обстановке обсудить интересующие омегу вопросы.

— Приветствую Вас, Хозяин, — раздался тихий уважительный голос.

Шай повернул голову и расплылся в самодовольной улыбке, глядя на стоявшего перед ним на коленях альфу. На его шее был туго застёгнут ошейник, так, что причинял боль и немного мешал нормально дышать.

— Какой же ты всё-таки тупица, раб, — с наигранной досадой покачал головой Шай, отмечая, как альфа сжимается, стараясь стать меньше или вовсе исчезнуть, — разве я разрешал тебе разговаривать?

Альфа задрожал всем телом мелкой рябью, в его глазах отразился ужас, и нижняя челюсть затряслась.

— Забери мою сумку и сними обувь, — приказал Шай, следя за тем, как альфа незамедлительно забрал из его руки рюкзак и, отложив его на столик, вернулся, чтобы аккуратно снять с омеги мягкие лодочки, — что ты приготовил мне на обед?

— Плов с бараниной, Хозяин, — альфа отполз на коленях в сторону, чтобы Шай мог пройти в столовую. Такое раболепие грело парню душу. Каждый раз, глядя на своего раба, он чувствовал прилив энергии, казалось, может горы свернуть. Он проделал огромную работу, и осознание этого вызывало гордость.

***

Год назад Лаххам купил его в борделе, привёл сюда, избил до полусмерти, морил голодом, насиловал, душил ошейником. Первый месяц Шай просто не мог собрать мысли в кучу, чтобы выбрать линию поведения. Ему тогда даже показалось, что для него всё кончено. Он проиграл. Альфа хотел, чтобы Шай стал его рабом, собственностью, вещью. И когда психика омеги привыкла к новому режиму жизни, то он нашёл простое решение. Это как в сексе. Если дать альфе то, что он хочет, альфа становится добрым, теряет бдительность и им проще манипулировать. Значит, нужно всего-навсего прикинуться послушным слугой. Насилие не причиняло душевной боли, только физическую. Но чем больше её было, тем легче с ней становилось справляться.

Шай встречал альфу у двери, на коленях, обнажённым, за исключением сильно затянутого ошейника. Говорил, только когда ему разрешали, ел то, что оставалось от обеда или ужина, передвигался по дому на четвереньках. Приносил в зубах кнут или ремень, умолял наказать его или трахнуть. Всё, чего желал тщеславный идиот. Три месяца он убеждал Лаххама, что смирился со своей участью, сломлен и теперь вся его жизнь — это служение альфе. Пока альфа пропадал на работе, омега читал книги, стоящие в библиотеке, смотрел телевизор, спал, развалившись на широкой кровати, отжимался, качал пресс, приседал. У Шая часто болела голова, он нагружал себя физически, старался совершенствовать своё тело, но из-за недоедания постоянно не хватало энергии. Глядя на себя в зеркало, омеге было обидно. Он видел обтянутые кожей острые скулы и подбородок, горбатый нос. Шай не шёл ни в какое сравнение с рыжим и блондином из того переулка. Единственное, что в его лице было красиво — это глаза. Миндалевидные, чёрные, так же, как и волосы. Он научился отлично готовить, чтобы альфе нравилось есть его стряпню. Во дворе росла самая обычная валериана, из которой омега приготовил сонный настой. И воспользовался им в один из дней.