Меня принимают как свою, особенно учитывая, что этим пропащим душам я принесла дополнительный стимул. За гостинец дешёвый коньяк в самый раз к месту. Ох, а дурь достали и правда отменную. Кокаин. Белый порошочек, который расфасовали по пакетикам порционно. Отличное средство, чтобы не слышать никого и ничего вокруг. Жадно хватаю свою дозу так, как я откупилась бухлом. Имен нариков даже запоминать не хочется, хотя в голове уже услышала каждого.

Делаю дорожку и скручиваю пожелтевшую бумажку в трубочку, запихиваю один конец в левую ноздрю, задержавшись на секунду, прежде, чем вдохнуть яд в себя.

Светлые кудри, россыпь мелких морщинок у глаз, круглые очки, галстук-бабочка, блинчики, книги, заполнившие множество шкафов, переплетенные пальцы, белоснежные перья, слова сказанные в любовном бреду.

«Микаэла, люблю тебя, бесконечно, до самого Рая».

Закрываю глаза.

Вдох.

Кокаин ударяет в голову так сильно, что я откидываюсь на спинку вонючего дивана рядом с сосущейся парочкой, отрубаясь от вселенной, казалось бы на вечность, хотя прошло-то пара минут. Меня начинает неистово тошнить, но я сдерживаю ком, напоминая, что надо забыть, вырвать с корнем эту хрень под названием «любовь».

Сплошной туман накрывает с ног до головы, обволакивая приятной дымкой отчуждения. Я не чувствую, не слышу, не вижу. Меня нет. Я вне вселенной и пространства.

Это именно то, чего так мне хотелось. Свободы от чувств.

Очнулась на улице. Сразу понять, где находишься, почти невозможно. Хотя, вот знакомый магазин сладостей, а там, за углом, лавка бижутерии, в ней мне понравились браслетики с ракушками. Немного дальше — большой канцелярский. О, а через метров двадцать — ресторан французской кухни. Раз это все тут находится, значит, справа должен быть злосчастный книжный. Почему ноги привели именно сюда? Зачем я снова наношу душевные страдания самой себе?

Задумалась. Может, стоит ворваться в магазин, бросится в ноги и вымаливать прощение. Он же ангел, он поймет, он смилуется. Но знаю: никогда больше не взглянет, как раньше; не добьюсь его расположения. Он простит, но вновь отдалится за лживой маской улыбчивого дядюшки Фела. Всматриваюсь в витрину. За стеклом проплывает тень, узнаю эту ровную походку, слегка суетливую. Его жизнь вновь стала равномерной и спокойной. О, вот и худощавый там же, в руках пронеслась тень бутылки, вероятно, празднуют, что избавились от раздражающего насекомого. Какая же я жалкая. Наблюдаю, подобно вору, мечтая, что дверь распахнется, я услышу его смущенное: «Там холодно, дорогая, возвращайся, какао готово».

Я бы не раздумывая рванула вперёд, прижимаясь всем телом, вдыхая любимые ароматы.

Нет, этого не будет, больше никогда.

Разворачиваюсь, чтобы вернуться в свою нору. Напиться с горя, и возможно, это поможет отрубиться, чтобы оставить бренный мир хоть на мгновение.

Внимание привлекает странный шорох, но разглядеть в темноте нарушителя не успеваю. Глухой удар в голову, и темнота накрыла вмиг.

Сквозь красные просветы, мелькающие из-за боли перед глазами и шума в ушах, различаю знакомый язык. Как давно не слышала этих поющих ноток.

— Achchha kiya. Use kas kar baandho,* — знакомый до боли голос раздался откуда-то сбоку.

В нос ударил запах сырости и плесени. Ещё немного отсылок к моей прошлой жизни. Голова тяжёлая, почти невозможно поднять, да я и не поднимала, чувствуя, как кисти рук больно стягивают веревки, само же тело посадили на жёсткий и неудобный стул.

— Dan**, — ответил голос, принадлежавший кому-то довольно молодому.

Сверху полилась ледяная вода, приводя в чувства, заставив фыркать и кашлять. Вмиг стало нестерпимо холодно, что тело затряслось мелкой дрожью, а дыхание сопровождалось паром.

— Очнулась, Майк? — передо мной на корточки присел очень хороший знакомый. А я-то думала, что облапошила его. Недооценила этого мафиози.

— Namaste***, Рагху. Какими судьбами в Лондоне? — ехидничаю — единственный способ защититься, но старому знакомому этот жест не понравился.

Еле встав на ноги, потому что огромный живот, который свисал над пряжкой ремня мешал двигаться, Рагху кивнул мужику, который, видимо, стоял за моей спиной. Удар по лицу ладонью полностью привел меня в чувства, хотя на секунду я потеряла способность слышать, ибо звон оказался сильным. Кажется, щека изнутри треснула — отчётливый металлический привкус заполнил рот.

— Будь осторожнее, когда разговариваешь со мной, тварь, — пригрозил член мафиози, оглядев мою персону с ног до головы.

«Куда уж осторожнее».

— Склоняюсь перед великим Рагху. Только проблемка, крепко ты меня связал, так что на колени не встану. — выплевываю скопившуюся во рту кровь прямо на ноги своего мучителя.

В ответ получила новую пощечину, голова заболела опять, создавая невероятный шум, который смог заглушить мысли, так отчётливо слышимые мной в головах своих старых знакомых.

— Хотя бы скажи: кто меня сдал, где я нахожусь? — мученически хриплю, сдувая пряди волос, упавших на лицо.

Жирная голова вдавливается в плечи, образуя вокруг несколько жировых складок и третий подбородок снизу, Рагху улыбнулся.

— Ананд, подойди, поздоровайся с начальством, — весело озвучивает член мафиози, подзывая знакомого мне юнца, который скромно встал рядом с новым работодателем.

Толстяк по-собственнически приобнял парня за плечи, подводя ближе ко мне. Теперь я узнала этого предателя. Хотя сама виновата, так грубо прогнала его за жалкую ошибку. Но ведь именно он сломал станок, и я не смогла сделать документы Рагху, а теперь выставляют меня козлом отпущения. И этот мальчик смотрит на меня жалостливым взглядом.

А вот это уже интереснее. Надеешься, что я не сдам тебя? Этот жирдяй даже не знает, что ты причастен?

— Ананд. — ухмыляюсь, смотря насмешливо в темно карие глаза. — Ты всегда лажал и сейчас лажаешь, да?

Заметила, как затрясся мальчик. Знаю, что за всем этим дебилизмом он защищает свою семью, сдав меня. Ну, я, конечно, и трепло. В те времена легко рассказывала о прекрасной Англии, как мечтала тут побывать, что любимая сестрёнка поселилась в этой стране. Ох, дура, Майк.

Рагху толкнул парня к выходу, что тот почти споткнулся, но устоял на ногах, скромно и боязливо скукожившись, воровато оглядываясь на меня, стараясь не смотреть в мои глаза.

Я могла его выдать, могла сейчас сказать всю правду, но это не будет моим билетом на свободу. Нет, я ещё воспользуюсь своим шансом, а пока, прекрасно понимаю, что мы не чай пить будем. Поднимаю тяжёлый взгляд на зачинщика, грустно улыбнувшись.

— И что великий Рагху от меня хочет? — продолжаю поддерживать зрительный контакт, гипнотизируя своего палача.

Вопрос был задан скорее риторический — как скучно, однако, читать чужие мысли. Никаких сюрпризов тебе. Вот с Азирафаэлем и Кроули было интереснее, они могли думать о чем угодно, а я даже не знала какую тему эти двое могут поднять в следующую минуту беседы.

В носу неприятно щекотало, наровясь выдавить из меня слезинку. Нет, я не заплачу.

Рагху кровожадно улыбнулся, взял мое лицо своими сальными пальцами, крепко сжимая щеки, вдавливая их внутренние стенки к зубам.

— Майк, я не прощаю предательства. — мужик плюнул в мое лицо, отвернулся, кивнув здоровяку, который похлопал плоской битой по своей ладони, я инстинктивно сжала челюсти, готовая к расправе.

***

Часы пыток или все же минуты? А может, дни? Сколько меня уже лупасят? По всему телу расползлись желто-фиолетовые синяки, создавая впечатление, что я небо, переходящее в созвездия. Могло бы быть даже красивым, если бы не адская ломящая боль.

Удар.

Кожа лопается, и где-то под мясом треснула кость, из раны брызнула кровь, а скула в миг вспухла и покраснела. Шея уже не способна удерживать голову прямо. Губы превратились в два пельменя, шевелить ими бесполезно, так что я давно оставила попытки заговорить. Мужик с короткой стрижкой на солдатский манер отбрасывает, наконец, деревяшку обрызганную моими слюнями, потом и кровью. Значит, надоело. Крепкий мужчина, загорелая кожа, мышцы перекатываются под футболкой, точно на размер меньше, который необходим. Удар сильный. Харкаю кровью, выплевываю зуб с нижней челюсти, вяло провожу языком по образовавшейся ямке, ощущая острую боль. Уебок.