Горин и Нигиль устремились к выходу. Неоднократно бегая взад-вперед через одну и ту же дверь и оказываясь всякий раз то в ванной, то в спальне, то на кухне, то в туалете, они выскочили, наконец, наружу и помчались по внезапно появившейся у входа широкой железной дороге, уходящей к самому горизонту. Сильный грохот за спиной заставил Горина обернуться на бегу, и он увидел, как вагонетка, пробив насквозь дом, стала быстро настигать их. В тот же момент он потерял из вида доктора и удивился, обнаружив его лежащим на широком рельсе, но при этом почему-то продолжавшим двигаться, не снижая скорости, и даже наоборот, увеличив ее.

— Быстрей! Быстрей! — подзадоривал доктор, приподнимаясь и укладывая голову на поставленную на локоть руку. — Я сейчас отдохну и тоже побегу.

— Зачем? — раздраженно спросил Горин, пытаясь перепрыгнуть высокий рельс, чтобы выскочить из колеи, но при этом всякий раз каким-то чудом вновь оказываясь в ее центре.

— За компанию, — объяснил Нигиль, постепенно удаляясь. — Я же знаю, что вдвоем бежать легче, чем одному. А вообще-то, здесь движется не вагонетка, а рельсы, на которых она стоит.

Черти уже приблизились на опасное расстояние, и Горин, быстро сделав выводы из слов Нигиля, запрыгнул на действительно движущийся рельс. Едва не соскользнув, он, крепко вцепившись в металл обеими руками и несколько отдышавшись, пополз вперед.

— И давно вы это поняли? — продолжил разговор Денис, поравнявшись с доктором, который ехал на другом рельсе.

— Еще когда вас искал, друг мой. Здесь все железные дороги так работают.

— А чего ж вы бежали?

— Сначала с испугу, а потом смеха ради, — признался подлый шарлатан, прикидывающийся доктором.

Черти, обнаружив, что расстояние перестало сокращаться, стали оглушительно свистеть и бросать в убегающих факелами. Однако никак не могли попасть.

— Левее, левее! — дразня чертей, корректировал Нигиль. — Теперь правее! Да не так сильно!

— И долго это будет продолжаться! — угрюмо спросил Денис.

Доктор указал рукой вперед:

— Уже заканчивается.

Впереди рельсы обрывались. Горин не успел даже сообразить, как на это реагировать. Его с силой выбросило вперед, и он кубарем покатился по земле, увидев, что параллельно ему так же кувыркается и доктор Нигиль. Вагонетка, взрыхляя землю, опрокинулась, и повылетавшие из нее черти, не то гонимые силой инерции, не то по какой другой причине, быстро перебирая ногами, разбежались в разные стороны.

В то же время яркая вспышка на мгновение ослепила Дениса, почва под ним растворилась, он сорвался вниз, но тут же упал на что-то мягкое и ощутил под руками песок.

— С возвращеньицем, — услышал он знакомый голос в нескольких шагах от себя.

В глазах прояснилось, и писатель увидел ничем не примечательный пустынный пейзаж. Но свет вокруг теперь был мягче, а цвета естественнее. Похоже, Нигиль попал сюда чуть раньше.

Горин уселся на бугорок и стал молча смотреть, как по песку ползал небольшой скорпион. Он полз сначала в одну сторону, потом вдруг возвращался и направлялся в другую.

— Ну что, пойдем искать Лору? — снова подал голос Нигиль, стоявший чуть в стороне. — Она, скорее всего, у Дэйвы.

— Сейчас, — Горин продолжал наблюдать за скорпионом. Вдруг насекомое быстро зарылось в песок. Рядом почва разверзлась, и крупная змеиная голова, шипя, уставилась на писателя.

— Не бойся или замри! — скомандовал доктор.

Песок за змеиной головой шевелился, вздымался и, осыпаясь, местами обнажал чешуйчатые кольца.

— Да пошло все к черту! — взорвался Горин и, шагнув к огромной голове с разинутой пастью, изо всех сил ударил ее ногой.

Голова треснула, и во все стороны полетели не то блестящие мелкие брызги, не то искры. Торчащие наружу змеиные кольца замерли и стали быстро погружаться в песок.

— Неплохо! — похвалил доктор. — Но могло и не получиться.

— Так куда идти? — спросил Горин, подходя к нему.

— Сюда пожалуйте-с, — Нигиль, указывая рукой, пропустил писателя вперед.

Сколько времени они уже были в пути и какое расстояние прошли, Горин определить не мог. Порой у него было такое ощущение, будто бы они шагают на месте. Вокруг ничего не менялось. Лишь наплывала на пустынную местность сизая дымка — не то туман, не то равномерно рассеивающийся дым. Идти становилось все труднее. Песок делался вязким, ноги тяжелыми. Временами Денис оглядывался и ловил на себе сосредоточенный взгляд попутчика, в котором всякий раз выражалось то обычно непродолжительное состояние напряженности и неопределенности, которое вот-вот завершится сильным всплеском эмоций, причем до последнего мгновения непонятно каких — то ли обнимет, то ли убьет. Они остановились на краю обрыва, с которого все видимое впереди пространство резко уходило вниз. Сизая дымка оставалась позади, и была хорошо видна черная пропасть с очень высоким, уходящим в неизвестность железным мостом, протянутым над ней.

— Перед вами качающийся и разваливающийся мост, — тоном экскурсовода прокомментировал Горин.

— Мог бы обойтись без подобных комментариев, — мрачно заметил Нигиль. — Здесь даже мысль дорого обходится, а слово тем более. Но раз уж вышли к мосту, придется по нему пройти.

— Можно попробовать в обход.

— Чепуха. Мы наткнемся на него в другом месте. Здесь ничего не появляется просто так.

Сквозь мост, сложенный из металлической арматуры, хорошо просматривались окрестности и чернеющая внизу пропасть, и уже поэтому подниматься на него было страшновато. Ступени его были высотой не менее метра, по ним приходилось буквально карабкаться. Мост раскачивался при порывах ветра, ноги Горина то и дело соскальзывали, и порою приходилось повисать на руках. Отставший Нигиль что-то говорил, но его не было слышно — шум ветра заглушал голос. Они поднимались все выше. И вот уже черные тяжелые тучи заклубились над самой головой. Наверху Горин слегка отдышался, поджидая доктора.

— Теперь вперед! — махнул рукой Нигиль и снова отстал.

Писатель и сам знал, куда идти, поскольку другого пути попросту не было. Он попытался продвигаться, цепляясь за парапет, но со всех сторон от моста все время отваливались различные части, образуя в его поверхности большие дыры, по всему сооружению то и дело пробегала сильная дрожь, либо мост вдруг сильно наклонялся, будто пытался сбросить с себя людей. Горин, впрочем, как и его спутник, встал на четвереньки, однако и это не помогло. При очередном порыве ветра большой участок моста рухнул, едва не прихватив его с собой. Денис зацепился за торчащий рядом прут, чувствуя, что вот-вот сорвется в пропасть. Над ним появилось лицо доктора.

— Сейчас, сейчас, — засуетился Нигиль.

Уцелевший край металлической поверхности со скрипом загнулся книзу, и Нигиль, не удержавшись, как с горки, съехал на писателя.

Их падение было мучительно долгим. Горин крепко сжимал в кулаке рукав своего попутчика. Это уже не могло спасти, но зато не позволяло им разлетаться.

— Что делать, доктор? Это конец? — спросил Денис, притягивая Нигиля к себе.

— А чем заканчивался у вас этот сон?

— Ничем. Я просыпался.

— Так просыпайтесь же быстрее!

— А это возможно?

— Просыпайтесь же! Мы падаем в черную дыру!

Внизу, на самом дне пропасти, Горин увидел быстро увеличивавшееся в размерах черное пятно и, закрыв глаза, попытался как-то встряхнуть себя, встрепенуться, вызвать у себя ощущение пробуждения.

— Ну же! — кричал доктор. — Быстрее!

Напрягшись, Денис сделал конвульсивное движение всем телом, будто хотел выскочить из собственной кожи, и…

Он сидел на песке. У ног его копошился скорпион. Доктор стоял чуть поодаль.

— Но я не вернулся домой, — удивленно и разочарованно сказал Денис.

— Ну и что? Разве тебе никогда не снилось, что ты проснулся, хотя на самом деле это было не так?

Горин не ответил, но вспомнил, что такое случалось в его снах.

— Ладно, некогда сидеть, — заторопился доктор.

— Что? Опять на мост?