— И о нём тебе известно, — прошептал Мадара, бросив быстрый взгляд на нарисованных Биджу, а затем обратно посмотрел на застывшего призрака, который вновь замер и не двигался.

— В те времена, когда нам дали Раймэй, люди из моего поселения выбрали именно меня, чтобы я была главным проводником между ними. Я связывалась с нашей хранительницей и направляла её, прося защитить нас, когда на нас нападали другие поселения со своими хранителями. Когда пришло время запечатать силу Раймэй в этой пещере, меня принесли в жертву, чтобы я навсегда осталась вместе с ней в этом месте, приглядывая за ней и за тем, чтобы она не могла выбраться.

Мадара нахмурился, услышав последние слова. Он не понимал, для чего им понадобилось запечатывать своего хранителя, если это было единственное оружие, способное их защищать. К этой мёртвой девушке можно было испытывать сочувствие, ведь её принесли в жертву и обрекли на скитание по пещере на многие века, не давая и шанса на обретение покоя.

— Если она защищала вас, то зачем вы её запечатали? — задал вопрос Мадара, смотря на символы на каменной стене.

Теперь он понимал, что, возможно, это были некие обереги и символы, чтобы именно сдерживать силу хранителя. Эти символы были расписаны на каждом углу, и Учиха ещё не знал, сколько здесь было надписей, ведь он так и не дошёл до конца пещеры. Он стал догадываться кем была эта Раймэй, и от этого ему не становилось легче. Он представлял себе всё наоборот.

— Мы устали от бесчисленных воин. Наши поселения разрушались благодаря хранителям противников, и кровь проливалась рекой. Хранители были одинаковы по силе и не могли одолеть друг друга, поэтому войны всё продолжались, а невинных жертв становилось всё больше. Пролитая кровь и бесчисленные битвы будто опьянили разум хранителей, и они ожесточились. Они стали питаться этими страданиями, становясь сильнее, а наши молитвы уже не питали их так, как раньше. Они повернулись к тьме и стали неузнаваемыми. Когда между поселениями наконец-то решили заключить перемирия и разделить земли поровну, хранители были этому не рады, так как бесчисленные войны закончатся и им нечем будет питаться. Тогда все поселения приняли решения, что они запечатают своих хранителей и их силу так глубоко, как только можно, чтобы никто не мог их найти. Истории о хранителях и Богах стали с поколениями забываться, пока те в то время продолжали томиться глубоко под землёй.

— Поэтому никто и не пытается заполучить их силу, — произнёс Мадара, смотря в другой конец пещеры. — Никто просто не знает о них.

Полупрозрачная девушка медленно кивнула головой и отлетела к другой стене, чуть дальше от Мадары. Её потухший взгляд был направлен прямо на Учиха, и она смотрела на него, будто что-то выжидая.

— Но Раймэй может выходить из этой пещеры, — хмыкнул Учиха, складывая руки на груди. — Ведь так?

— Может, — подтвердила жрица, оставаясь столь же бесстрастной. — Но без своей силы.

— Эта светловолосая девушка с голубыми глазами, — прошипел Мадара, сведя скулы от напряжения. — Это и есть Раймэй?

Призрак послушно медленно кивнул, подтверждая его догадки. Тот демон, коим он считал эту девушку, оказался божественным существом, которое просто озлобилось и нашло подпитку взамен молитвам в смертях людей и бесчисленных кровопролитий. Делало ли это из неё демона? Кто знает, но сейчас эта Раймэй не казалось столь добродушной, как ту вначале описывала жрица.

— Но я её видел в образе девушки.

— Раймэй имеет две сущности, таких создали Боги всех хранителей. В человеческом теле Раймэй и жила все эти годы, общаясь с поселением, а свою вторую сущность она использовала только тогда, когда сражалась.

— Если ты жрица и находишься здесь, чтобы присматривать за ней и не допустить того, чтобы она вышла на волю, то почему эта девушка так легко разгуливает по миру и делает всё, что ей взбредёт? — начал злиться Учиха.

— Раньше она не могла выходить из этого логова, — просто ответила девушка. — Её тело было приковано цепями, а сила хранителя отделена и запечатана в камне.

— Тогда почему сейчас она это может?

— На многие годы в мире воцарился мир, и все поселения были довольно далеки от этого места. Лишь несколько десятилетий назад здесь в окрестностях появились кланы, как вы говорите, и начались между ними войны. Кровь вновь начала проливаться на эти земли, и это оказалось достаточно близко, чтобы это почувствовала Раймэй. Она постепенно питалась этим, пока не достигла крупицы своей силы, чтобы суметь разорвать цепи на своём теле. Она могла приходить на зов кровавой луны, чтобы набраться силы, но этого было недостаточно, чтобы освободить свою настоящую силу, но вполне хватало, чтобы просто выжить. Но далеко от своей запечатанной второй сущности она отойти не могла, и рано или поздно всё равно возвращалась, чтобы не потерять своё тело.

— Ты видела, что она выбралась, и не остановила? Почему?

Призрак колыхнул в темноте и на секунду пропал, прежде чем вновь появиться перед Мадарой. Их взгляды пересеклись, и он понял всё и без слов, но жрица всё же решила ответить ему на его вопрос.

— Я пробыла много веков в заточении вместе с Раймэй. Она хочет ощутить свободу так же, как и я. В то время, как у неё есть возможность выйти отсюда хоть на какое-то время, я же заточена здесь на веки, не в силах выйти на свет. Если Раймэй освободит свою силу и сможет выйти из этого проклятого места, то я пропаду. Жрице нечего будет защищать и незачем присматривать, если с хранителя снимут печать, и он окажется на свободе. Раймэй уйдёт, а моя душа наконец-то обретёт покой и покинет это место.

Теперь всё было понятно. Понятно, кем была эта Раймэй, зачем она появилась, а также чего хотела. Также было понятно, почему жрица не пыталась остановить девушку, когда видела, как та ломает со своего тела цепи, пытаясь выбраться на свободу, ведь сама она хотела того же. Находясь в заточении столько веков, Мадара мог понять, почему жрица сделала это. Она также хотела свободы, даже если это значило, что злобный хранитель, жаждущий крови, вырвется наружу. Что будет, если все цепи спадут с неё? Будет ли она убивать, пытаясь насытиться спустя столь долгого заточения? И нашёл ли кто-то остальных хранителей, которые также глубоко спрятаны?

— У неё мой ребёнок, — произнёс Мадара, отходя от стены и направляясь в тёмный туннель. — Я должен забрать свою дочь.

— Если ты попытаешься запечатать её, чтобы она больше не могла выходить, то и я останусь здесь, — прозвучал хриплый голос призрака. — Я не позволю тебе это сделать.

— Думаю, я не обладаю той силой, чтобы запечатать её. Но я вполне могу убить Раймэй, — серьёзным тоном проговорил Мадара. — Если умрёт она, то тогда ты в любом случае обретёшь покой.

Прозрачная девушка задумалась на мгновение, а затем исчезла и появилась прямо перед Мадарой, перегородив ему путь. Мужчина остановился, держа в руках горевший корень, который освещал лишь малую часть длинного туннеля. Он хмуро посмотрел на призрака, раздумывая над тем, будет ли жрица препятствовать ему и придётся ли с ней драться. Как победить призрака Мадара не знал, поэтому он бы хотел избежать этой драки. Его целью была Раймэй. Он не верил, что спустя столько времени он наконец-то узнал её имя. Было что-то подозрительное, что девушка не говорила своё имя ему, а также он вспомнил тот раз, когда она назвалась Ками. Теперь те слова про Богиню не были столь смешны, ведь она действительно была божественным существом.

— Убей её, — проговорил призрак, а затем развернулся к нему спиной и поплыл в глубь пещеры, где была развилка из шести путей. — Я покажу тебе дорогу.

========== 14. Подчинение ==========

Видимо, проживая не один век в этой пещере, жрица прекрасно ориентировалась в лабиринтах. Мадара сомневался в том, что нашёл бы выход, если бы ему не показывал дорогу этот призрак. Они плутали по лабиринтам долгое время, сворачивая то направо, то налево, пробираясь в глубь пещеры. Проходя по туннелям, Мадара рассматривал древние рисунки, которые описывали какие-то важные события. Возможно, именно жрица делала на стенах эти надписи и рисунки, чтобы скоротать своё время и зафиксировать исторические события.