На втором этаже доносились чьи-то шаги. Глухим осторожным скрипом, словно взмах крыльев пугливой птицы, ударялась о пол подошва обуви, создавая длительное эхо по всему царству тишины. «Ваня», — хотел крикнуть Илья, но понял, что сил просто не хватит. Преодолеть винтовую лестницу с красной ковровой дорожкой, утонувшей в море пыли, казалось просто невозможным делом, однако юноша, протяжно вздохнув, начал своё маленькое покорение огромной вершины.

Подумать только, как обычный страх может лишить столько сил на длительное время. Все конечности до сих пор дрожали даже после долгого сна, когда организм смог немного отдохнуть. Подумав о сне, Илья недоверчиво взглянул на арочное окно, облачённое в бронзовую раму, за которым зияла тёмная бездна. «Эта самая долгая ночь в моей жизни!» — парень даже сумел как-то фыркнуть. Ужас действительно парализовал не только разум, но и физическое тело, поэтому даже улыбнуться для Ильи виделось непосильной задачей.

Наконец добравшись до второго этажа, юноша настороженно осмотрелся. Здесь всё было так же, как и внизу: пустой коридор, но уже без дивана, такие же пустые рамки без фотографий с презрительно усмехающимся стеклом, вырванные куски обоев и множество дверей. В какой-то миг начало казаться, что у коридора не было конца: только мрак царствовал в самом конце, а за его поволокой скрывалось всё то же бессчётное количество переплетающихся друг с другом помещений.

Шаги раздавались совсем недалеко. Илья неуверенно двинулся вперёд, уже предвкушая, как увидит своего брата и попросит его не ждать рассвета, а уйти отсюда, как можно раньше. Всё же, а эта ночь действительно как-то затянулась…

Илья слегка прикоснулся к позолоченной дверной ручке, но и этого было достаточно, чтобы дверь тихо приоткрылась. В нос сразу же ударил отвратительный запах, от которого парень поморщил нос, и его едва не стошнило. Запах… крови. И её было так много, что, казалось, рядом где-то было целое море алой жидкости. Глаза вновь обжёг беспросветный мрак, пугающий своим отсутствием и потерей. Всегда именно мгла слепила заблудившиеся души и давала им ложные надежды, покрытые роскошными тканями и драгоценными камням, когда на деле всё это было фальшивкой. И только спереди, через огромное окно, покрытое голубоватым серебром лунного света, был единственный источник света. Большую часть окна закрывали плотные шторы, и только через узкую щёлку просачивалось сияние неба. Только Илья сделал вперёд шаг, как под ногой что-то хрустнуло. Уши настолько привыкли к звучанию тишины, что этот хруст повторился могильным реквием в мозгу, и парень вздрогнул, отскочив. Но, переборов себя, Илья продолжил осторожные шажки, продвигаясь к окну. Когда путь был окончен, он одёрнул толстые пурпурные шторы, чтобы хоть немного осветить помещение. Благодаря лунному сиянию, коридор приобрёл нежно-голубоватые оттенки. На стенах можно было разглядеть изящные картины из бисера, выполненные рукой искусного мастера. Сам пол был покрыт всё той же красной ковровой дорожкой. На потолке висела хрустальная люстра с множеством лампочек, и если бы Илья нашёл выключатель, то вся комната вспыхнула бы ярким светом.

Однако, когда глаза привыкли к реальности и перестали восхищаться только красотой, по полу были разбросаны обглоданные кости с видневшимися кусками недоеденного мяса. Останки были маленькими и явно принадлежали небольшим обитателям леса… Шерсть скомканными клочьями валялась по всему ковру, а кровь страстно лизала поверхность. Прежде, чем юноша успел вскрикнуть и поддаться оцепенению, прямо в нескольких метрах от него что-то зашевелилось…

Селиван стоял рядом, зловеще опустив голову. Он не удостоил чести собственного брата узреть своё лицо, однако и крови на руках было достаточно Илье, чтобы чуть не сойти с ума от порабощающего ужаса. Близнец стоял в тени занавески, куда никак не мог добраться лунный свет, издавая хриплое гоготание, вызывающее неподдельное ужасанье и чувство безвыходности.

— Ваня, — хрипло позвал Илья, сам удивившись тому, что голос продолжал дрожать, — что…

Наконец Селиван поднял голову, будто тем самым даруя честь брату узреть кардинальные перемены. Илья едва удержался, чтобы не завопить на весь дом, и на то была простая причина: в белках глаз парня чётко выделялись алые вены вдоль всего глаза, образуя пугающую паутину, и прямо с век стекала липкая кровь, медленно спускающаяся по щекам, падая на пол и смешиваясь с кровью съеденных животных, образуя там красную лужицу. Волосы встали дыбом, будто от электричества — полностью растрёпаны в разные стороны, и именно такие причёски Илья встречал у сумасшедших учёных. Рот искривился в отвратительной ухмылке, показывая свои острые зубы, которые словно заострились и превратились в настоящие клыки, как у вампира.

— Сдохни… — только и прохрипел монстр, медленно направляясь к своей жертве, чтобы насладиться мгновениями прекрасного испуга на его лице.

Прежде, чем Илья успел сбросить с себя пелену безумия, сжавшую сладкими объятьями рассудок, и понять, что надо сейчас же бежать, Селиван накинулся на брата и одним ударом в грудь повалил того с ног. Вскрикнув, Илья растянулся на ковровом покрытии, полностью открывая себя для атаки, но через мгновение, когда чудовище со всей силы выбросило руки в шею, чтобы крепкой хваткой задушить добычу, юноша перекатился на правый бок, и кулак врага пролетел мимо, с треском ударившись о пол. Следующий удар последовал незамедлительно, но парень успел вновь сделать перекат и на этот раз вскочить на ноги. Без всяких раздумий, он рванул к двери, слыша, как Селиван, с хищным оскалом, уже дышит ему в спину. Это придало сил, и Илья прошмыгнул в коридор, одновременно захлопнув за собой дверь. А затем, перескакивая через две ступеньки сразу, начал сверхскоростной спуск по лестнице.

Вместо того, чтобы потянуть за ручку двери, монстр предпочёл более жестокие методы. Илья даже с первого этажа услышал, как Селиван с оглушительным треском выбил деревянное препятствие и с диким рёвом, от которого кровь застыла в жилах, кинул его прямо в лестницу. Выломанная дверь свалилась со второго этажа и с не менее громким криком превратилась в множество маленьких деревяшек…

Илья ворвался в первую попавшуюся комнату, боясь добежать до той, которая вела на улицу, ибо риск был достаточно велик, и прыгнул в шкаф. Всего лишь через пару секунд обезумевший брат с громким воем сорвал с петель очередную дверь и отшвырнул в сторону.

Топ-топ.

Шаги раздавались всё ближе и ближе к шкафу, и Илья в очередной раз забыл, как дышать. Сердце билось по всему телу настолько громко, что, казалось, его бешеный стук можно было услышать даже за пределами проклятого дома. Сузившиеся зрачки нервно смотрели в маленькую щёлочку, образовавшуюся между двумя дверцами, и увидел, как изуродованный образ брата с кровавыми жестокими глазами, полными только душераздирающего сумасшествия, медленно расхаживал по комнате, нарочно громко стуча подошвой ботинок. Его руки сжимали острое лезвие ножа, и только от его вида к горлу Ильи подступила тошнота. В этом отвратительном чудовище не осталось ничего от человечности, но рассудок продолжала пожирать мысль о том, что когда-то ЭТО было его братом…

Воздуха не хватало. Надо срочно вдохнуть. Но Илья продолжил усердно сохранять разум, спасая его от недостатка кислорода. Если произойдёт вдох — его услышат. Найдут. Убьют.

Немые слёзы отчаяния смешались с потоком пота. Образовавшаяся жидкость медленно стекала с подбородка и капала к ногам. Невыносимо громко, нарочно, чтобы выдать своего создателя.

Внутренности беспощадно душила сломленность и защемляла душу, превращая её в множество мелких остатков. Топ-топ, движение тени в кровавом свете луны — и уже две ладони вцепились в горло и давили на глотку, чтобы только удержать немой крик в груди. Илья до боли вдавливается в стенку шкафа, стараясь стать с ним единым, слиться, однако краешек рассудка понимает, что это невозможно.

«Прошу, прошу, прошу, прошу, уйди! Умоляю! Пройди мимо! Я не здесь! Ищи в другом месте!»