Каждый день она просыпается в девять часов утра с надеждой, что что-то изменится. Но вот уже пятый месяц 136 раз подряд Бонни переживает 10 мая 1994 года. Вставая с постели и проходя на кухню большого особняка, она чувствует запах блинчиков, которые уже недели две никто не готовит. Но этот запах не пропадает, как и парфюм человека, которого она ненавидела больше всего на свете, а сейчас готова отдать все, лишь бы увидеть его, его ухмылку, услышать его голос и такое знакомое слово «Бон-Бон» с интонацией, с которой умеет говорить только он. Беннет понимала, что сделала все правильно, отправив Деймона домой к Елене и к его брату. Но что-то щемило между ребер, говорило, что чего-то не хватает, что она опять спасла всех, кроме себя, а сейчас медленно убивается, видя, как последние капли надежды утекают сквозь ее пальцы. Иногда она вспоминает первый день пребывания здесь. Тогда она не думала, что скоро это место станет ее кошмаром.

Бонни заходит на кухню и первое, что она видит — Деймон, который подтанцовывает в такт песне, которую девушка раньше никогда не слышала. Возможно, эта песня была популярной в 1994, но Бонни тогда было 2 года, откуда она должна ее помнить? Парень наливает тесто на сковородку и, наконец, обратив свое внимание на ведьму, он произносит:

— Нам повезло, в этой сумеречной зоне есть алкоголь, и подвал с моими запасами никуда не делся, — вампир ловко переворачивает блинчик на другую сторону.

— Не знала, что ты умеешь готовить, — подмечает Бонни.

— А я и не умею, — усмехается Деймон, переводит взгляд на игрушку в руках девушки и спрашивает: — Что это?

— Мисс Обнимашки, — отвечает она, взяв в руку лапу медведя, помахала ею и улыбнулась, — я потеряла ее, когда мне было 9 лет. А побывав у себя дома, нашла ее там. Еще в доме моей бабушки была эта книга. Возможно, я смогу вытащить нас отсюда. — Беннет показывает старую толстую книжку и кладет вещь с медведем на стол.

— У тебя нет магии, — сказал парень и положил несколько блинчиков на тарелку, посыпая черникой, и поставил готовое блюдо перед Бонни.

— Этот гримуар в свое время научил меня многому. Я могу попробовать вернуть ее…- начала девушка, но Деймон ее перебил:

— Что при твоем везении и навыках маловероятно, — отрезал парень, привычно усмехнувшись и отпив бурбон из своего стакана.

По привычке каждый день Бонни ходит в магазин, покупает муку, молоко и яйца, просто, чтобы было. Она вспоминает, как каждое утро Деймон всегда вставал раньше нее и, подтанцовывая под одну и ту же песню, пек блинчики с черникой и сливками, которые, к слову, он так и не научился готовить. В тележку по привычке девушка кладёт бутылку бурбона. Она знает, что дома стоит еще 24 такие же, знает, что никогда их не выпьет, но все равно кладет в тележку, потому что так делал Деймон. Возвращаясь в особняк Сальваторе, Беннет ловит себя на мысли, что он уже стал ей родным. Она вправе называть его домом. И если бы кто-то год назад сказал ей, что она будет жить в этом месте, еще и с несносным вампиром в придачу, она бы покрутила пальцем у виска и сказала, что лучше умрет в третий раз, чем проведет хотя бы минуту наедине с ним. Девушка лишь усмехнулась этой мысли. Он действительно был несносным и раздражающим, он бесил ее изо дня в день, не упуская момента каждый раз произнести очередную шутку про Бонни, подтрунивая над ней.

— Доброе утро, Бон-Бон. Сегодня мы можем сходить куда-нибудь погулять. В магазин, например. Погода солнечная, а затмение будет в полдень, в принципе, как и вчера, и позавчера, и поза-позавчера. — сказал брюнет, заметив девушку в дверях.

— Ты опять готовишь эти чертовы блины? — спрашивает Бонни, все еще не понимая, почему бы не приготовить что-нибудь другое. Но это же Деймон. Он сделает все, чтобы выбесить ее.

— За стабильность, — вампир ухмыляется, отпивая бурбон прямо из бутылки. — Ты придумала, как нам выбраться из этого Ретрограда?

— Нет, я думала, что гримуар бабушки поможет мне вернуть магию, но… — Бонни пожала плечами, а потом с уверенностью в голосе произнесла: — Но я стараюсь.

— Плохо стараешься, — привычная ухмылка пропадает с его лица, и Деймон стал серьезным. — Как меня вообще угораздило застрять здесь с тобой? Неужели я делал настолько плохие вещи, что мое наказание — это ты?! — воскликнул вампир.

Беннет даже потеряла дар речи от такой наглости. Иногда она не понимает, за что он так с ней. Она единственная, кто все еще верит в то, что они выберутся, в то время как Сальваторе предпочитает печь по утрам блинчики и напиваться с горя, говоря, насколько это ужасно оказаться один на один с ведьмой, у которой, к тому же, нет магии.

— Думаешь, я счастлива, что нахожусь здесь с тобой? С человеком, которого всегда ненавидела, и с которым я сейчас меньше всего хочу общаться!

К слову, лучше всего у них получалось ссориться. Каждый отстаивал свою точку зрения, не желая принимать поражение и говорить «Я не прав/а». Однако, Бонни и Деймон всегда выходили из ситуации по-разному, но с гордо поднятой головой. Она уходила из особняка, громко хлопая входной дверью, прихватывая с собой Мисс Обнимашки, а он никогда не догонял ее, и ровно в 11 часов вечера был слышен звук летящей в камин и разбивающейся бутылки бурбона. Но в один день Деймон, переступая через все свои принципы, сам пришел к ней, к дому Гилбертов, где Бонни всегда сидела на ступенях крыльца, и хоть она не хотела его видеть и слышать, он извинился. Первый раз. Правда, по-своему, как умеет делать только он.

— Прости, за то, что сказал, что надежды нет, что твой Джереми о тебе уже не помнит. Наверное, нашел себе призрака, которому рассказывает все свои проблемы, пока тебя нет; что ты и я никогда не увидим Елену, Стефана, Кэролайн. В общем, прости за то, что сказал тебе правду, которую ты не хочешь признавать, — произнес Деймон, присев рядом с ведьмой.

Бонни хотела возразить, сказать, что он не прав, но она уже устала доказывать ему обратное, поэтому решила перейти сразу к концовке монолога, который вертелся у нее в голове. Во всяком случае, у нее будет время сказать, что она думает позже.

— Ты самый ужасный человек из всех, кого я когда-либо встречала, — заявляет она, стирая с лица последние слезы.

— Знаешь, Бон-Бон, я бы на твоем месте сказал мне спасибо за то, что не свернул тебе шею в первый день нашего пребывания здесь, — сказал Сальваторе, а Бонни лишь закатила глаза.

— Ты невыносим, Деймон. Как я вообще провела с тобой столько времени?

Не получив ответа, после этого последовала пауза, после которой Деймон тихо спросил:

— Мир? Мне нужно убедиться, что ты не задушишь меня ночью подушкой.

— Если бы тебя так просто можно было бы убить, я бы давно это сделала, — улыбнулась девушка, и встав со ступенек, они пошли домой.

По вечерам они обычно играли в монополию, и Деймон всегда выигрывал, заставляя Беннет еще больше злиться. Бонни любила читать книги из старинной библиотеки Сальваторе, а Деймон любил читать дневники Стефана с 1864 года. Сложно поверить, но изредка случались моменты, когда они разговаривали. Без ссор и оскорблений в адрес друг друга.

— Иногда я жалею, что не жил здесь в девяносто четвертом. У моего брата не было ни одной нормальной вещи, — Деймон спустился со второго этажа в гостиную, на ходу надевая клетчатую рубашку. — Что будем слушать на этот раз? — спрашивает он у Бонни, которая сидит на диване, держа перед собой гримуар, и пытается зажечь свечку.

Перебрав несколько дисков Деймон устало вздохнул и повернулся к ведьме:

— Я уже говорил, как ненавижу девяностые?

— У меня даже не получается банально зажечь свечу, — разочарованно произнесла Бонни, закрывая книгу и отбрасывая ее на столик. Деймон подошел и сел рядом с девушкой, будто решаясь сказать что-то, а потом вдруг спросил: