- Маму Чарли, как и вас, заботит только карьера. Я был крайне удивлен, что она решила родить ребенка.

- Я хотела сказать, - медленно и холодно произнесла Кларк, - почему она не связалась с вами… с отцом?

- Вы имеете в виду, откуда я знаю, что это Чарли мой ребенок, - кивнул он с понимающей улыбкой. – Я бы сомневался, если бы Эхо не была одной из наиболее порядочных и прямых женщин, каких я только встречал. Кроме того, трудно не заметить столь очевидного сходства малышки со мной. – Он спустил Чарли с плеч и, обхватив ее руками, прижался щекой к щечке дочери. Оба широко улыбались. Гордость и любовь переполняли Беллами. – Как по-вашему, мы похожи?

- Несомненное сходство, - широко улыбнулась Кларк.

Мужчина присел на подлокотник дивана и усадил дочь к себе на ногу. Она болтала ножками и радостно пищала. – Эхо не оставила мне выбора. Она просто подкинула Чарли и вылетела ближайшим рейсом. Наступил мой черед. Мать сказала, что свое дело сделала. И оставила мне дочь с сопутствующими документами об опеке, подписанными и скрепленными печатью.

Чарли агукнула и улыбнулась ему так, что у него растаяло сердце. Его дочь. Он и не подозревал, что способен на столь сильные чувства, на столь нежную заботу и глубокую привязанность. Конечно, он любил и заботился об Октавии, но стоило ему только взглянуть на малышку, он испытывал восторг. Он мог часами наблюдать, как ее крохотные пальчики обвивались вокруг его пальцев, как е ротик приникал к бутылочке, как в ее глазах сияли искорки.

- Она выглядит счастливой и здоровой, чего еще вам желать? – Кларк так прижала сумку к животу, что костяшки ее пальцев побелели. Она сделала шаг назад, словно пятилась к двери.

У Беллами участился пульс. Кларк нельзя было отпускать. Ему нужна ее помощь. Слишком много оставалось вопросов, слишком много неизвестных тропок в этой Стране Чудес. Кажется, Кларк знает ответы, которые он отчаянно искал.

Беллами посадил Чарли в манежик. Взъерошив волосы, он стал прохаживаться около этого сетчатого загончика, отрезая Кларк пути к отступлению.

- Кларк, мне нужна помощь, - откровенно, с отчаянием в голосе, признался он. – Я не представляю себе, что делать. Я единственный опекун ребенка… моего собственного ребенка. Мне тридцать лет, у меня сложились определенные привычки. Я слишком безответственный. – Он искоса взглянул на нее. – Мне это говорили все бывшие подруги.

- Но мать Чарли не говорила, верно? – спросила Кларк.

Беллами прикрыл ладонями свои воспаленные глаза, и ему вдруг ужасно захотелось забраться в постель на сутки. Он смутно помнил, что такое сон. Он ни разу не выспался с тех пор…

С тех пор как появилась Чарли.

Как по подсказке, его десятимесячная дочь взмахнула кулачками и издала вопль. Ее личико искривилось, глазки крепко зажмурились. Она была хорошенькой малышкой… пока не начинала реветь.

Головная боль, как дорожный каток, снова наехала на Беллами и уничтожила его терпение.

- Ну как, черт возьми, я должен справляться с этим? Я не знаю, что она хочет, не знаю, что ей нужно. Если бы она хоть умела говорить!

- Единорог. – Кларк улыбнулась. По-настоящему улыбнулась. Сияние ее улыбки окончательно вывело Беллами из равновесия. Ну что ее так забавляло? Визг Чарли как нож пронзил затылок. – Она требует своего единорога, - в ее голосе слышалась смешинка.

Беллами оцепенел и только пялился на нее.

Кларк опустилась на колени и, подняв с пола единорога, сунула его в руки девочки.

- Видите? Теперь она довольна.

- Я так и знал, Рэйвен не ошиблась. Вы умеете обращаться с детьми.

Она прищурила глаза.

- Тут особого дара не нужно.

- Но вы же помогали своей матери с воспитанием младшего брата.

- Мне было тринадцать, когда отец умер. Мама замкнулась в себе и на некоторое время все заботы о брате свалились на меня. Джереми было семь месяцев. Так что мне рано пришлось заниматься сосками и бутылочками. – И Кларк улыбнулась.

Итак, с ее квалификацией все ясно. Беллами снова стал шагать взад-вперед, жалея, что он недостаточно участвовал в воспитании Октавии. Науку о младенцах он постигал авралом в течение прошедшей недели, но так и не постиг.

- Я во многом не разбираюсь. Например, достаточно ли она спит? – Он снова взъерошил свои волосы. Вопросы возникали и подскакивали в голове, как шарики пинг-понга. – Стоит ли держать пиво в холодильнике? Вдруг она до него доберется? Не выкинуть ли спортивный журнал с девушкой в купальнике на обложке? Вдруг он дурно повлияет на нее? А что…

- Стоп, - сказала Кларк, и ее улыбка расползлась шире. – Вам не скоро придется беспокоиться о кавалерах и свадебных расходах.

Он почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

Она засмеялась, и ее смех звенел как колокольчик. Ее обаятельная улыбка дополнилась ямочками на щеках. Это окончательно добило Беллами. Он с неприязнью констатировал ответную реакцию собственного тела. А Кларк меж тем избавилась от скованности. Она расслабила плечи, и ее сумка сползла на пол.

Чувствуя себя как растяпа, прозевавший решающий мяч в финале Суперкубка, Беллами опустился на подлокотник дивана.

- Я успел слишком глубоко погрязнуть в заботах, так?

Она доброжелательно подмигнула ему.

- Пожалуй, чуть-чуть. Родительская роль не сводится к списку того, что «надо» и «нельзя».

- А нет ли какого-нибудь справочника, который от меня утаивают?

- Нет. Ни одному справочнику не вместить того, что вам надо знать об искусстве быть отцом.

Беллами взглянул на Кларк и вдруг почувствовал себя помятым и неухоженным. Когда он в последний раз брился? Такой девушке, как Кларк, наверняка нравятся элегантные стройные красавцы.

Беллами мысленно одернул себя: какое ему дело до того, побрился он утром или нет? Ему просто нужна консультация в одном вопросе взамен консультации в другом. Чихать он хотел на ее одобрение! Не на свидание же с ней ходить.

Возвращаясь к более насущным проблемам, Беллами задал вопрос;

- Вы считаете, что мне этого не постичь?

Она сделала шаг к мужчине и опустила руку ему на плечо.

- Отнюдь нет.

Ее прикосновение не успокоило. Наоборот, оно усилило кипение в крови. Беллами перевел взгляд на Чарли и сосредоточился на ней. Его дочь сидела, вытянув пухлые ножки, и жевала ухо своего единорога. Вот кто теперь играл в его жизни главную женскую роль.

- То, что вы испытываете, - нормальные родительские чувства, естественные страхи и беспокойства. Смиритесь с тем, что будете совершать ошибки. Их совершали и ваши родители, и мои, и тем не менее мы выжили.

В самом деле? Неужели он вышел невредимым из так называемой «семейной лодки»? Ему не хотелось об этом думать, и он мысленно обещал себе, что Чарли минует подобный кошмар.

- Вас послушать, так и не подумаешь, что вы журналист. – Он окинул ее опасливым взглядом: эта женщина словно читала его мысли, знала о его страхах и сомнениях.

- Думаю, у вас достаточно времени на размышления о том, что лучше для вашей дочери, - продолжала Кларк. – Поговорите с другими родителями. Наверняка есть уйма клубов, в которые вы могли вы вступить. Существуют даже группы поддержки. А я вряд ли вам помогу. Я тоже всех ответов не знаю.

- Но вы же говорили, что воспитали своего младшего брата, - ухватился он за последнюю соломинку. – Можно мне с вами связать в экстренных случаях? Вдруг она подавиться? Или у нее начнется жар? Или…

- Наберите девять-один-один. Запишитесь на курсы первой помощи. Ну, и вызовите доктора. И вообще, действуйте по ситуации.

Беллами не мог смириться с отказом. После целой недели изоляции и одиночества он нуждается в обществе, особенно в обществе Кларк.

- Конечно же, нам придется выделить время, чтобы заняться вашей проблемой. – Он дал ей время вникнуть в смысл сказанного. Она покосилась на него, развернулась и снова оказалась с ним лицом к лицу. – Иногда это можно было бы совместить во времени.

Скрестив руки на груди, она приняла позу инквизитора.