Диваны, лампы, столы, ковры – обстановка казалась домашней, а из окон открывался хороший вид.

Я свернул за угол и увидел балкон с двумя французскими дверями – тот самый, на который мы пытались забраться несколько дней назад.

Похоже, квартира занимала целый этаж, что означало – здесь могло оказаться несколько балконов, расположенных с разных сторон здания.

— Как ты включила лифт без электричества? — поинтересовался я.

Бэнкс сунула руки в карманы.

— Лифты питаются от другой сети.

— И ты знала об этом, когда мы были здесь в прошлый раз?

Она отвела глаза.

Конечно.

Я почуял слабый запах гвоздики и сразу же его узнал.

Дэвид в основном курил «Давыдов», но порой баловал себя «Джарум Блэк». Их специфический аромат был очень стойким, незабываемым.

— Тебе ведь известно, что я никогда не откажусь от него ради тебя? — голос Бэнкс прозвучал печально. — Я знаю, на что ты и твои друзья способны.

Резко повернувшись, я не смог сдержать презрительную гримасу.

— На что я способен? Получается, он теперь жертва? — воскликнул я, приближаясь к ней.

Мне надоело одностороннее мышление этой девушки и то, что она видела мир вокруг в черно-белом цвете.

— Я был ему другом, всегда стоял с ним плечом к плечу, но Дэвид всеми силами пытался нам навредить. Он опасен.

Развернувшись, я стремительно двинулся в глубь пентхауса, один за одним преодолевая коридоры. Во всех спальнях я заметил тонкий слой пыли, помятое постельное белье на кроватях и затхлый запах, скорее всего, вызванный тем, что ими давно не пользовались.

Когда добрался до комнаты с балконом, сразу же заметил пепельницу на комоде и подошел рассмотреть её поближе.

Я поднял черный окурок Дэвида, выделявшийся среди кучи белых, и принюхался. Землистый, пряный аромат был таким же невыносимо сладким, как в моих воспоминаниях. Бросив его обратно, обратил внимание на белые окурки «Давыдов». Две его любимые марки.

Окинув спальню взглядом, увидел скомканные простыни и подушки у изножья кровати, бутылки «Короны» в мусорном ведре. Пол был усыпан вкладышами из фольги от сигаретных пачек – у Дэвида имелась навязчивая привычка, словно у какого-нибудь серийного убийцы, складывать их в крошечные квадратики столько раз, сколько получится.

— Пусть его нет сейчас, но он здесь был, — сказал я, повернувшись лицом к Бэнкс.

Удерживая мой взгляд, она молчала.

— Где Дэвид? — спросил, подходя к ней.

— Не знаю.

Склонив голову набок, я повторил свой вопрос:

— Где он?

— Не знаю.

Очередной шаг ей навстречу.

— Где он?

— Не знаю!

Я оттеснил девушку к стене, едва контролируя себя от злости.

— Он очень ревностно к тебе относится, не так ли?

Она закусила губу. Я до сих пор не понимал: почему Дэвид был настолько привязан к ней, а Бэнкс была так предана ему? Я не имел ни малейшего представления, кто она, черт побери, такая, но одно знал точно. Сколько бы я ни вставлял палки в колеса Уиллу, как бы ни дразнил Дэвида Клэр, словно приманкой на крючке, мне никогда не удалось бы ничего добиться, потому что только эта девушка доводила Дэвида до безумия.

Она была его слабостью.

— Пожалуй, мне вообще не нужно его искать, — произнес я. — В конце концов, у меня есть ты, и он сам придет за мной, да? Если получит правильную мотивацию.

Взгляд Бэнкс метнулся ко мне, и я уловил промелькнувшее на её лице беспокойство, прежде чем она взяла свои эмоции под контроль.

Однако этой маленькой трещинки в её непробиваемой броне было достаточно. На мгновение я совершенно забыл о Дэвиде Торренсе.

— Попроси меня пощадить его, — сказал я неожиданно надломившимся голосом.

Вздрогнув, она непонимающе уставилась на меня.

Я придвинулся еще ближе и ощутил тепло, исходившее от её тела.

— Тебе ни разу не приходило в голову, что нужно всего-навсего попросить?

Найти Дэвида я хотел только для того, чтобы выпытать у него местонахождение проклятого тела. Но затем он решил использовать эту информацию против меня. У меня не было необходимости причинять ему боль. Все зависит от него. И, возможно, от Бэнкс.

Она что-то искала в моем взгляде; её бездонные зеленые глаза заблестели, подбородок дрогнул, и девушка медленно покачала головой, терзаемая внутренними сомнениями.

— Ты не можешь, верно? Не станешь меня ни о чем просить.

Бэнкс потупила взгляд, тяжело выдохнув.

— Ты его любишь? — спросил я.

— Да, — не поднимая головы, прошептала она, но я все равно расслышал её поспешный ответ.

— Да, — повторила она более уверенно. — Я очень его люблю. И никого не полюблю сильнее, никогда, — когда она вновь взглянула на меня, в её глазах стояли слезы. — Я смогу его контролировать, если найду. Просто дай мне шанс.

Но я едва обратил внимание на последние слова девушки.

Да. Я очень его люблю. И никого не полюблю сильнее, никогда.

Похоже, она открыла свое сердце, но только для него.

Я выпрямился и расправил плечи, ощущая сковывающий изнутри холод.

— Ты плачешь? Из-за Дэвида?

Пусть Бэнкс не произнесла это вслух, все ясно читалось в её глазах. Сейчас она принадлежала ему так же, как и шесть лет назад.

— Хорошо… — приблизившись к ней, я с издевкой продолжил: — Можешь плакать из-за него сколько угодно, но ты должна умолять меня. Моли оставить его в покое, и я это сделаю.

Её желваки заиграли, щеки вспыхнули от ярости.

— У тебя есть шанс спасти ему жизнь, Бэнкс. Тебе нужно лишь попросить. Давай. Я хочу это увидеть. Как далеко ты готова зайти ради Дэвида? — я злобно оскалился. — Умоляй!

Девушка выкрикнула; рука, облаченная в перчатку, хлестнула меня по щеке.

Моя голова метнулась в сторону, жгучее ощущение от пощечины распространилось по коже к губам.

Сердце чуть не выскочило из груди.

Еще.

— Твою мать, какая ты жалкая, — продолжил я, нахально улыбнувшись, и снова повернулся к ней лицом. — Ты его карманная собачонка, да? Если хорошо себя ведешь, он позволяет тебе как следует вылизать свой член после того, как трахнет настоящую женщину?

Бэнкс закричала и снова отвесила мне пощечину. На сей раз внезапный удар спровоцировал тупую боль в шее, и я резко втянул носом воздух, наслаждаясь ею.

А она сильная.

Я облизал уголок рта, почувствовав металлический привкус крови в том месте, где зубы пронзили кожу.

— Ты всегда будешь такой же никчемной, как сейчас… — нагнувшись, я остановился в нескольких сантиметрах от её лица и оперся руками на стену позади Бэнкс. — Подстилкой, которой пользуются мужчины. На большее ты не способна. А лет через пятьдесят останешься совсем одна, так и не познав этого чувства, — я стер каплю крови со своей губы большим пальцем и провел им по ее щеке.

Она дернулась и оттолкнула мою руку. Как будто находясь под кайфом, я не мог разобрать, был ли я взбешен, возбужден или отчаянно жаждал какого-то противоборства, но все равно бросился в омут и утратил контроль. Мое тело сейчас существовало отдельно от меня.

Одной рукой я схватил её за шею, другой – за задницу, и прижал девушку к себе.

— Так и не познав этого чувства, — прорычал я, нависая над губами Бэнкс, и вжался в её пах своим членом, уже твердым и изнывавшим от желания.

Девушка тихо застонала, её тело напряглось, словно от испуга, но это не помешало ей схватить меня за плечи и впиться пальцами в кожу.

— И этого чувства, — прошептал я, просунув руку под её джинсы и сжав мягкую, гладкую ягодицу.

Бэнкс поймала ртом воздух и зажмурилась, однако от моего внимания не ускользнуло то, как она немного раздвинула ноги и подалась вперед.

Не знаю, было ли это движение осознанным или, возможно, она тоже позволила инстинктам взять верх.

— Я ни о чем не буду тебя умолять, — ответила Бэнкс. Слеза скатилась по её щеке.

— К черту Дэвида! — приподняв её, я прижал девушку к стене и потерся членом у нее между ног. – Это касается только тебя и меня.