— Пожалуйста, не трогайте меня! — её плечи тряслись, она сложила руки в мольбе. — Пожалуйста! Отпустите меня. Я никому не скажу. Пожалуйста, дайте мне уйти из дома Глеба!

Она опустила голову. Длинные пряди её светлых волос свесились вперёд, прикрывая часы.

Мой отец поднял нож, мой нож. Я занервничал. У него был мой нож. Из моего кармана. Он просунул его внутрь футболки, которая была на ней, и провёл лезвием по коже.

Я дёрнулся, пытаясь справиться с проклятыми наручниками, и заревел:

— Прекрати! Отпусти её, разбирайся со мной!

Он повернул голову в мою сторону.

— А я что, по-твоему, делаю?

Нож скользнул под нижний край футболки, и я почувствовал прилив тошноты.

Нет.

Он прикасался к ней. Мое лицо пылало, я рычал и бился, едва не вырвав руки из плеч.

— Твою мать!

Слезы застилали мне глаза. Я задыхался от отчаяния. Я не мог освободиться. Пожалуйста, только не руками. Не прикасайся к ней своими руками. Пожалуйста.

Откинув голову назад, я произнёс с угрозой в голосе:

— Тебе не стоило приходить сюда. Ты совершил ошибку.

— Нет-нет, — он подхватил Кэтрин под руку и подтащил ко мне. — Это ты совершил ошибку, что меня игнорировал, — он посмотрел вниз. — Когда ты нуждался в моей помощи, я помог. Теперь я хочу получить то, что ты мне задолжал.

Отец поднёс нож к её горлу, и у меня перехватило дыхание.

— Из-за твоего гонора она пострадает, — предупредил он, и я увидел, как по её застывшему лицу скатилась слезинка. — Сейчас мы поднимемся наверх, в твою маленькую комнатку с компьютерами, — он вытащил из кармана клочок бумаги и показал его мне. — И у тебя будет ровно пять минут, чтобы получить доступ к этому счету и перевести все деньги вот сюда, — он ткнул в бумажку пальцем. — На шестой минуте он, — отец кивком показал на своего приятеля. — Начнёт с ней развлекаться.

Про моего отца можно было сказать многое, но одно наверняка: он всегда исполнял свои угрозы. Эту черту унаследовали мы с Кириллом.

Я посмотрел на Кэтрин, увидев, что часы по-прежнему у неё на руке. Сколько у меня ещё есть времени? Отец не нанесёт мне вреда - во всяком случае, смертельного, - пока у него есть шанс меня использовать, но её он не пощадит. Он причинит ей боль без малейшего колебания.

Неужели я хотел, чтобы она была причастна ко всему этому? Что если у нас будут дети, а он снова будет нас терроризировать? Что если сегодня он увезёт её с собой?

Он не должен выйти отсюда.

Кэтрин вскрикнула, и, подняв глаза, я увидел тонкую полоску крови на её шее, прочерченную ножом.

— Хватит! — я рванулся вперёд, пнув перила, зная, что они все равно не сломаются. — Твою мать! Оставь её в покое!

— Значит, ты готов? — он отвёл от неё нож и прорычал: — Теперь до тебя наконец дошло, ты, никчемный маленький ублюдок?

Услышав это словечко, которым ему всегда так нравилось меня называть, я почувствовал, что не могу сдержать слезы.

— Хорошо. Только не прикасайся к ней больше.

Отец расслабленно улыбнулся.

— Ну вот, — он подтолкнул Кэтрин локтем. — Он и впрямь тебя любит. Теперь посади свою задницу и будь хорошей..

Она ударила его по лицу, оборвав на середине фразы.

О, нет.

Сомкнув оба кулака вместе, она врезала ему в бок, он отшатнулся, и я в ужасе и восхищении смотрел на то, как она вырвала нож у него из рук и побежала в кухню.

Твою мать.

Приятель отца не позволил ей убежать далеко. Он прыгнул на неё, сбив с ног, и они оба упали на пол. Она пиналась, а он пытался схватить её.

— Помогите! — кричала она, отползая в сторону. — На помощь! Кто-нибудь! На помощь!

— А ну вернись, — прорычал тот, порвав на ней футболку.

— Не прикасайся к ней! — заорал я, дёрнувшись, отчего наручники ещё сильнее врезались в мою плоть.

— Останови её! — крикнул отец и вытащил из-за спины пистолет, которого я не замечал.

И тут я услышал, как его подельник вскрикнул, и, посмотрев в его сторону, увидел, что он держится за лицо, на котором зияет глубокая алая рана.

Кэтрин упала, когда он отшатнулся от неё, но сразу же поднялась на ноги, выставив вперёд нож и глядя на отца. Её глаза расширились, когда она увидела направленный на меня пистолет.

— Ты его убьешь, — пригрозил отец, прижав ствол к моему виску.

Я медленно зажмурился. В голове пронесся десяток различных сценариев. Наручники врезались в кожу и держали меня слишком крепко.

— Да как вы можете? — Кэтрин покачала головой. — Он ваш сын.

— Верно, — парировал отец. — Так и есть. Он мой сын.

И он посмотрел на меня, с каждым словом обнажая свои пожелтевшие от сигаретного дыма зубы.

— Твоей матери ты был не нужен, так кто же о тебе позаботился? Кто подчистил за тобой в подвале? Я создал тебя. Я - все, что у тебя есть, Глеб.

Нет. У меня была семья. Кирилл, Елена, Адиль, Кэтрин. У меня была семья.

— Отойдите от него, — произнесла Кэтрин, но я смотрел отцу в глаза.

— Ты знаешь, что я прав, — сказал он, глядя на меня уже спокойнее. — Она тебя кинет. Все это сучки так поступают. Ты окажешься недостаточно хорош для неё. Ты будешь недостаточно зарабатывать. Она найдёт в тебе изъян и уйдёт к другому.

Нет. Она меня любит.

— А Кирилл на тебя обижен. Потому что ты умнее его. Ты сильнее. В сложной ситуации он всегда будет думать прежде всего о себе.

Я опустил взгляд, почувствовав, как на шее пульсирует вена.

— Глеб, посмотри на меня! — сказала Кэтрин.

— А Елена? — продолжал отец со смехом. — Эта баба не могла толком протрезветь ради собственного сына. Ты ничего не значишь для этих людей, — сказал он с издевкой. — Они не имеют с тобой ничего общего. Ты будешь первым, кого они выбросят за ненадобностью, когда жизнь повернётся к ним боком. Ты единственный, кто не вписывается в их компанию!

— Заткнись! — закричала Кэтрин. — Глеб! Посмотри на меня!

Я покачал головой. Я хотел, чтобы он исчез. Хотел, чтобы все они исчезли. Я был хорошим. И неважно, кто от меня уйдёт, кто забудет обо мне и кто будет смотреть на меня с презрением, я уже не маленький грязный ребёнок, одиноко рыдающий в своей комнате.

А потом я моргнул, вернувшись к реальности. Мы все насторожились, услышав, как снаружи с визгом затормозил автомобиль.

Свет фар ударил в окна на крыльце, ворвался в прихожую. Я посмотрел на Кэтрин и дёрнул головой в сторону двери, чтобы она уходила отсюда.

Но она расправила плечи с воинственным видом.

Мой отец оказался в ловушке. Все мы понимали, кто там, снаружи. И что будет дальше. Я посмотрел на неё с мольбой во взгляде.

Затем услышал звук других подъезжающих автомобилей и по гулу моторов узнал машины Евы и Адиля - так, будто они были моими. Отец переступил с ноги на ногу, и я быстро взглянул на его подельника, который скорчился у дивана, по-прежнему держась за лицо.

На крыльце послышались шаги, и отец прижал пистолет к моему виску. Кирилл выбил дверь ногой и сразу же увидел меня на полу.

— Отойди от него! — прогремел он.

Они с Адилем ворвались в дом и набросились на отца, не дав ему времени подумать или оценить ситуацию.

Отец поднял пистолет. Черт!

— Назад! — заорал он, но Кирилл замахнулся и врезал кулаком ему в лицо. Тот выронил пистолет из рук.

Ворвались Ева и её папа - она, должно быть, сбегала за ним домой. Подскочив к отцовскому приятелю, папа Евы уложил его на пол. Мой брат припер отца к стене, и они с Адилем держали его руки.

Дом наводил народ: девчонки кинулись к Кэтрин, Ева прикоснулась к порезу у неё на шее. Елена и её муж, Джейсон, вошли следом. Елена бросилась ко мне со слезами на глазах.

И наконец вошёл отец Джулии, который присутствовал на пикнике. Он спокойно обвёл взглядом всю эту сцену, как будто она была для него вполне привычной.

— О боже, — разрыдалась Елена, глядя на Джейсона. — Сними с него это, — взмолилась она, лихорадочно дергая за наручники.

— Кирилл! — закричала Ева, и, вскинув голову, я увидел, как мой брат врезал кулаком отцу в живот, пока Адиль держал его.