Но это было бесполезно.

Я прильнула к его губам, а он поднял меня, обвил мои ноги вокруг своей талии. Я обняла его руками за шею и крепче обхватила ногами. Мне хотелось быть к нему как можно ближе.

Он целовал меня жестко и страстно, и мы оба стонали, тяжело дыша. Потом он оторвался от моих губ, я запрокинула голову назад, а он прильнул к моей шее, целуя, кусая, касаясь кожи языком.

— Твою мать, — произнесла я, задыхаясь.

Я чувствовала, как его мышцы перекатываются под моими пальцами. Не успела я понять, что происходит, как он понёс меня в спальню, шагая по деревянному полу.

— Черт, — прорычал он, бросив меня на кровать, упал на меня сверху.

Я застонала и снова потянулась к его губам. Я истосковалась по его поцелуям, его вкусу.

— Ты сволочь, — выдохнула я между поцелуями.

— Знаю, — на его губах появилась улыбка.

Он расстегнул ремень. Я взяла его лицо в ладони и заставила посмотреть мне в глаза.

— Больше не вздумай игнорировать меня пять дней подряд.

Он рванул пуговицу на своих штанах, расстегнул молнию и высвободил член.

— Больше никогда, — глядя на меня горящим взглядом, он разорвал обертку с презервативом и надел его. — За тобой должок ещё с тех пор, как мне было семнадцать.

Он просунул руку под мою задницу и вошёл в меня.

— Ах, — выдохнула я, запрокинув голову назад.

— Боже, детка, как я скучал, — он крепко зажмурился, и, отпустив его лицо, я обхватила его руками за шею, притянула к себе и поцеловала.

— Для тебя я всегда готова, — прошептала я.

Он трахал меня быстро и жёстко. Именно так, как мне того хотелось. Мы оба громко стонали, не думая о том, что внизу были люди.

Мы были одним целым. И в следующий раз, когда этот маленький засранец вздумает показывать мне свой нрав или игнорировать меня, я или прижму его ещё сильнее, или отпущу навсегда.

Нажать и отпустить.

Дать - взять.

Ускорение. Высвобождение.

Глеб провёл пальцем по моей щеке, скользнув по носу, и коснулся губ. Я издала блаженный вздох.

Мне нравилось, когда ко мне прикасались с нежностью. Это было так приятно, что мне захотелось закрыть глаза от удовольствия, но я не стала. Я несколько лет прятала от него взгляд из страха быть замеченной, а теперь никак не могла наглядеться вдоволь.

— Ты прекрасна, — произнёс он, ложась рядом со мной и подпирая голову локтем.

Я протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, но тут с нижнего этажа послышался вопль Евы, и я резко повернула голову к двери.

— Он здесь! — кричала она.

Я с улыбкой посмотрела на Глеба.

— Похоже, Кирилл приехал.

— О, какая радость, — со вздохом сказал Глеб.

Я потерлась носом о его нос.

— Что происходит между вами?

Он нежно поцеловал меня в губы и прошептал:

— Ничего. Он просто любит приставать ко мне. Прямо как ты.

— Надеюсь, что это не так, — рассмеялась я.

Сев, взяла с ночного столика щётку для волос и поправила причёску.

— Глеб… — я облизнула губы: во рту все пересохло.

— Да, — он тоже сел и прильнул к моей шее. По коже побежали мурашки, и я с улыбкой оттолкнула его.

— В тот день, когда ты учил меня водить, я случайно подслушала твой разговор с братом, — созналась я. — Твой отец скоро выходит на свободу?

Глеб откинулся назад, опираясь на кисти рук.

— Может быть, — он покачал головой. — Насчёт этого не волнуйся.

Я встала с кровати и расправила юбку.

— Хотелось бы, — произнесла я и тут же добавила: — Но мне нужно узнать о тебе больше. Мне хочется, чтобы ты рассказал мне все.

— Глеб! Тащи свою задницу сюда!

Мы оба вздрогнули, услышав вопль Адиля, и я нервно усмехнулась.

Этот умеет выбрать неудачный момент.

Я наклонилась и обхватила его лицо ладонями. Затем поцеловала лоб, нос, а когда он опустил веки, поцеловала и их тоже.

— Ты мне нравишься, — очень. — Я хочу узнать тебя лучше.

Глеб обхватил меня руками и усадил на колени, лицом от себя. Мои ноги болтались над полом. Я закрыла глаза, почувствовав, как он пальцами отодвинул в сторону мои волосы и поцеловал все ещё болезненное место на шее.

Он знал, что я сделала татуировку. Черт, Ева.

— Все, что тебе нужно знать, — прошептал он мне на ухо. — Мне хреново, когда тебя нет рядом.

Мое горло сжалось.

— Делай со мной что хочешь, Кэтрин. Только не уходи. Не сейчас.

Услышав боль в его голосе, я едва не заплакала. Моргнув, нахмурилась.

Не сейчас?

— Не уходить? — повторила я. — Ты бесишь меня, доводишь до слез, вынуждаешь меня творить черт знает что, но ты делаешь меня лучше, Глеб.

— А ты делаешь меня счастливее, — произнёс он, и я растворилась в его глазах.

Тень от дерева за окном легла ему на лицо, и, услышав, как вдалеке грохочет гром, я улыбнулась. Комната погрузилась в полумрак.

— Сейчас же! — раздался рык с первого этажа, и мы оба вскочили. На этот раз кричал Кирилл.

Глеб быстро поцеловал меня и выбежал за дверь, а я задержалась на минутку: сняла покрывало с постели и бросила в угол, чтобы позже постирать на всякий случай.

Спускаясь по лестнице, разгладила руками блузку и юбку и поправила волосы, а затем вошла в гостиную.

— Эй, — Кирилл, выпустив Еву из своих объятий, как раз пошёл навстречу брату. — Черт, только посмотрите на него, — он улыбался и обвёл взглядом его причёску и одежду.

— Рад видеть, — сказал Глеб, и они обнялись.

— Скучал по тебе, — тихо произнёс Кирилл, а Мэдмен с громким лаем забегал вокруг его ног.

— Да, я тоже.

Глядя на братьев, можно было ожидать, что они похожи. Но нет. Единственное, что было между ними общего, - это харизма. Знаете, некоторые люди обладают природным магнетизмом, благодаря которому к ним тянутся окружающие. Оба парня этим обладали.

Но на этом сходство заканчивалось.

Все собрались в гостиной: Ева застыла у камина, Адиль и Джулия устроились на диване, а Кирилл с Глебом стояли посередине. Я же пыталась слиться с ковром, ни с того ни с сего почувствовав страх и неуверенность.

Кирилл всегда относился ко мне нормально, но при этом смотрел так, словно я пятилетняя девочка, севшая за стол с большими детьми. Сиди и рта не открывай.

Внезапно я поняла, что больше не дочь своей матери. Я не паршивая овца, не пятое колесо в телеге, не бледная моль. Возможно, я не в числе любимчиков Кирилла, но и он не самый приятный для меня персонаж.

Я опустила руки и подошла к Глебу. Он тут же посмотрел на меня, улыбнулся и, обняв рукой за плечи, прижал к себе.

Кирилл умолк, глядя на нас, прищурив голубые глаза, а в его голове явно закрутились шестеренки. Мы с Глебом молчали, и наконец на лице Кирилла замешательство уступило место внезапному пониманию.

— Не волнуйся, — сказала я. — Я о нем позабочусь. Обещаю.

Кирилл удивился, вскинул брови, но потом просто покачал головой и произнёс:

— Ну ладно.

И все. Глеб ещё крепче прижал меня к себе, а Кирилл вернулся к Еве, и они снова прилипли друг к другу.

— Ладненько, в душ! — скомандовал Адиль, глядя на Кирилла. — Пицца. Я голоден.

— Нет уж, — Кирилл покачал головой.

— Что? — не понял Адиль.

Кирилл оторвался от Евы и начал расстёгивать свою камуфляжную куртку.

— Послушайте, народ. Я вас люблю, но вам придётся уйти.

Никто не пошевелился.

— Я не видел Еву несколько недель. Нам нужно побыть вдвоём. Простите, — Кирилл бросил куртку на стул, оставшись в штанах и футболке.

— Кир, — произнесла Ева, залившись краской стыда.

Но он бросил на неё предостерегающий взгляд:

— Несколько недель, малышка.

Она выпрямилась, и я едва не рассмеялась, увидев, как изменилось выражение её лица.

— Точно, — Ева хлопнула в ладоши. — Все вон! Нам нужно побыть вдвоём.

— И долго? — запротестовал Адиль, поднимаясь с дивана вместе с Джулией.

— Дня три, — ответил Кирилл.

— Три дня! — выпалил Адиль.

Джулия потянула его к двери.