— Будучи твоей сообщницей, я снова поняла, что такое дом, — Сара пристально глядела на меня. — Видите ли, когда мне было десять, моя мама умерла. У нее был рак, и я потеряла её, толком не узнав. Мир казался таким ненадежным, я была так напугана. Но с тобой все опять встало на свои места. С тобой я стала смелой и свободной. Как будто часть меня, умершая вместе с мамой, ожила после встречи с тобой, и было уже не так больно. Мне было не больно, когда рядом был ты.

Черт, я не мог отдышаться. Зачем она это делает? Я ей безразличен.

— Но однажды, совершенно внезапно, я потеряла и тебя. Боль вернулась, мне было так плохо, когда ты меня возненавидел. Моя гроза ушла, ты стал жестоким. Этому не было объяснения. Ты просто исчез. И мое сердце разрывалось на части. Я скучала по тебе. Я скучала по маме.

По её щеке скатилась слеза. Я почувствовал, как сдавило горло.

Сара смотрела на меня как раньше – словно я для нее целая вселенная.

Горы мерзких воспоминаний закружились в голове, пока наблюдал за ней.

Гадости, которые устраивал, чтобы доказать свою силу. Чтобы доказать, что не нуждаюсь в том, кому не нужен.

Я тяжело сглотнул, стараясь утихомирить бешеный ритм у себя в груди.

Она меня любила?

Нет.

Сара лжет. Она наверняка лжет.

— Хуже всего стало, когда ты начал меня обижать. Твои слова и действия заставили меня возненавидеть школу. Из-за них я чувствовала себя некомфортно в собственном доме.

Её глаза наполнились слезами. Во мне зародилось желание разгромить все вокруг. Ей было больно. Я был несчастен. И ради чего?

— Все по-прежнему болит, но я знаю, в этом нет моей вины, — Сара поджала губы. — Я могла бы описать тебя множеством слов, однако лишь одно включает в себя грусть, злость, ничтожность, жалость – трус. Через год меня тут не будет, а ты останешься неудачником, чей высший предел существования ограничится школой, — её взгляд вновь сосредоточился на мне, голос зазвучал уверенней. — Ты был моей бурей, моим грозовым облаком, моим деревом под проливным дождем. Я любила все эти вещи, и я любила тебя. Но сейчас? Я думала, все сволочи водят немецкие машины, но оказалось, мерзавцы в Мустангах тоже могут оставлять шрамы.

Мои руки сжались в кулаки. Я чувствовал себя так, словно меня заточили в замкнутое пространство, из которого невозможно найти выход.

Я едва обратил внимание, когда класс ей зааплодировал – нет, устроил овацию. Всем казалось, что она “выступила” великолепно. Я же ни черта не понимал.

Сара вела себя так, будто переживала обо мне. Судя по её словам, она помнила все хорошее, что было между нами в прошлом. Но в конце… Сара словно попрощалась.

Она поклонилась, волосы рассыпались по её плечам, затем печально улыбнулась. Как будто ей было хорошо, но она чувствовала себя виноватой из-за этого.

Где-то вдалеке прозвенел звонок, я поднялся с места, прошел мимо парты Сары, к выходу, ощущая себя так, словно брел по туннелю. Люди суетились вокруг, поздравляли её с отлично проделанной работой, расходились по своим делам, будто мой мир сейчас не рухнул.

Все звуки смешались в белый шум. Я ничего не слышал, кроме своего пульса, отдававшегося в уши, пока шел по коридору в ошеломлении.

Прислонился лбом к прохладной, выложенной кафелем стене напротив кабинета Пенли, закрыл глаза. Что, черт побери, она сейчас со мной сделала?

Я едва дышал. С усилием пытался заполнить легкие воздухом.

Нет, нет… К черту.

Сара лжет. Это все притворство.

Когда мне было четырнадцать, я хотел только её. Я изнывал по ней, а она обо мне даже не думала. Пока я находился у отца тем летом, Сара не скучала по мне. Она не хотела меня тогда, не хочет сейчас.

В день своего возвращения я чертовски в ней нуждался, но она даже не вспомнила обо мне.

Проклятье, Сара. Не делай этого. Не пытайся морочить мне голову.

Боже, я больше не знал, чего хочу. Мне хотелось оставить её в покое. Забыть её.

Но затем я не хотел её забывать.

Может, мне просто хотелось обнять её, дышать ей, пока не вспомню, кто я такой.

Только я не мог. Мне нужно ненавидеть Сару. Необходимо, потому что, если некуда будет перенаправить всю эту энергию, я опять сорвусь. Я не справлюсь с ненавистью отца, если не переключусь на нее.

— До скорого, Кирилл.

Моргнув, обернулся.

Бен попрощался со мной. Сара шла рядом с ним. Она смотрела на меня как на пустое место. Словно я для нее ничего не значу, в то время как она являлась центром моей жизни.

Я спрятал кулаки в карманы толстовки, чтобы они не увидели, с какой силой я их сжал. Мне не впервой так делать на публике. Держать свой нрав в узде, не давая посторонним заметить бушующую внутри ярость.

Я скрипнул зубами. Она не сможет меня ранить.

Однако воздух, вырывавшийся из ноздрей, казался опаляющим, пока я провожал взглядом Сару и Бена. Она ушла с ним.

Сара только что порвала меня на части в классе. Она “выжила” после меня.

Я сжал кулаки с такой силой, что кости заболели.

— Подвезешь меня?

Мои челюсти сжались крепче, раздражение грозило прогрессировать в откровенную ярость. Даже не оборачиваясь, я понял, что это Крис.

В последние дни мне было не до нее. Я надеялся, она поймет намек и сама отвяжется. Но затем вспомнил, что Крис хороша только для одного.

— Молчи, — я развернулся, схватил её за руку не глядя, и потащил в ближайший туалет.

Мне нужно было выпустить пар, а Крис знала, что почем. Она как вода – принимает форму сосуда, в который ее наливают. Не противоречит, ничего не требует. Всегда находится поблизости, готовая на все.

Уроки закончились. В уборной было пусто, когда я ворвался в кабинку, сел на унитаз и притянул Крис себе на колени. Она хихикнула, кажется, только меня ни черта не заботило, с кем я, где нахожусь, что нас могут застать посторонние. Мне нужно уйти на дно. Забиться в какую-нибудь глубокую пещеру, чтобы не слышать собственных мыслей. Чтобы не представлять себе её золотистые волосы и зеленые глаза.

Сара.

Я сорвал розовый кардиган с Крис, атаковал её рот. Ничего приятного. Но это и не должно быть приятно.

Я просто хотел кончить. Хотел свести счеты.

Схватил бретельки её майки, опустил их вниз, вместе с лифчиком, до талии. Грудь Крис была в моем полном распоряжении, я поцеловал её, получив стон в ответ.

Мне было не больно, когда рядом был ты.

Я пытался сбежать от Сары, но она всегда меня настигала. Прижал Крис крепче, вдохнул аромат её кожи, желая, чтобы на ее месте оказалась другая.

Хуже всего стало, когда ты начал меня обижать.

Мое сердце колотилось так, словно оно больше не хотело существовать у меня в груди; я никак не мог успокоиться. Какого хрена?

Крис отклонилась немного назад, прижалась ко мне бедрами. Мои руки скользили по ее телу; я пытался найти избавление. Обрести контроль.

Мое сердце разрывалось на части. Я скучала по тебе.

Я сжал задницу Крис, припал к её шее. Она снова застонала, произнесла что-то, но я ничего не слышал. У меня в голове звучал лишь один голос, и никакие старания Крис, или любой другой девушки, его не заглушат.

Я любила все эти вещи, и я любила тебя.

В то же мгновение я замер. В моих легких не осталось воздуха. Сара меня любила.

Не знаю, в чем дело – в выражении её наполненных слезами глаз, или тоне её голоса, а может, в том факте, что я знал Сару лучше всех. Однако у меня не возникало сомнений – она сказала правду.

Она меня любила.

— Что такое, детка? — Крис обвила руками мою шею, но я не мог взглянуть на нее.

Черт, я просто сидел, дыша ей в грудь, пытаясь убедить себя, хоть на несколько секунд, что обнимаю Сару.

— Кирилл. Что с тобой? Ты ведешь себя странно с начала учебного года.

Твою мать, опять это её нытье. Почему некоторые не знают, когда им лучше заткнуться?

Я провел ладонями по лицу.

— Вставай. Я отвезу тебя домой, — огрызнулся.

— Я не хочу домой. Ты игнорировал меня целый месяц. Вообще-то, даже больше месяца! — Крис натянула майку и кофту обратно, но с места не двинулась.