Они появились из-за поворота с настолько разными выражениями лиц, будто пришли на совершенно разные мероприятия. Бас выглядел до жути самодовольным, будто забирал дочь не из роддома, а как минимум с вручения нобелевской премии. Катя шла поодаль от него и очень старалась держать лицо, но, оказавшись между Егором и Марком, не смогла. На секунду её губы дрогнули, но уже через момент снова растянулись в неком подобии улыбки.

Она прошла мимо Марка и обняла Варю.

 — Поздравляю, — тихо произнесла девушка и повернулась затылком к молодым родителям. Так, чтобы видеть Марка.

Он не стушевался, как ожидал. Напротив, парень вдруг почувствовал себя уверенным и непоколебимым перед Катей. Она, казалось, тоже не смутилась и вот-вот собиралась что-то сделать.

Настя, переставшая наконец смотреть Егору вслед, попросила у Вари разрешения посмотреть на малышку и прошла в палату. Её брат, только сейчас вспомнивший об истинной цели своего визита, прошёл за ней. Но он не задержался у люльки надолго. Мельком глянув на ребёнка жены, ему тут же подумалось о разводе. Что ж, прошло достаточно времени, чтобы не ударить в грязь лицом перед общественностью. К тому же у него будет месяц перед тем, как их разведут. Варя будет его женой месяц. Ещё целый месяц… А затем станет женой Ромы, чтоб его молнией убило.

 — Ты где был? — обратилась к нему Варя. — Я ждала тебя ещё минут сорок назад.

 — Прости, сладкая, — пробормотал Рома и уткнулся ей в затылок, — гадский Фил заставил ехать на объект. Стройка — дело такое, — с вызовом кинул он. Это адресовывалось Марку и стрела попала в цель. Каким бы уравновешенным он ни был, но это был перебор.

Рома украл у него проект. Марк тоже собирался строить сеть заводов, но в последний момент один за одним владельцы земель вдруг отказывались заключать с ним контракт. Причина стала ясна позже: они торговались за его спиной с Ромой. Этот паршивец втихую ставил цену больше, и Марк об этом не знал.

 — Да, — выдохнул он в лицо провокатору, — все нервы, наверное, вытягивает. Хорошо, что твои нервы целы, верно? Нет строительства — нет нервотрепки. Я знаю, что тебе отказали в разрешении на строительство, Рома. Это не Америка, тебя здесь не шибко жалуют.

 — Не иначе как твоими молитвами, — Бас сузил глаза и неосознанно крепче сжал ладонь на талии Вари, — свечку, поди, держал?

 — А как же. Штук десять уже за твоё здравие поставил, родной.

 — Теперь понятно, почему я чуть не протянул ноги месяц назад.

 — Марк, не отвечай. Не реагируй, — в диалог включилась Настя, прося брата не натворить глупостей, но тот проигнорировал её. Как, впрочем, и Бас не обратил на неё внимания.

 — Жаль, что не раньше. Я б ещё пару свечек поставил. За упокой.

 — Когда же твоя мелкая душонка успокоится?

 — Моя? — Марк хмыкнул. — Ты что-то путаешь. Я не трогал тебя много-много лет, это ты все что-то делишь со мной. То девушку, то место, то ещё что. А по итогу? Девушка — моя жена, я — поднялся на позицию, ты же с позиции слетел. Боюсь, даже твои заводы тебя вряд ли спасут. Если они будут, конечно. Без разрешения правительства ты и кирпич там не положишь.

Рома промолчал. Не потому, что не нашелся ответ. Он чувствовал, как ярость заполняет всю черепную коробку и отключает мозг. В глазах темнело от злости, кровь прилила к ладоням, сжавшихся в кулаки. Звон в ушах заглушал всё вокруг.

Бас сделал быстрый шаг по направлению к Марку, как вдруг детский плач привлек его внимание. Мирослава… Его Мирослава звала отца. Рома тряхнул головой и приказал себе собраться и вспомнить, ради кого все здесь собрались.

 — Это всё временно, — ответил он Марку, — не будем забывать, что пока ещё твоя жена родила от меня, а от тебя даже беременеть не пожелала. Совсем скоро она станет моей. Но, будем честны, твоей она никогда и не была. Дальше. Ни один спонсор и землевладелец не захотел сотрудничать с тобой, все ушли ко мне. И разрешение на строительство у меня тоже будет, вот увидишь.

Рука Баса слетела с талии Вари. Она скинула её. Рома собрался было вступить в диалог, который непременно станет спором, уже с ней, но девушка холодно произнесла одно-единственное слово:

 — Прогуляйся.

 — Что?

 — Иди отсюда, говорю!

 — Пойдем, — Настя потянула Марка за рукав по направлению к двери. Молчавшая и незаметная до этого Катя пошла следом за ними. Все чувствовали, что назревает семейная ссора.

Варя рывком вошла в палату и вытащила дочь из люльки. Весьма предсказуемо, что Рома не послушается и пойдёт за ней. С дочкой на руках будет проще сдержаться.

Глаза Мирославы становились темнее, как и предполагал Рома. Этими глазами она внимательно смотрела то на мать, то на отца, вертя головой.

 — Варя, ты же знала, что мы сцепимся. Это…

 — Свинство! — закричала Варя. — Ты свин, Рома! Хоть один праздник может пройти без скандала, скажи мне? Что ты за человек?!

 — Обычный! Бесит меня твой Марк, зачем ты позвала его? Что ему тут делать? Кто он моей дочери?

 — Ей, может, и никто, а мне — муж! — сдержаться не получилось. Тон непроизвольно скакал вверх, руки машинально принялись покачивать малышку. — Как бы тебе не хотелось обратного, Рома, но он не последний для меня человек, он важен мне! Я встречалась с ним не один год и прожила пять с половиной лет. Боже, да я до сих пор в его квартире живу, я не выкупила её.

 — Он важен тебе?! — завелся с пол-оборота Рома. — Он важен? А я? Каким боком тут тогда я, скажи мне? Что ж тебе тогда от Марка не рожалось, раз он так важен для тебя, раз ты с ним семь лет встречалась? Я ни за что не поверю, что забеременеть просто не получалось, за столько-то лет! Его чувства важны, а мои нет, да? Ты подумала о том, как будет чувствовать себя он, если его не позвать, а как буду чувствовать себя я — нет! Прекрасно!

 — А ты?! — Варя едва не срывалась на визг и, чтобы не напугать дочь, положила её обратно в люльку и откатила к окну, греться на солнышке. — Ты обо мне подумал? Нет! Ты ни к кому уважения не имеешь!

 — Да? И что же я неправильного сделал на этот раз, чем опять я тебя не уважаю?

 — Языком своим поганым! Устроил тут непонятно что, торгуешь мной, как вещью!

От обиды на глазах выступили слезы. Варя отвернулась. Слишком много чести ему видеть это.

 — Что?

Она не ответила.

 — Варя, что?

Очередное молчание.

 — Что ты имела в виду? Я не понимаю тебя.

 — Ты не только как китайский болванчик одно и то же повторяешь, ты ещё и дурачок! Сам не понимаешь, разжевать надо? Хорошо! Что значит моя, твоя? Была твоей, была моей и прочая ересь? Обсуждаете меня тут как товар! Мне должно быть приятно?

Рома остолбенел и глупо захлопал глазами. Так вот что зацепило её…

Пришла его очередь брать дочку на руки. Но не чтобы прятать эмоции, нет.

 — Варя, — мягко произнес он и, прижав Мирославу крепче к себе одной рукой, развернул девушку к себе другой и обнял за плечи. — Ты вкладываешь в слово «моя» иной смысл. Смотри, Мира. Она моя дочь, верно? Моя. Но это не делает её вещью. А ты — моя любовь. Опять же, не вещь, как ты подумала. Я не могу назвать тебя просто своей девушкой и никогда не мог. Ты всегда была гораздо большим. Моя душа. Моё сердце. Мой свет. Моё спасение, — последнее Бас прошептал едва слышно. — Я могу перечислять бесконечно долго. Ты дала мне невероятно много, наверное, больше, чем когда-либо мог дать я. Ты родила мне ребёнка, — его голос наполнился восторгом, — удвоила нашу любовь. Разве могу я так холодно говорить о тебе?

Варя выслушала его монолог от начала до конца, но не нашла слов для ответа и только уткнулась ему в плечо, оставляя легкий поцелуй в области шеи. Поразительно… Все, что было нужно, нашлось в нем. А теперь находилось и в их дочке.

Девушка с упоением вдохнула его запах. Так хотелось бы каждый день слушать о том, как сильно он её любит, эти слова медом растекались по душе. Но Бас был не настолько сентиментален и в лучшем случае она услышит подобное не раньше, чем через полгода. Ну или при их следующей ссоре.