Рома оперся на кровать руками и потянулся к Варе. Окинув девушку скорым взглядом, он заметил, что из больничной одежды Варя переоделась в более привычный ей шелковый халат и успела помыть голову.
Она подалась вперед, намереваясь тоже поцеловать её, но в последний момент вдруг приложила ладонь к его губам и со смехом откинулась обратно.
— Выспался? — вкрадчиво спросила она.
— Вполне.
Рома не оставлял своих попыток и стал снова приставать к Варе. В какой-то момент она сдалась и позволила их губам соединиться, но всего лишь на пару секунд.
— У тебя болит… Что-нибудь? — спросила Варя, критически всматриваясь в его разбитое лицо.
— Совесть, например, — не удержалась от язвительного комментария Катя и тут же снова склонилась над малышкой.
— Нет, — соврал Бас. Но на самом деле у него болело все, даже то, что он не успел отбить.
— Конечно, как может болеть то, чего нет, — не унималась девушка.
Рома встал и подошёл к противоположной стене, туда, где висело зеркало. Он знал, что отражение его не порадует, но не ожидал, что вызовет неожиданный прилив столь сильного раздражения. Лоб был изуродован мелкими припухшими ссадинами, по щекам наливались синевой следы от ударов о пол и землю. На правой скуле кожа разошлась особенно сильно и это очень выделялось. Мелкая отросшая щетина также не украшала все ещё примятое после сна лица.
— Да, красавец писаный, — наконец заключил Бас, — мужчина хоть куда, где ещё такого найдёшь? Ох, Варька, сладкая, как тебе повезло.
За его спиной раздался заливистый смех, радостью отозвавшийся в его сердце. Парень вдруг понял, что очень-очень давно не слышал её смеха, такого живого и искреннего.
Обернувшись, он наткнулся на её внимательный и изучающий взгляд. Карие глаза лучились.
— Что? — улыбнулся Рома. — Любуешься, да? Нравлюсь я тебе?
— Очень, — с тем же смехом призналась Варя и, аккуратно потянувшись, протянула к нему руки.
Бас отвлекся от критического созерцания себя, вернулся к ней на кровать, но не лег, а навис сверху. Варя коснулась его лица ладонями, слегка поглаживая.
— Нравлюсь, говоришь? — усмехаясь, спросил он.
— Да, — прошептала девушка, закусив губу.
Рома опять потянулся к ней, уверенный, что в этот раз Варя не будет играться и разрешит поцеловать себя сразу, но был перебит грубоватым Катиным возгласом:
— Эй, ну мы с Мирой как бы тут ещё! Совесть поимейте! Сеют разврат тут, да, Мирослава? Ух, блин!
Бас со вздохом пронесся мимо лица благоверной и рухнул, уткнувшись носом ей в плечо. Но пролежал он так недолго: через секунду развернулся по-другому, чтобы лучше видеть Варю и смотреть на неё бесконечно влюбленными глазами. Он обожал её. Он боготворил. Он был готов молиться на неё и расколоть землю до самого недра, но только никогда больше не разлучаться с ней. Третья разлука будет куда мучительнее, чем две предыдущих.
— Ничего не хочешь мне сказать? — Варя не переставала улыбаться.
— Многое. Но у меня не такой богатый словарный запас. И обличить в слова я могу только то, что не понимаю, как жил без тебя эти долгие семь лет…
Она приложила палец к его губам.
— Пусть эти семь лет останутся там, где им и место. В прошлом.
— А он и не жил, — Катя фыркнула, снова отвлекшись от малышки, которой что-то ласково мурлыкала. Девушка не хотела вступать в дискуссию, но злость на Рому была сильнее её самой.
— Рассказать тебе, чем он занимался? Не отвечай, я все равно расскажу. Он творил такую херню, какая тебе и в самом кошмарном сне не приснится, первый год не было ни дня, чтобы он что-то не сломал в приступе ярости. И это при том, что эту кашу он заварил сам, а виноват ему кто-то другой. Занятно, правда? А когда он узнал о твоей помолвке, мы вообще кухни лишились, — Катя истерично расхохоталась и положила малышку обратно, чтобы не напугать её. — Я, дура, пожалела его, домой всеми правдами и неправдами вернула. И чем мне это обернулось?! Какой ценой я заплатила, это твоя благодарность, Рома?! Да чтоб твой чёртов Глобал провалился!
Девушка в несколько широких шагов оказалась около двери и кое-как сдержалась, чтобы не хлопнуть ею.
— Мне лучше к ней пока не лезть, да? — Бас отвел глаза.
— Да. Что произошло между вами?
— Марк, — он нахмурился. — Между мной и дорогими мне девушками всегда происходит Марк. Но если он позарится ещё и на мою единственную сестру, то, клянусь, я сделаю то, что обещал восемь лет назад. Я откручу ему башку.
— Постой… — Варя приподнялась на подушках. — Ты хочешь сказать, что это ты рассорил их?
— Ненамеренно. И, если быть точнее, не я. Глобал.
— Но Глобал — это ты, — припомнила ему девушка брошенную когда-то меткую фразу. — Бас, ты одурел? Что ты за скотина такая, а? Плохо мне, сделаю плохо и другим, этим ты руководствовался? За каким чертом ты полез к ним?
— Да я и не собирался, — парень фыркнул, — но, раз уж так случилось, то к лучшему. Бесит меня твой Марк и его показательная правильность.
— Не показательный он, он на самом деле такой! — Варя принялась с пылом защищать мужа, специально игнорируя то, как закипает Рома. — Не всем быть такими отбитыми придурками, как ты!
— Ну-ну… Он ещё покажет свое лицо. В тихом омуте, как известно…
Варя снова открыла рот, но Бас шикнул на неё.
— Чш. Не хочу давать ход этому глупому спору и ссориться с тобой. К тому же не все так плохо. Быть может, она наконец обратит внимание на то, как Егор пускает на неё слюни. Или пусть твой брат страдает дальше?
Варя прикусила язык. Во рту стало кисло, к горлу подступил горький ком. И Марка было жалко, и Катю, и не было сил смотреть на то, как мается Егор. После своего признания о чувствах к Кате он перестал контролировать свои эмоции и стоило девушке появиться рядом с ним, лицо Егора тут же начинало сиять. Но Катя только кидала на него короткие грустные взгляды и не могла ответить тем же. Но парень и не просил этого, ему было достаточно хотя бы видеть объект своего обожания. А что-то большее… Он и не мечтал об этом. А вот вернуться в Питер — вполне. Ему надоело быть кабалой на шее сестры.
— Я воспользуюсь твоим душем? — раздался голос Баса. Он кивнул на дверь, ведущую в ванную.
— Да-да, конечно. Папа с утра привозил полотенца, в шкафчике все чистые. И щетки тоже новые, там две штуки.
Рома хмыкнул. Слово «папа» повисло в воздухе. На протяжении многих месяцев он хотел, чтобы это наконец относилось и к нему, но когда это случилось… Рома вдруг понял, что никак не может поверить в это, он не отождествлял себя с отцом. Существование Мирославы стало для него как само собой разумеющимся, любовь к ней тоже, но к статусу папы ещё надо было привыкнуть.
На пороге ванной парень замер. До него дошёл смысл сказанного.
— Что? Тут был твой отец?
— Ну да, — Варя пожала плечами, — на внучку смотрел, а что?
— А кто-то ещё приезжал?
— Да. С утра были Влад, Егор и мама с крестным.
— Черт, и все они видели меня в таком дурацком положении? И как я только не проснулся?
— А то они никогда спящих людей не видели, — развела руками в воздухе девушка и потянулась к люльке, подкатывая её к себе поближе. Она отвлеклась от разговора с Ромой и, поглаживая дочку по щеке, стала приговаривать ей что-то ласковое.
Бас ушёл.
Варя не могла наглядеться на Мирославу, но тревожить её сон не хотела. Девушка вспомнила, как восторженно смотрела на малышку Яна и не могла не улыбаться. Она смотрела на мать и у неё не поворачивался язык назвать её бабушкой. Она была довольно молода, некоторые в её возрасте только-только становились матерями.
Встреча с Яной была для Вари самой важной, важнее любой другой. Она стала ценить, уважать и любить её ещё больше, хотя, казалось, и до этого была на пределе. Частенько Влад говорил ей о том, что складывается четкое впечатление того, что отца Варя любит больше матери, но это было не так. Девушка уделяла ему больше внимания лишь потому, что у матери были и Олег, и Егор с Полиной, а у Артема — только Варя. Но любить Яну меньше она не могла. Как? Мама — это самое важное, что есть у неё в жизни. Мама была её первой любовью, в её глаза она посмотрела в первый раз. Её голос был желаннее всего, её руки успокаивали после очередного ночного кошмара.
