Рома прошёл на кухню, но не нашёл ничего из того, чем можно было бы утолить жажду. Как по волшебству исчезли все бутылки с водой, которые, Бас был уверен в этом, стояли тут ещё вчера. Идея подсунуть голову под кран уже не казалось такой бредовой и плевать на правила приличия. В конце концов, все присутствующие давно знают, что Рома далеко не аристократ, а впечатление о нём никогда не было хорошим.

Но появилась ещё одна проблема. Не был обнаружен вентиль или хоть что-то, чем можно было бы дать пуск воде. После пяти минут исследований Бас обнаружил небольшой сенсорный экранчик, который реагировал на касание пальцев. Парень приложил пальцы, но ничего не произошло. Он попробовал ещё. Ещё. И ещё. Но кран оставался глух к неозвученным мольбам.

 — Еб твою мать! — не выдержал Рома. — Отстроить дом денег хватило, а нормальные краны поставить нет?!

Вдруг перед его носом мелькнула аккуратная женская рука, коснувшаяся сенсорного экрана и почти сразу же исчезнувшая из поля его зрения. Вода полилась.

 — Спасибо, — глухо пробормотал Рома и, даже не думая стесняться, наконец позволил себе напиться. Только потом посмотрел на своего помощника. Помощницу. Скрестив руки на груди, на него смотрела Полина.

 — А я-то думаю, почему на весь первый этаж так перегаром несёт, — наконец заговорила она.

 — Потому что Егор проснулся раньше меня, — Бас кинул взгляд на пустующий диван.

 — И вот зачем нужно было так нажираться, ответь мне?

 — За тем, что вечно молодой, вечно пьяный. Отстань.

 — Ты-то молодой? Ты старше всех из присутствующих.

 — И пусть, — он фыркнул, — зато я душой моложе любого из вас.

 — Что ж, в таком случае столь юной и несовершеннолетней душе тем более не стоило так напиваться.

 — Почему несовершеннолетней?

 — Потому что самые младшие — я и Егор.

Бас чертыхнулся. Либо по его подсчетам Егору должно быть больше восемнадцати, либо у него большие проблемы с математикой. Да и по жизни, в принципе, потому что владеть компанией и не суметь посчитать до десяти — это уже край.

 — А сколько лет Егору?

 — Двадцать. Тебе не интересно, сколько лет мне?

 — Нет. Двадцать пять минус семь — восемнадцать.

 — Почему двадцать пять?

 — Потому что я считаю от возраста Вари.

Рома прикрыл глаза. Подумать только. Двадцать пять… Ей уже двадцать пять… В полной мере он осознал это только теперь. Она не та семнадцатилетняя девочка, которую он любил так сильно. Она шикарная молодая женщина, которую он любит по-прежнему сильно.

 — Она не заслуживает этого, — медленно проговорила Полина, опустив глаза в пол.

 — Чего? — Бас зачем-то отступил на шаг назад. Он ожидал очередных обвинений в стиле «Как ты мог так поступить с ней после всего, что она пережила!», но не собирался оправдываться. Хватит. Может, ещё и на колени встать? Он объяснил причину своего отъезда, а если кто-то не понял или не принял — что ж, это не его проблемы. Эгоист? Возможно.

Но Полина сказала совсем не то, что Рома успел себе придумать.

 — Того, что мир крутится вокруг неё. Варя с самого рождения была золотым ребёнком. Не то, что все мы, — девушка тряхнула волосами и поскребла ногтями по столу, словно это могло помочь скинуть камень с её души.

 — Что? — второй раз обалдело переспросил Бас.

 — То, — она была раздражена, — над ней всегда тряслись больше, чем правительство над ракетами. Всегда она у нас самая красивая, самая умная, самая потрясающая. И через чур избалована этим.

Бас поморщился. Очевидно, проблемы у него не только с математикой, но и с памятью, потому что в его воспоминаниях Варя избалованной не была. Напротив, она была очень проста для девушки, отец которой имел целое состояние. Она не носила кроссовки за десять тысяч, не была обвешана золотом по самую макушку, из украшений она носила только сережки, цепочку да два колечка, подаренных отцом. Она училась в обычной государственной школе, не ходила по закрытым вечеринкам, а дорогому и элитному алкоголю предпочитала недорогое вино и вечерние прогулки с Басом и его друзьями.

 — Не так? — продолжила Полина. — Ей было позволено всё.

Рома усмехнулся и покачал головой. Кому-кому, но точно не ей. Варя была загнана в такие жесткие рамки, что, находясь под их сильнейшим давлением, её душа начинала кровоточить.

 — Своим рождением она сломала не одну жизнь, — девушка перешла на шепот, а Бас, обалдев окончательно, не смог сказать и слова от таких резких и обидных высказываний в сторону Вари. В голове вихрем роились различные ругательства, но ни одно из них не слетело с губ.

 — Жизнь моей матери. Маме было всего восемнадцать, когда она родила Варю. И она никуда не поступила, не нашла работу и не реализовала себя, потому что вложила всю себя в неё. А на других детей её не хватило, — Полина прицокнула языком и пожала плечами. — Жизнь моего отца. Он ведь влюбился в маму, когда она ещё была беременной. А потом они не могли быть вместе. Как ты думаешь, из-за кого? Из-за Артема? Не-е-ет, тут опять звезда Варя влезла. Жизнь Артема. Он мог уехать, он мог не смотреть на то, как девушка, которую он любит, строит своё счастье, а он остался ни с чем. Но он остался из-за Вари. Жизнь Марка. Тут и говорить не надо, да? Твоя жизнь, в конце концов. Моя сестра успела нагадить всем, а вы всё равно готовы костьми лечь за неё. Парадокс.

 — Заткнись! — заорал Рома и ударил кулаком по столу так, что подпрыгнули все стоящие на нём предметы.

Он отвернулся от Полины и тяжело задышал. Варя не сломала его жизнь. Она собрала её по кусочкам и склеила, когда он был совсем молодым, но уже отчаявшимся. Она подарила ему надежду. Подарила свет. Ведь Варя и была тем самым светом. Она старалась светить всем, любила всех и вся, в её сердце не было места ненависти. Когда-то… До встречи с Ромой. Пока он не поселил в неё мрак и теперь все имели то, что имели. Бас безумно скучал по той девочке. Он крепко зажмурился. А можно проснуться ещё раз? Можно начать всё сначала и не допускать ошибки?

 — За-а-аткнись, Полина, заткнись, — выполз откуда-то Егор и пошёл на сестру, — ты не имеешь права так говорить. Я слышал всё, от начала и до конца.

 — О чём я и говорила. Опять Варя святая.

 — А ты у нас вечно недолюбленная, обиженная, обделенная! Что ты её постоянно цепляешь? Чем ты недовольна в этой жизни? Мать любит тебя не меньше Вари, она никогда и никого не выделяла!

Затевалась перепалка. И она непременно бы случилась, если бы не жуткий грохот, раздавшийся сверху. Егор и Полина присели на корточки с мыслью, что начал рушиться потолок. Бас инстинктивно пригнулся. Но нет. Это был Марк, как ошпаренный вылетевший из комнаты и тайфуном несущийся по лестнице. Через несколько секунд за ним выбежала Катя, на ходу застегивая верхние пуговицы надетого кое-как в спешке платья.

 — Марк! — она поймала его за руку, но парень дернул ей так сильно, что девушка едва не покатилась по лестнице кубарем. Спасло её только то, что она ухватилась за перила.

Марк поднял глаза и, увидев Рому, мелко задрожал от злости. Он подошёл вплотную к сопернику и поднял что-то небольшое и черное на уровень его глаз. Бас напряг зрение. Флешка.

 — Забирай, сука, — прошипел Марк. — Забирай всё, только перестань отравлять мою жизнь!

Он вышел из дома и со всей силы хлопнул дверью. Катя подбежала к Басу, выхватила у него из рук флешку и, глядя прямо в глаза, отвесила такую звонкую пощечину, что он против воли повернул голову направо от удара.

 — Марк, ради Бога, дай мне сказать! — Катя выскочила за ним на улицу и плотно прикрыла за собой дверь, чтобы их диалог никто не услышал. Но она была очень не уверена в том, что и сам Марк захочет слушать её. — Марк, я умоляю тебя! — в голос прорвались рыдания.

Он замер. Постоял несколько секунд спиной. Развернулся и даже не пытался скрыть боль, что маской застыла на его лице.

 — Ты не скажешь мне что-то, что я не знаю.

 — Ты не знаешь!