— Какой же ты зануда, это ужас. Бубнишь и бубнишь, как дед старый. Боже, если ты сейчас такой, что с тобой в тридцать-то лет будет? На лавку с бабками сядешь? Или будешь плевать в девушек в коротких юбках с балкона и кричать «проститутка!»?

Парень злился и ему с трудом удавалось это скрывать. Марк не любил это чувство, так как понял ещё в подростковом возрасте что злость — пустая, бестолковая эмоция, не меняющая сложившихся обстоятельств к лучшему, но разрушающая человека изнутри. Увы, в последнее время этот негатив переполнял его всё больше и больше. Злость, разочарование, раздражение — они вытесняли то светлое, чем он наслаждался совсем недавно. То, что растоптала Варя. Марк видел, что девушка раскаивается в случившемся, но это не исправляло ситуацию. Его чувства к ней больше не были такими светлыми и возвышенными. Перестали бы быть ещё такими сильными… Тогда бы жизнь удалась, ведь он мог бы уйти без оглядки и не пытать себя.

 — Что с рукой? — Катя не переставала болтать даже тогда, когда наткнулась на откровенное непринятие.

 — Да ничего! Что ты приколебалась ко мне?! Иди куда шла!

 — Гру-би-ян, — она стала рассматривать свои ногти, стараясь скрыть обиду, но почему-то не уходила и Марк ещё больше убедился в том, что она имеет какую-то цель. Наверняка у них с Ромой был какой-то план и слишком удачно сложились карты, что они пересеклись в больничном коридоре, да ещё и наедине.

 — Я же просто беседу завязать хотела, — обиженные нотки всё же проклюнулись.

 — Для чего? Тебе собеседников мало?

 — А ты видишь тут кого-то кроме себя? Ты муж моей лучшей подруги, я думала, мы сможем настроиться если не на дружеский, то хотя бы на позитивный контакт.

 — А ты — секретарша того, кто мечтает разнести меня и сослать на Кавказ. О каком дружеском контакте может идти речь?!

 — Ну не я же тебя разношу и ссылаю, — Катя вздохнула и её плечи поникли, — я вообще во всём этом не участвую. Я занимаюсь рутиной, которую ленится выполнять Рома и тебя она уж точно не касается. Ну разве тебе могут навредить отчеты о расходах на шпаклевку стен, потому что от них уже куски отламывались? Или разгребание объяснительных опоздавших и самовольно покинувших рабочие места, увольнительные или, наоборот, резюме?

Парень молчал и тяжело сопел. Он не верил ей, уверенный в своих подозрениях на 150%.После измены Вари он не верил вообще никому, потому что если самый близкий человек предал тебя, что говорить о чужих?

 — Нельзя видеть во всех только врагов, Марк, — Катя покачала головой, — потому что как должны относиться к тебе другие, если ты сам видишь в людях только плохое?

А он и не видел… Точнее, был слеп, потому что на самом деле люди до краев наполнены этим плохим. Только разочаровавшись, только напоровшись он понял это.

 — Ты сама-то своей философии следуешь?

Катя не успела ответить. Из кабинета вышел Влад и девушка, вспорхнув со стула, буквально подлетела к нему. Но парень почему-то не обрадовался, а только тяжело вздохнул и отрешенно поцеловал её в щеку. Но отпечаток усталости на его лице говорил сам за себя.

 — Как думаешь, что тебя ждёт дома? — Катя пощекотала его пальчиками по виску.

Марк невольно хмыкнул. Ясно, что. Накрыла легкая зависть — ему это не светило.

 — Да надоела мне твоя посуда! — вдруг зло воскликнул Влад.

 — А что делать, мне она тоже надоела. Тем более мы вчера договаривались, что я готовлю ужин, а ты моешь посуду. И что ты сделал? Завалился спать, а утром специально ушёл раньше, чем я проснулась. Но это так не работает, дорогой.

 — Сказал помою, значит помою! Но я, между прочим, работаю и устаю!

 — А я нет?

 — На мне ещё учеба.

 — Ты сам выбрал такую профессию, так что не ной.

Парень заскрежетал зубами, потому что у него кончились аргументы и значит, что посуда победила.

 — А знаешь что? — он решил идти другим путем. — Раз мы играем в угадайку, то угадывай теперь ты, кто останется в этом месяце без новой сумки?

 — С чего бы это?! — возмутилась Катя.

 — С того, что ты тоже обещала мне постирать рабочее отдельно, а теперь я мечта всех маленьких девочек в округе! — Влад покрутился, демонстрируя халат дурацкого розового оттенка. — Это же идеальный, мать твою, розовый! Поэтому аванс я потрачу на спецодежду, а не отдам тебе, как собирался.

Вдруг парень заметил сидящего у стены Марка и невольно смутился, потому что он стал свидетелем семейной ссоры.

 — Держи, — Влад достал из кармана халата несколько листков — рецепты на лекарства и направление на следующий прием.

 — Варька где? Я сейчас без неё уеду, у меня дела.

На самом деле Марк с удовольствием бы бросил нерасторопную жену здесь. Пусть добирается на метро: ничего, раз в десять лет туда полезно спускаться. Но всё опять упиралось в то, что она беременна и ей может стать плохо. И виноват опять будет Марк, что допустил подобное.

 — Она ускакала уже, на парковке наверное тебя ждёт.

Марк едва ли не выпускал дым от злости. Могла хотя бы предупредить.

Парень скосил глаза на плетущихся сбоку Влада и Катю. Ругались-ругались, но домой за ручку шли вместе. Наверное такими и должны быть отношения. Можно спорить до одури, но не переставать шагать вместе. Марк горько усмехнулся. Раньше ему казалось, что у них с Варей образцово-показательная жизнь. Они редко ругались, а если такое и случалось, то быстро мирились. Как оказалось, это ещё ничего не значит. Он и не замечал, как далеко от него была Варя… Всегда. Да на кой же черт он её полюбил?

Спускаясь на первый этаж, Марк услышал дикий ор, но из-за слияния голосов не смог различить ничего, кроме «Какая же ты сука!»

Он быстрым шагом подошёл к Басу и резким движением руки развернул его за плечо, тем самым оттащив от Вари. Честно, ему было плевать, что между ними и чем они занимаются. Но если Варя решила не разводиться и не поднимать шумиху, то позорить его на людях своими изменами не надо!

Рома потянул носом воздух и сжал кулаки. Они впервые встретились лицом к лицу после того, как им стало есть что делить. И делить очень многое.

 — Варя, стой! — орал Бас, перепрыгивая на лестнице через две ступеньки. — Я бегаю быстрее, всё равно ведь догоню!

Варя взялась за ручку двери и даже открыла её, как вдруг она закрылась прямо перед ней с таким грохотом, что задребезжало вставленное в дерево стекло. Рома схватил её за плечи и силой оттащил в дальний угол.

 — Пусти меня!

 — Поговорим и пущу.

 — Не о чем нам говорить! — Варя не удержалась и плюнула ему в лицо. Парень в шоке зажмурился, но железную хватку не ослабил. Он мог удерживать её и одной рукой.

 — Ты когда мне сказать собиралась, а? К садику, к школе, к институту?!

 — Я не собиралась, — говоря это, девушка была абсолютно невозмутима, будто так и должно быть.

 — И какого же черта? Тебе не кажется, что у меня такие же права на этого ребёнка и ты должна была сказать мне в тот же день, как узнала?!

 — Мне не то, что не кажется, я уверена в том, что прав у тебя никаких нет. И я тебе давно ничего не должна!

 — Ты не понимаешь, что я такой же родитель?

 — Это ты не понимаешь, что этому ребёнку никто, — зло зашипела Варя и скинула его руки, — у него будет мать и этого достаточно.

Рома медленно переваривал информацию, не веря в то, что она могла такое сказать. Может, он не так понял?

 — Хочешь сказать, что запретишь мне общаться с ним? — он растягивал слова, не желая слышать ответ.

 — Именно это я и говорю. Ты его не увидишь.

Бас смотрел в её полные злости глаза и даже не пытался заглушить разгоревшийся внутри огонь боли от осознания того, что она забыла всё. Забыла, какие влюбленные и осторожные взгляды они кидали друг другу. Как она визжала от страха, катаясь с ним на мотоцикле, но потом просила ещё. Как они рисковали всем и вся, чтобы встретиться. Как гуляли всю ночь напролет, как он читал ей стихи, а она держала в этот момент его ладони в своих и выглядела абсолютно счастливой. Как встречались в горячем поцелуе томящиеся губы. Она забыла, как он её любил.