— Малфой. Драко Малфой. Советую запомнить это имя. — Ох, а гонора-то, гонора, Джеймс Бонд малолетний. — А чем маглы лучше чистокровного мага? Они беспомощные, мерзкие, да и вообще…
Нда, а словарный запас-то подкачал.
— Чистокровный маг… Понятие «чистокровный» пришло же от селекционеров? Имеет ли место быть суждению «хуже/лучше» в контексте общества? Да и вообще, как можно определить «чистокровность» какого-то рода, если вернуться к волшебникам? Наша история длится не одно столетие, и быть железно уверенным в чистоте своей крови… не знаю, как-то наивно, на мой взгляд. Если покопаться, глядишь, в десятом колене и найдётся какой-нибудь пробегавший мимо простой смертный. Просто легче закрыть глаза на это. Да и вообще, мне бы хотелось, чтоб вы задумались над тем, что именно определяет в маге эта «чистая кровь». Обычный человек, без каких-либо магических способностей, может оказаться гораздо человечнее, чем чистокровный до кончиков ногтей принц. А ведь именно отношение важно для нас при общении. Да и судить человека по его дальним предкам, наверное, не очень умно…
Зал заходится тихим шипением, улавливаю на себе прожигающий взгляд блондина. Мне кажется, или эта серебрянка только что решил, что это в его огород камень? Улавливаю что-то в духе «Она против чистокровных магов, сжечь ведьму!». Вот же ж комплексы…
— Ладно, отвлеклись. — Хлопаю в ладоши. — Итак, вернёмся к нашим маглам…
В целом, первый урок прошёл сносно. Если не считать, что на протяжении всех полутора часов я ощущала себя на арене цирка. Если так пойдёт и дальше, то запасы моего оптимизма иссякнут к концу первой недели. Зато я нашла рычаги давления. Многие тут, оказывается, считают себя аристократами, поэтому когда начинается соревнование в изящном смешивании соседей с грязью, как бы невзначай напоминаю, что их ругани позавидуют магловские сапожники. Действует безотказно. Самолюбие, конечно, дело такое.
Еще потешило душу искреннее оцепенение начинающих магов при столкновении с шариковыми ручками. И кляксы не ставятся, и писать легче, и в руке лучше лежат. Оценили. Правда, чувствую придётся объяснять директору, почему дети не хотят больше писать перьями.
***
Ах да, утром, к своему искреннему удивлению, я обнаружила себя там же, где и легла спать. Сон почему-то не заканчивается, и у меня начинают закрадываться смутные подозрения в том, что это кома. Мысль о реальности происходящего пока успешно гоню прочь. Видимо, пока я застряла в стадии отрицания.
Комментарий к Глава 4. ЗАДАЧА МИНИМУМ: ВЫЖИТЬ
Буду рада отзывам😊
Немного визуализации)
https://www.instagram.com/p/BxCRtXclSAO/?utm_source=ig_share_sheet&igshid=fk5us95i79wzА
========== Глава 5. ВСЁ ЕЩЁ ДУРНОЙ СОН ==========
— Как это работает?
Северус отвлекается от выдавливания какой-то склизкой пакости из чего-то непонятного, удивлённо меня оглядывая. Похоже, он настолько ушёл в себя, что в этот раз действительно забыл о моем присутствии. — Я про зелья. Как это работает? Это же тоже магия, но не в привычном её понимании, да? Ведь если, например, я сделаю всё то же самое, получится компот, максимум так себе съедобный суп, но никак не магическое зелье.
Чуть приподнимаюсь, заглядывая в булькающий котёл.
Третий день в Хогвартсе подходил к своему логичному финалу, а мой сон упорно не хотел прерываться. С широкой руки директора пока у меня стояло по одному спаренному занятию в день, чтобы была возможность подготовить материалы в свободное время, да и вообще как-то привыкнуть к стрессу. Таким образом, за два дня обнаружилось, что факультеты между, собой мягко говоря, не ладят, а дух соперничества щедро подпитывается преподавателями. Странные тут, конечно, методы обучения. Пришлось объявлять, что я не буду давать и снимать баллы, по большому счёту тем самым сказав вслух, что толка от моего и без того бессмысленного предмета ещё меньше, чем казалось раньше. Хотя на самом деле глубоко в душе закралась мысль, что с моей-то магией, если я скажу, что кому-то сколько-то баллов приписано, это будет просто сотрясением воздуха и сами баллы в часах никаким образом не увеличатся.
А выживать в волшебном мире без магии не так радужно, как кажется.
— Вам так важно знать, как это работает? — Маг в который раз за время нашего общения изящно выгибает левую бровь, снова давая понять, что я сморозила какую-то ерунду. Ну, действительно, мне, безмагичной, какая же разница, как работает зельеварение, если в моем исполнении это будет все равно дай бог чтоб ядовитый суп.
Самоуверенности вмиг поубавилось.
— Наверно… — виновато перевожу взгляд на сжимаемую в руках чашку с какой-то успокоительной смесью. Только под руку лезу да сбиваю.
На этот раз профессор решил зайти с другой стороны: обычное чтение памяти тут бессильно, поэтому меня накачают какой-то бурдой, чтобы через меня можно было почувствовать магический фон, за счёт которого и произошло мое перемещение. Это как я поняла краткое объяснение того, что сейчас со мной будут делать. После моего нервного смешка в ответ, сопровождавшегося высказыванием о красочности фантазии здесь собравшихся, меня в очередной раз смерили презрительно-сочувственным взглядом и вручили кружку с тягучей тёмной жидкостью, пахнущей ромашкой, мятой и лимоном. Почему у травяного чая вдруг оказалась смолистая консистенция, я решила от греха подальше не уточнять. Да и, на удивление, эта бурда оказалась хорошо успокаивающей, поэтому уже где-то на половине чашки я впала в состояние прострации, молча следя за работой профессора и даже ни о чём не думая. Ну вот ровно до момента, когда в голове мелькнула мысль «а не поинтересоваться ли тем, как работает зельеварство».
— Во время приготовления зелья вслух или про себя читается заклятие, которое активирует магические потоки и вкладывает их в ингредиенты. При приготовлении под воздействием температуры магия смешивается с жидкостью, передавая и усиливая магические свойства ингредиентов. И многое вам это дало, мисс Рунцис?
Мне начинает казаться, что мужчина, общаясь со мной, откровенно забавляется.
— Удостоверилась в том, что это безумно сложно. — Неопределенно повожу плечами. Если у всего происходящего настолько мудрёная формулировка, я даже представить боюсь, какими знаниями и умениями надо обладать, чтобы заставил суп что-то из себя строить. На лице мужчины появляется самодовольная ухмылка.
— Ладно, тогда приступим. — Волшебник взмахивает волшебной палочкой, от чего чашка плавно выскальзывает из моих рук и, подплыв к котлу, опускается рядом. Ещё один взмах — и от котла отделяются несколько капель, устремляясь в мою успокаивающую бурду. Дальше происходит что-то совсем невообразимое, и наверное, не выпей такое количество успокоительного, я бы открыла рот и поднялась с места. Чёрная смесь в чашке, словно взорвавшийся вулкан, выпускает в воздух облако нежно-розового дыма и покрывается пузырящейся пеной, которая доходит до самых краёв чашки, но не вытекает наружу. Очередной взмах палочки — и чашка так же плавно возвращается ко мне. С осторожностью заглянув внутрь, обнаруживаю, что жидкость теперь только на дне, какого-то грязно-зеленого цвета, и пахнет она совершенно невкусно.
— До дна, — выводит меня из созерцания посуды голос Снейпа, который уже успел подойти ко мне, по всей видимости, готовясь действовать сразу же, как только я расправлюсь со своей частью задания.
Задерживаю дыхание и в один глоток опрокидываю в себя содержимое чашки. От кончика языка до желудка обжигает с такой силой, что кажется, я вскрикиваю от боли, а из глаз и носа непроизвольное начинает течь. Глаза начинает жечь, словно я запихнула лицо в кастрюлю с свеженарезанным репчатым луком. В голову ударяет с такой силой, что я беспомощно пытаюсь уцепиться за край парты, но координация напрочь сбивается, и последнее, что я успеваю заметить, — это нежно-золотистый свет висящего на стене факела.
***
Открыв глаза, я с ужасом обнаруживаю себя в кромешной темноте, отчего становится дурно практически до тошноты. Да и сама чернота как-то неумолимо плывёт справа налево. Наверное, проходит с минуту, прежде чем могу разглядеть, что темнота не такая уж и кромешная, а это просто я лежу, отвернувшись носом к стенке. Хочется протянуть руку и коснуться кладки, потому что шершавая поверхность в десяти сантиметрах от меня кажется какой-то до неописуемого ненастоящей. Проходит ещё немного времени, прежде чем я понимаю, что именно меня настораживает — я не чувствую привычного холода, исходящего от камня.
