Опять они за своё?!

Поттер же блеет что-то нечленораздельное, продолжая тыкать палочкой куда-то в сторону.

Сердце падает, кажется, пропуская несколько ударов. В голове начинает плыть. Весь мир вмиг сжимается до неё. Медленно она поднимает взгляд, от которого перехватывает дыхание, а ноги вдруг становятся ватными.

Лили…

Поперёк груди словно ударяет ржавым серпом.

Лили…

Ком застревает в горле, не давая говорить.

Лили…

Броситься ей в ноги и умолять, умолять простить за всё, за то, что не сумел, не уберёг…

— Профессор Снейп, что у вас тут происходит? — кажется, словно на меня выливают ведро ледяной воды. Нервно дергаюсь, оборачиваясь к невесть откуда взявшемуся директору.

Альбус, там Лили…

Девушка бросает суровый взгляд из-под сведённых бровей.

Кто это, черт возьми?

Сердце снова начинает бешено колотиться, отдавая шумом в висках.

***

— Интересная девушка, не так ли? И ты совсем не знаешь, откуда она тут взялась?

Бросаю на директора недовольный взгляд.

— Надо быть абсолютно слепым, чтобы не заметить отсутствие у неё метки. И магии в ней совершенно не чувствуется.

— Но я же спросил не об этом. — Дамблдор хитро улыбается, бросая взгляд поверх очков.

— Откуда я могу это знать, я её вижу впервые в жизни.

В голове начинает неприятно печь. Чёртов старик, неужели он до сих пор не понял, что его легилименция уж очень ощутима?

***

От быстрого листания страниц воздух над столом тут же наполняется трухой и пылью. Если эта маггловская девица действительно каким-то непостижимым образом оказалась фамильяром, она тут проживёт недолго. Горько усмехаюсь.

Бред. Как вообще маггл может быть фамильяром? Ага, вот оно.

Откладываю в сторону книгу.

Ладно, если эта бредятина с фамильяром сработала, кто знает, может, и это зачаровывание окажется рабочим. А то девочка и неделю не продержится педагогом. Ещё и так удачно Альбус подкинул ей чуть ли не через день седьмой курс Слизерина, которые себя тут вообще царями и богами считают и сожрут эту малолетку с потрохами.

Выуживаю из-под стола клетку с весничкой. Всё лучше, чем ничего. Если получится связать этих двоих, с птицы проклятье снять проще, чем с девицы. Ну и пусть эта малявка ей путь показывает, раз наша госпожа маггловед в трёх соснах путается. Пусть приглядывает за ней, что ли.

***

— Северус, мне срочно нужно с тобой поговорить! — раздаётся знакомый голос из камина.

Хочется чем-то швырнуть в зелёное пламя, но даже думать о необходимости шевельнуться больно.

— Римус, какого дементора тебе от меня нужно?

Видимо, решив, что начало года было слишком спокойным, проблемы решили начать закручиваться сейчас снежным комом. Причём со всех сторон: Драко продолжает упорно скалиться и отбрыкиваться, Тёмный лорд подливает масло в огонь, а Альбус… Альбус явно заинтересовался Рунцис. А та, на радость директору, пропуская мимо ушей все колкие замечания и попытку довести до слёз, чуть ли не поселилась под дверью, задалбывая расспросами о своей птице. К слову, птица сработала, как и задумывалось, собрав на себя насланное на профессора-малолетку проклятие. Причём задолбала эта малолетка настолько, что вместо первоначальной идеи умертвить пичугу, чтоб не мучилась, пришлось её лечить. Перевернуть библиотеку Малфоев и родить противоядие.

— Снейп, ты должен это увидеть сам, буду тебя ждать.

***

Морозный ветер приятно пощипывает кожу. Кажется, здесь, за пределами замка, даже дышится свободнее. Возвращаться в своё уютное подземелье почему-то совершенно не хочется, ведь возвращение ознаменует начало мозгового штурма: девчонка похоже что действительно фамильяр. Никакого другого объяснения тому, что Римус в полнолуние остался человеком, упорно не находится. Только эта Рунцис, околачивающаяся всё время около кабинета, пока зелье готовилось. Правда, звучит всё это на гране бреда. Неужели это действительно вот так работает? Это же… не знаю, это сильнее, чем Тёмный лорд, можно стать…

Раньше, чем я успеваю понять, что произошло, прямо над ухом раздаётся пронзительный писк, а в волосы влетает бог знает откуда появившаяся птица.

Какого…

Кася, как навала её Рунцис, вьётся кругами, заходясь истошным визгом и, по всей видимости, требуя куда-то идти.

Снег под ногами жалобно хрустит, а танцующий рядом шарик света отражается от корки наста мелкими бликами. Птица продолжает виться, но хотя бы не орёт, а потом вдруг исчезает за каким-то сугробом.

Сердце ухает, ругательство застревает в горле, а от адреналина начинает бешено колотится сердце.

Рунцис, которая должна в это время мирно бродить по замку, каким-то немыслимым образом оказывается здесь, на берегу реки, да ещё и больше мёртвой, чем живой. Как-то, создавая птицу я совершенно не продумал варианты физических методов воздействия.

Мозг вскипает в судорожной попытке решить проблему. Трансгрессировать в замок при всем желании не получится, никто не сможет это сделать, кроме Дамблдора. На мгновение в груди вскипает бешенство: и кроме Дамблдора и профессоров-магов, никто не может покинуть ночью пределы замка, а значит…

Взмахом палочки расчищаю поляну от снега и зажигаю костёр. Рванув этот полуживой сугроб, выясняю, что девушка, мокрая с ног до головы, почти не дышит.

— Дементор тебя побери, Рунцис! — рявкаю, тряханув псевдофамильяра за плечи, в глупой надежде на то, что от этого она очнётся. Чуда, ожидаемо, не происходит, и девица мешком оседает в руках.

Надо срочно её отогреть.

Нервно озираюсь по сторонам, перебирая возможные варианты. А вариантов практически и нет. На ней нельзя использовать магию, потому что от обычного зелья, после которого должно быть лёгкое чувство дурмана, эта малявка уплыла в обморок. До Хогвартса тащить её пешком не вариант, да и времени нет, судя по синим губам, ещё чуть-чуть - и она попросту помрёт.

От всплывшей когда-то фразы Эванс о том, что греться лучше о кого-то тёплого, брошенной давным-давно и совершенно по другому поводу, на мгновение бросает в жар. Но ведь действительно, когда во времена Гриндевальда ставили эксперименты на магглах, было какое-то исследование, что лучше всего согреть замёрзшего человека может не магия, не костёр и не баня, а именно другой человек.

Кожа к коже.

Но от вида покрывшихся инеем ресниц и скрюченных холодом пальцев мысли о самокопании и самобичевании решительно отбрасываются на потом.

Пусть потом говорит про старого извращенца и ещё что-нибудь, но это лучше, чем очередной труп.

***

— Фамильяр, я хочу, чтоб ты появился… лась, — тихо бурчу себе под нос, гипнотизируя мелко остеклённое окно. В конце концов, если эта девица действительно фамильяр, она придёт.

План оказался до глупого прост: создать максимально невыгодные условия для появления и позвать. По крайней мере, если верить книге, она должна появиться в любом случае. И то, что Рунцис будет просто так гулять ночью по замку после четырёх пар на арене и вчерашнего ночного дежурства, очень сомнительно, а значит, есть шанс, что эксперимент пройдёт при идеальных условиях.

Но в коридоре стоит звенящая тишина.

А, ну всё это…

Наконец отхожу от окна. В конце концов, впереди ещё целая ночь дежурства на грани нервного истощения. Зажигать свет как-то совершенно нет желания, поэтому я уже успеваю сделать уверенный шаг в темноту поворота.

Твою мать!

Падение навзничь останавливаю в последний момент, благо волшебная палочка была в руках. В лицо лезут пахнущие каким-то карамельным шампунем космы.

— Рунцис!

***

Закрыв глаза, прислушиваюсь к тишине. Вот бы все ночи в замке были настолько умиротворёнными. За окном медленно танцуют снежинки. Наверное, это последний снег в этом учебном году. В астрономической башне гуляет ветер, наметая белые разводы на полу. Прекрасная ночь.

Облокотившись на холодную металлическую ограду, рассеянно оглядываю такой приевшийся за эти годы пейзаж. Замри, умри и вновь воскресни, а эти горы так и будут стоять величественно и непреклонно.