— Кажется, она вторая в списке твоих фанатов.

Притянув ее ближе, и заглянув в любимые голубые глаза, я спросил.

— А кто первый в этом списке?

— Моя мама? — ох, сколько игривости в этом голосе.

— Скучно тут. Не хочешь уединиться у Джима в кабинете?

Она чуть наклонила голову, обдумывая мое предложение.

— Тебя не будут искать?

Будто по команде, Джим выкрикнул мое имя.

— Калеб! О — он приближался к нам напару с мужчиной лет 40. — Познакомься, это Томас Шварц из журнала "Жизнь Денвера".

Я пожал Томасу руку.

— Рад встрече. — потянув Джанну за руку, я добавил. — Это Джанна, моя девушка.

Джим внимательно изучил ее, ищя сходство с картиной, висевшей у нас за спиной.

— Приятно познакомиться, Джанна.

— Калеб, если у вас есть пару минут. — Томас Шварц наконец-то заговорил. — Я бы хотел взять интервью для статьи.

Краем глаза увидев, что Джим кивнул, я ответил.

— Конечно, мистер Щварц.

В паре метров от нас разговаривали Крис и мой отец.

— Я скоро вернусь, пообщайся пока с родителями.

Недовольно нахмурившись, Джанна ответила.

— Хорошо, Калеб.

— А это, случаем, не девушка с той картины, которую Джим спрятал в конце зала? — поинтересовался Томас.

Я посмотрел на Джима глазами, полными отчаянья.

— Мы не планировали выставлять её.

— Это одна из твоих лучших работ, мы продаем ее в паре с футболистом. — Джим виновато пожал плечами.

— Не могли бы вы не писать об этом в статье? — я обратился к Томасу.

— Без проблем. – он кивнул. — Я бы попросил вас рассказать об исправительной колонии и о том, что вы хотели донести до публики остальными картинами.

Обсуждение любой другой из моих работ было намного менее болезненным, чем разговоры о портрете Джанны.

Когда интервью с Томасом Шварцем наконец-то закончилось, Джим повел меня к корреспонденту из журнала "5280" за новой порцией ровно таких же вопросов.

Я заметил, что Дебра водила за собой Сидни от одного журналиста к другому по такому же маршруту.

После газеты "Роки Маунтайн" меня поджидал репортер из "Дэнвер Пост".

Мы потратили около получаса на это бесполезное занятие, а когда наконец-то закончили, Джанны нигде не было.

ДЖАННА

Я восхищенно разглядывала одну из работ Сидни Этвуд, когда ко мне, звонка стуча каблуками, подошла брюнетка в платье цвета слоновой кости.

— Красиво, правда?

— У нее талант. — ответила я, улыбнувшись.

— Так же, как у Калеба. — этими словами она приковала к себе все мое внимание. Не трудно было догадаться, кто эта мадам. — Кстати, меня зовут Нора.

— Джанна. — я тоже представилась, хоть в этом и не было необходимости.

Нора натянуто улыбнулась.

— Я в курсе, видела тебя на картине.

— На картине? — мне стало неловко.

Пока Калеб давал интервью, я успела обойти всю галерею и не видела себя ни на одной из картин.

На холсте с простым названием "Зоопарк" я даже разглядела Йена и еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

Гости решили бы, что я немного неадекватна, если бы мой смех разразился на всю галерею.

— А ты разве не видела? — Нора накинула маску недоумения.

Нарочито медленно оглянувшись вокруг, я ответила.

— Я обошла всю выставку, но себя не встречала.

Она подняла руку и указательным пальцем с ярким маникюром ткнула куда-то позади меня.

— Она вон там. Пойдем, я покажу.

Шагая вслед за Норой, я обратила внимание, что она качает бедрами как модель на подиуме.

Бесполезно было сравнивать себя с девушкой, у которой был короткий, но жаркий роман с Калебом. Она и правда жутко красивая, и одета хорошо, несмотря на слишком короткое платье.

Если бы я не была уверена, что сердце Калеба принадлежит мне, то словила бы приступ ревности. Я с трудом выкинула из головы мысли о том, чем они могли заниматься наедине.

Нора привела меня в небольшую секретную коморку. На белоснежных стенах напротив друг друга висело всего две картины.

Два крошечных прожектора освещали мой ночной кошмар. На одном из холстов я увидела Джоша, ужасающего своей яростью, а на другой себя - поломанную, всю в крови - в худшую ночь своей жизни.

Я резко закрыла рот рукой, пытаясь сдержать крик ужаса.

Сделав пару шагов назад, я врезалась в стену. Я чувствовала себя диким зверем, не способным контролировать свои действия, и никак не могла понять, зачем он выставил эти картины.

— Ты в порядке? — вплотную приблизившись ко мне, Нора изобразила заботливую подругу.

Вместо ответа я рванулась прочь от кошмаров прошлого прямо в "лапы" к своей, как я полагала, мечте. Недалеко от секретной комнаты стоял Калеб, очевидно, искавший меня.

Я в истерике бросилась к нему и замахнулась, собираясь влепить пощечину. От звонкого шлепка стоявшая рядом женщина даже охнула.

— Как ты мог? — крикнула я, не думая о том, что вокруг куча народу. — Сколько людей ее видели?

Он потянулся ко мне руками, но я резко шагнула назад. В эту секунду я заметила отца, стремительно шагающего к нам.

Оглянувшись на людей вокруг, по выражению сожаления на лицах некоторых из них я поняла, что они добрались до секретной комнаты.

— Джанна. — позвал отец. — Что происходит?

Мама и Скот уже стояли позади него.

— Прости. — произнес Калеб виноватым голосом. — Я не планировал выставлять эти работы.

— Зачем ты вообще их рисовал? — спросила я, чувствуя, как боль и гнев наполняют меня с бешеной скоростью.

И куда делать эта сука Нора?

Он выглядел беспомощным и подавленным, но мне было плевать. Повернувшись к нему спиной, я сказала отцу.

— Можем ехать домой.

— Джанна, стой. — Калеб попытался меня остановить.

И это снова никак меня не тронуло.

Опустив голову, чтобы не ловить сочувствующих взглядов, я прошла к машине следом за отцом.

— Что там случилось то? — спросил он, как только мы выехали с парковки.

Вытирая слезы, я отвернулась к окну.

— Мы снова расстались. Пап, не хочу это обсуждать.

— Что он сделал? — отец искренне переживал за меня.

— То, что нельзя простить.

КАЛЕБ

Я стоял, уставившись в пол, пока мама не заговорила со мной:

— Калеб, мне очень жаль. Я должна была настоять, чтобы картин не было на выставке.

— Хочу, чтобы они исчезли. — прошипев себе под нос, я направился в подсобку.

Мама шла за мной следом, пока я не остановился. Возле картин стояла Нора, нервно перебирая пальцы рук.

— Долбаная сука. — я готов был порвать ее на куски. — Уйди с глаз моих, а то меня снова упекут за решетку.

Она тут же пробежала мимо меня к выходу, как это делают мерзкие трусливые крысы.

На пороге каморки показался Джим с широко открытыми от ужаса глазами. А я наконец-то обратил внимание, что в этой секретной комнате собраны мои самые жуткие грехи. Какого черта я рисовал эти картины, какого черта они попались Джанне на глаза.

— Эй, Калеб, погоди. — Джим, видимо, решил меня успокоить. — У нас контракт.

— Оставь его в покое. — вмешалась мама.

— Мне семнадцать, не думаю, что все это законно. — сложив картины одну на другую, я сунул их Джиму. — Плевать что ты с ними сделаешь, но я больше не хочу их видеть.

Заметив, как он расслабился, получив картины, я еле сдержался, чтобы не врезать ему промеж глаз.

— Они уже проданы. Пусть пока полежат у меня в кабинете.

— Я сваливаю. — я обратился к маме, проходя мимо Джима.

— Конечно, милый. — она почти прошептала мне в ответ.

Отец стоял рядом с сильно взволнованной Джули.

— Калеб.

— Пап, не сейчас. Я буду поздно.

Проходя мимо них, я услышал, как Джули сказала.

— Скотт, мне нужно проверить как там Джанна.

Я снова сделал ей больно, несмотря на все обещания. На этот раз у меня не было оправданий, и вряд ли я смогу заслужить прощение.