— Если она будет искать тебя, обещаю, — отвечает Джордан, — надеюсь, со временем она привыкнет ко мне.

— Конечно. Она уже дремала у тебя на руках, так что всё будет в порядке. И ты можешь взять радионяню на всякий случай. Я принесу тебе одну.

Когда я возвращаюсь в гостиную, то обнаруживаю там зевающего Джордана.

— Ты выглядишь уставшим. Ты уверен…

— Абсолютно, — говорит он, забирая радионяню с видеомонитором, — а теперь иди в постель и дай мне обо всём позаботится.

Я не жду ни секунды больше. Я чищу зубы и ныряю в кровать, оставляя дополнительный монитор напротив стола. Я не должна быть такой уставшей, но так происходит, когда ложишься спать поздно из-за мечтаний о мужчине. Какое счастье, что я могу видеть его наяву.

Я должна была сделать это, когда он впервые вернулся в мою жизнь. Особенно теперь, когда я знаю правильную фамилию. Когда я искала его в прошлом году, я по ошибке запомнила его как Джордана Андерсона, и неудивительно, что я не смогла его найти. Сейчас я знаю правильный вариант, я могу попробовать ещё раз. С правильным именем.

Я открываю социальную сеть и сразу нахожу его через Рейчел, чья страница полна их совместных фотографий, и это заполняет мой счётчик ревности. Фото разных годов, на них также присутствуют другие члены семьи. Я не могу не взглянуть на молодого Джордана, такого долговязого, с лохматыми волосами, выглядевшими на солнце рыжими. Чем старше он на фото, тем короче его волосы, а челюсть становится более квадратной. Неизменными остаются только зелёные глаза. Они выглядели счастливыми на ранних фото, любящими вечеринки, всегда в окружении друзей. Джордан всегда улыбался, кроме самых последних фото. Самое последнее было выложено два года назад, на день рожденье Рейчел, которое она подписала: «Пять лет, и я ещё жду...»

Ауч.

После этого совместных фотографий нет. На остальных Рейчел с друзьями, на нескольких — новый темноволосый парень, который обнимает её за плечи. А на следующей фотографии они вместе в бассейне на крыше дома в Сохо, бездельничая на шезлонгах с напитками в руках. На самых свежих Рейчел только с друзьями, без нового парня.

Я нахожу чуть больше фото на другой странице, на этот раз от РеБилт на официальной странице благотворительной организации. Если бы я сомневалась в истории Джордана, то сейчас передо мной были бы неоспоримые доказательства. Он выглядит счастливым, занимаясь строительством. На некоторых фотографиях его окружают дети, пока он пишет что-то в блокноте. На других он с другими мужчинами и женщинами играет в какую-то подвижную игру.

Я не должна тратить время на поиск информации про Джордана, но я так взволнована отрицанием его личности моей мамой, что мне необходимо занять свой мозг чем-то другим. Любоваться на пресс с шестью кубиками неплохой вариант. Но даже такой соблазнительный вид не может полностью меня отвлечь. Я начинаю чувствовать грусть и сожаление, что придётся написать Джордану, что мне необходимо некоторое время вдали от него. Почему? Понятия не имею. Сейчас у меня есть эти кубики. Разочарование Ма ударило по мне сильнее, чем я ожидала, и моей первой реакцией было оттолкнуть Джордана, чтобы мама была снова счастлива.

Но что будет лучше для меня и Пайпер? Не пора ли мне начать жить своей жизнью? Начать улыбаться на своих собственных фотографиях?

Я забираюсь под одеяло, тело устало, но мозг ещё активен. Мои простыни такие приятные, кровать мягкая и уютная. Но я чувствую, что чего-то не хватает.

Почему он не в кровати со мной?

***

Должно быть, я проспала больше пяти часов подряд, потому что я абсолютно не слышала плача Пайпер из-за её ночного кормления. Слишком тихо. Неожиданно я в панике подскакиваю с кровати и несусь в детскую, врезаясь прямо в грудь Джордана. Я так резко налетаю на него, что, отшатнувшись, чувствую, как начинаю падать назад, но он ловит меня за руки и удерживает в вертикальном положении.

— Ш-ш-ш! Я только что закончил её кормить, и она уснула, — шепчет он, когда я поднимаю на него взгляд. — Ты тоже сонная, Эдди.

— Ох, да, — я делаю шаг назад, смущённо проводя пальцами по волосам. У меня был сладчайший сон, в котором Джордан был в моей кровати. Я прочищаю горло. Надо сосредоточиться.

— Были какие-то сложности с бутылочкой?

Он качает головой.

— Никаких. Она была в полусне по большей части. Хорошо отрыгнула и сейчас снова спит. В котором часу она снова проснётся?

Я на минуту задумываюсь.

— В шесть или в семь?

— Сейчас около половины четвёртого, самое время вернуться в кровати и поспать, — говорит Джордан, и мы останавливаемся в коридоре, пока я произвожу расчёты в своей голове. По крайней мере, два с половиной часа. Когда подсчёт времени стал настолько важен?

Внезапно я замечаю, что Джордан одет в белую рубашку и тёмные боксёры. И он чертовски хорош в них. Когда Джордан замечает мой взгляд, он прочищает горло.

— Ах, это. У меня не было времени надеть штаны, когда я услышал её по монитору. Я не хотел, чтобы она тебя разбудила.

Я улыбаюсь.

— Всё в порядке. Прекрасный вид.

Когда слова срываются с губ, я начинаю жалеть о них. Прекрасный вид? Что, чёрт возьми, это может означать? Могу я отмотать назад?

— Поэтому ты всё ещё смотришь? — бормочет он, и я понимаю, что надо бы посмотреть ему в лицо. Но я не могу. Я должна дотронуться до него, почувствовать, что он настоящий.

— Просто… у меня давно не было парня. Я имею в виду парень-парень, а не в смысле парень как мой отец. О, чёрт, — я прячу лицо в руках. Я делаю из себя идиотку.

— Но я не просто какой-то там парень.

Я прикусываю нижнюю губу. Надеюсь, у меня не текут слюни.

— Нет, определённо нет, — наконец я сосредотачиваюсь на его лице, в его зелёных глазах отражается свет из моей спальни.

Я говорю себе перестать пялиться и вернуться в кровать, не позволив телу управлять разумом, как это случилось в день нашей первой встречи, дерзко полагая, что потом я смогу легко уйти, поняв, как я ошибалась, только спустя несколько дней. Поэтому я говорю себе, что лучше всего сейчас уйти, сделав вид, что он меня не привлекает… и я не хочу его.

Но я также устала притворяться хорошей девочкой, которой меня считает семья. Мне надоело играть по правилам, которые, возможно, сделали меня той, кем я стала, но не удовлетворяли мои личные потребности. Я устала отрицать себя и вещи, в которых нуждалась по-настоящему, из опасений разочаровать родителей, особенно маму.

Кого я подведу на самом деле, если продолжу лгать себе? Чью жизнь я проживу, и как долго это будет продолжаться?

— Эдди, скажи мне, чего ты хочешь? — его низкий голос отзывается между моих ног, — Чего ты на самом деле хочешь?

Я поднимаю на него взгляд.

— Чего я хочу? Ты, правда, хочешь знать?

— Да, — тихо отвечает Джордан, — я хочу, чтобы ты мне сказала, чего ты хочешь. Прямо сейчас. Здесь. Прекрати в себе сомневаться. Иногда просто нужно сказать это вслух.

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — выпаливаю я. — Что насчёт этого?

За долю секунды перед тем, как я беру свои слова обратно и начинаю извиняться, Джордан наклоняет голову и делает то, о чём я просила. Он целует меня. Его губы мягкие и тёплые, его руки обнимают моё лицо с нежностью. Ощущение, как будто от его прикосновения внутри меня загорается огонь. Я задыхаюсь, мои губы раскрываются, и наш поцелуй становится глубже. Моё тело прекрасно помнит этот поцелуй, даже спустя год.

Мужчина опускает руку, оставляя одну ласкать мою шею, другой спускаясь до талии, и притягивает меня ближе. Я чувствую его возбуждение напротив своего живота, и я задыхаюсь от воспоминаний, как всё может быть, если отпустить тревоги и отдаться чувствам. Я скольжу руками под его рубашку. Его кожа тёплая, и мышцы под ней дрожат.

Я отстраняюсь, переплетая с ним пальцы рук. Затем я начинаю отступать в спальню. Джордан снова притягивает меня к себе, целует жёстче, затем отступает назад и одним движением подхватывает меня на руки и несёт в спальню.