— Откуда вы вообще узнали? — прерывает его Гарри. Беспокойство у него в груди клокочет, как морской ветер, предвестник бури. — Это только мое дело, Эд. Коуэлла эти проблемы вообще не касаются.
Эд вздыхает, одним глотком осушивает стакан.
— Коснется, если он потеряет лучшего поставщика грузов, как он сам и сказал. Я бы даже порадовался такому тебе комплименту, но только Саймон прав. Ты в полном дерьме, Гарри. Есть кое-что для тебя, — Рыжий роется в карманах, выуживает порядком истрепанный кусок бумаги, протягивает ему. — Буквально через пару дней сразу после вашего отплытия, прилетел голубь и принес письмо.
Гарри вглядывается в чуть стершиеся строчки и закусывает губу, едва сдерживается, чтобы не смять письмо в руке. Почерк Зейна узнается тут же — он до сих пор пишет так, будто не так давно ознакомился с этой наукой. Печатные, неровные буквы, кривые строчки.
«К Наветренным островам движутся три военных английских корабля, — сообщает Зейн. — Уплывайте, вы не выстоите»
В Гарри взметывается ярость, как песок на берегу при буре. Зейн ещё смеет сообщать ему что-то?! После того, как предал, едва не отправил на чертову виселицу, кормить ворон?! Гнев и злость клокочут в нем, бушевали, но ненависти среди этих бешеных эмоций всё равно нет. Стайлсу хочется обнаружить её там — тогда было бы легче. Но есть только обида, боль, гнев, злоба. Достаточно, чтобы убить Зейна при встрече, но слишком мало, чтобы рвануться навстречу собственной гибели.
— Губернатор Ямайки знает, кого посылать на твои поиски, — Эд, понимая состояние Гарри, сам наливает себе рома. — Но я не могу понять, действовал ли Зейн сам, когда писал это письмо, или это — приказ губернатора.
Эд рассуждает, как всегда, логично, ему удается сохранить спокойствие, когда у Гарри внутри все кипит. Он цепляется пальцами за край стола, пытается успокоиться. Его трясет, колотит, выворачивает наизнанку: он и не думал, что может быть так больно. Он глубоко вдыхает просоленный воздух.
— Я не могу доверять ему, ты же знаешь.
И это лишь одна сотая мыслей, которые мечутся в его голове.
— Знаю, — кивает Рыжий. — Но Саймон просил передать кое-что еще. Один из наших капитанов был на Ямайке, слышал — из порта действительно отплыли три корабля с солдатами. Весь Порт-Ройал гудит, что пираты похитили невесту Анвара Мендеса. Так что Зейн тебя не обманул, вопрос в том, сказал ли всю правду, или они только и ждут, что ты рванешь с Наветренных островов и попадешь в расставленные сети, как глупая рыба?
Гарри взъерошивает волосы. Итак, на Тортугу птичка принесла слухи, что невеста Анвара — у пиратов, и все наверняка догадываются, у кого. «Леди Энн» снялась с якоря слишком быстро, это и так вызвало подозрения у многих и многих, а теперь они точно знают, почему. Гарри не обольщается — друзей у него настоящих немного, а врагов — полно, и кто знает, не решат ли пираты отнять у него перспективную добычу, даже если он решит возвратиться на Тортугу другим путем?
Только Эйвери — не добыча, не груз, не товар и не вещь. И никогда ей не была.
— Значит, девчонка у тебя, — тянет Эд. Он выглядит растерянным, будто надеялся, что всё это окажется брехней, сплетнями, что ветер носит.
— И что? — Гарри вскидывается. Эд смотрит на него, щурится: он всегда плохо видел. Гарри наплевать, что там себе думают другие. Он чувствует, как паника выворачивает его наизнанку, нутром наружу.
— Отдай её Анвару, — рыжий советует серьезно. — Оставь на острове и уплывай. У англичан быстрые корабли, они будут здесь через несколько дней. Оставь ей жратвы, воды, выживет, не месяц же тут среди попугаев куковать. Исчезни, затаись на юге, во владениях испанцев. Потом вернешься, как все уляжется.
И вариант этот — самый разумный, Луи бы одобрил его, команды бы поворчала, но одобрила тоже, всем хочется жить. А Лиаму — особенно, у него жена, семья. Но что-то внутри самого Стайлса противится, мечется бурными волнами, мешает дышать. Представить «Леди Энн» без Эйвери Гарри больше не может, будто английская девчонка была частью его мира, его дома уже очень давно. Как он может отдать её Анвару? Он не хочет, чтобы Эйвери была вещью.
Гарри хочет, чтобы она была свободна.
— Анвар убил мою сестру, — глухо произносит он, понимая, что другого объяснения Эд не поймет, а этим — успокоится. — Ты думаешь, я просто так…
— И тебя уничтожит, — Эд поднимается, кладет руку ему на плечо. — Ему это ничего не стоит. Мне пора возвращаться к себе. Если ты решишь драться с англичанами, я мог бы остаться и помочь, но я надеюсь, что ты не будешь. В любом случае, им до тебя еще дня три пути, а мы пока на якорь встанем здесь.
Гарри чувствует себя загнанным в ловушку. Он был слишком самоуверен, когда объявил губернатору Ямайки свои условия — разумеется, никто не станет вручать ему мешок с золотыми, его схватят и отволокут на виселицу, а за собой он потянет и Луи, и Найла, и Лиама, и Барта, и всю команду. Губернатор давно мечтает приставить им нож к горлу.
Идея Эда оставить Эйвери на острове Юнион и сбежать кажется здравой, но Гарри, наверное, болен. Высадить её на берег и оставить он просто не может, и его трясет от этой мысли. У него есть несколько дней, чтобы принять решение.
Что он должен? Бросить затею и бежать в Южную Америку, но команда со злости вышвырнет и Эйвери, и Паулу за борт.
Что он хочет? Уплыть отсюда как можно дальше, и желательно — забрать Эйвери с собой, увезти, сделать своей.
Чего хочет Эйвери? Гарри хотел бы это знать.
Он болтает в воздухе бутылку с ромом — напитка в ней оставалось очень и очень, он ведь только что открыл её — и делает внушительный глоток прямо из горла. На языке оседает горьковатый, терпкий вкус, чуть пряный и обжигающий гортань. Гарри хочется напиться в хлам, вдрызг, вдрабадан, только правило «не напиваться на корабле» распространяется и на него, и даже стоянки у берегов не являются исключением.
Стакан летит в стенку каюты, разбивается на множество осколков.
— Гребаный сундук Дейви Джонса! — рычит Гарри, опустошенный эмоциями, вымотанный, растерянный. Ему впервые за долгое время хочется уткнуться головой в чьи-то колени и услышать, что он со всем справится, он же, к черту, капитан Гарри Стайлс, а не кто-то там. Но мать умерла, Джемма погибла, а перед другими показать себя таким слабым он не имеет права. Он капитан или кто?
Его трясет.
Дверь в каюту открывается, хрупкая фигурка проскальзывает внутрь. Гарри мгновенно узнает руку, осторожно коснувшуюся его плеча, и облегченно вздыхает. Эйвери.
Никого другого он сейчас видеть и не хотел бы.
— Не стоит так волноваться, капитан, — она приподнимается на цыпочки и негромко говорит ему на ухо, обжигая кожу дыханием: — Думаю, нам нужно поговорить.
Её голос дрожит, ладонь — холодная, и Гарри знает, что Эйвери волнуется едва ли не больше, чем он сам. Он разворачивается, смотрит на неё, жадно скользит взглядом по её фигуре, отмечая и наспех заплетенные волосы, и платье, рукав которого норовит сползти с плеча. Её грудь вздымается, прикрытая темной тканью платья. Гарри с усилием переводит взгляд на её лицо.
Губы Эйвери, искусанные и яркие, подрагивают, будто она сама не уверена в том, что только что ему сказала. Глаза широко распахнуты и смело встречаются с его — привычка вовсе не женская, но делающая Эйвери той, кем она была. Девушкой, осмелившейся отправиться на борт к пиратам, чтобы спасти жизнь не только себе, но и своим близким. Женщиной, которую Гарри отчаянно хотел, а сейчас — особенно, ведь каждая минута рядом с ней могла стать одной из последних. И особенно — если придется оставить её на берегу.
— Простите меня, капитан, я слышала ваш разговор, — её щеки розовеют. Эйвери, кажется, понимает, что подслушивать разговоры пиратов может обернуться ей бедой, но Гарри молчит, ждет, что она ещё скажет, и борется с собой, чтобы не обнять её, не уткнуться лицом в её волосы, не забрать навсегда. — Я догадывалась, что мама заставит губернатора отправить за вами солдат. Предложение вашего друга оставить меня и Паулу на острове вам бы очень помогло, — она сглатывает. Гарри смотрит, как движется её нежное горло. — Но я могла бы… — она мнется, опускает взгляд и краснеет еще больше, когда видит, что рубашка на Гарри расстегнута, и её взгляд упирается в татуировки на его груди и животе. — У меня есть то, что вам нужно, — решается она.
