Дверь кабинета стремительно открылась и вновь захлопнулась, прежде чем крышка коробки успела открыться, и в кабинет скользнул помощник Клика – Доллопс.
– Привет!.. Он прислал тебя, мартышка? – весело спросил Нэрком, увидев мальчишку. – Я знал, что я услышу о нем сегодня, знал! Он послал тебя ко мне? Он приедет сам или хочет, чтобы я приехал к нему? Ну, говори же, и… Господи! Что с тобой? Что случилось? Что-то не так?
Лицо Доллопса помрачнело, глаза мальчишки наполнило безнадежное отчаяние.
– Сэр… – он шагнул навстречу Нэркому и начал тараторить, словно запыхавшийся бегун: – Сэр, это не правда? Это ведь розыгрыш, шутка, хитрый план, и сейчас вы скажете мне, что пошутили? Вы же не хотите сказать, что это правда, сэр, не так ли? Неужели вы тоже не знаете?
– Не знаю? Не знаю что?
– Где он… Что с ним? Господин Клик, мой хозяин, сэр. Я решил, что вы должны знать, раз разместили это объявление… Потому я и пришел, сэр… Я бы не пришел, но увидел это объявление и забеспокоился… Неужели вы хотите сказать, что не знаете, где он, и даже не видели его?
– Нет, не видел. Господи! Разве ты не знаешь, где он сейчас?
– Нет, сэр. Я не видел его ни разу, ни единым глазом, с тех пор как он отослал меня к морю, полгода назад. Все, что он сказал мне, когда мы расставались, когда я уезжал, было то, что мисс Лорни ненадолго уедет в Индию, к капитану и госпоже Оксли – леди Чепстоу, что он какое-то время перекантуется один, и я не должен волноваться. С того часа я не видал его ни разу, сэр.
– И не получал известий от него? – спросил Нэрком мрачным тоном, сжав рукой спинку кресла, на которую опирался.
– Да, сэр. Были письма, а то я сбежал бы оттуда, если бы я не получал их. Или скорее две записки. Первая с распоряжениями и приказами, что мне делать на новом месте, он прислал мне ее из-за Канала четыре недели назад. Вторая, в прошлую пятницу, сэр, когда он написал мне то, из-за чего я места себе не нахожу, с тех пор как я услышал в Чаринг-Кросс о взрыве на Кларджес-стрит, сэр.
– И что было в той, второй, записке?
– Да ведь, сэр, он написал, что будет там. Он вспомнил о бумагах, которые оставил, а точнее, забыл в своем старом логове, и написал, что заберет ключ и побывает в старом доме Кларджес-стрит по пути домой. Сообщил, что прибудет в Англию или вчера во второй половине дня, или сегодня, сэр. Он обещал мне телеграфировать из Дувра, сразу как прибудет туда. И он не сделал этого! Не знаю, жив ли он!
– Боже! – Нэрком вскочил, словно ужаленный, с побледневшим лицом, искаженным в приступе паники.
– Он никогда не делал так раньше, клянусь! – залопотал Доллопс в ужасе. – У меня никогда не было счастья в жизни, а теперь вот этот ужас. Он, без сомнения, отправился туда, и если он был там…
Если Доллопс и хотел сказать больше, резкий сигнал звонка не дал ему этого сделать. Нэрком нажимал на кнопку с остервенением. Грозный звон наполнил коридоры. И в ответ на звонок в коридорах загрохотали сапоги.
И вот уже Леннард, шофер, возник на пороге, словно чертик из коробочки.
– Подайте лимузин… Быстро! К месту взрыва на Кларджес-стрит сначала, а если тела жертв уже увезли, то в морг без задержки, – приказал Нэрком.
Он заскочил в гардероб, схватил шляпу и пальто и помчался из кабинета, словно спасаясь от пожара.
– Быстрее! – крикнул он Доллопсу, ураганом вырвавшись в коридор.
– Если он был в доме! Если они заполучили его после всего… Быстрей! Быстрей!
Доллопс мчался следом. Две минуты спустя красный лимузин вылетел на шоссе и принялся пожирать расстояние между Скотланд-Ярдом и Кларджес-стрит, поглощая по миле в минуту.
ПРИБЫВ НА МЕСТО происшествия, они выяснили, что останки – буквально «останки», так как несчастных разорвало на кусочки, – были, действительно, отправлены в морг. Нэрком и Доллопс поспешили туда, почти не в силах скрыть волнение. Останки обоих мужчин были страшно искалечены, опознание по лицам казалось решительно невозможным. Вся надежда была на Доллопса, который мог знать какие-нибудь отличительные признаки, особые приметы Клика. Поэтому Нэрком ощутил постыдную радость, неуместную в этой обители смерти, когда молодой человек заявил:
– Сэр, независимо от того, что случилось с Кликом, слава богу, его здесь нет!
– Значит, они до него не добрались! – воскликнул Нэрком, впервые за несколько часов улыбнувшись. – Однако нет никаких сомнений в том, что преступники стремились прикончить его, а люди, которые пострадали, погибли, в сущности, совершенно случайно, войдя в заминированный дом. Несомненно, человек или люди, которые подложили или бросили бомбу, знали Клика и то, что он жил там, как капитан Бербэдж. Марго знала об этом, знала, что дом все еще занят, но не знала, что Клик уехал!
– Марго!
Это имя вытащило на белый свет потаенные страхи Доллопса. Он обернулся к Нэркому, который стоял, нервно теребя свой рукав.
– И логово Марго в Париже… Сэр, разве я не сказал вам, черт меня побери, что Клик писал мне именно из Парижа?
– Что! Из Парижа?
– Да, сэр. Он не сказал, откуда именно, из какой части города. Не знаю, но он был там, так или иначе… Послушайте меня, сэр. Они все там – моравийцы и Марго. Вы знаете, что у обеих шаек есть свой зуб на него. Я не знаю, знают ли моравийцы про него, сэр… Он же никогда ничего лишнего никому не говорит. Я не исключение, но, вероятно, обе шайки гоняются за ним, с тех пор как он отправился за пропавшим жемчугом!.. Боже! – голос юноши поднялся почти до визга. – Если одна шайка не смогла его достать, это может получиться у другой, и… сэр… апаши уже в Лондоне, я видел их сегодня вечером… Я уверен!.. Я видел их.
– Видел их? Когда? Где?
– На вокзале Чаринг-Кросс, сэр, перед тем как пошел к вам, прикиньте! Поскольку у меня не было телеграммы от Клика, я начал нервничать, поперся на вокзал, на удачу, надеясь встретить его с поезда. И там я видел, как они, апаши, сэр, шляются вокруг платформы, с которой отходит девятичасовой поезд на Дувр. Я сразу их узнал по походке, по шмоткам, по прическам. Переговариваясь и смеясь, они так и зыркали глазами, как будто ждали кого-то, и они собирались к себе, на материк, потому что билеты на пароход у них были воткнуты за ленты шляп. Один из них купил газету, увидел в ней что-то и давай пальцем тыкать. Остальные подбежали… Смотрят… Рожи у всех, как у котов, которые сметаны объелись. Я выждал минуту и тоже газету купил, глянуть, на что они так возбудились. Сэр, это было ваше объявление для Клика. Я тут же побежал ловить такси, поехал к вам, сэр, и тут как раз мимо меня бежит газетчик и орет о взрыве; а потом, сэр, у меня крыша поехала…
ОНИ СТОЯЛИ НА тротуаре, возле лимузина, когда мальчишка произнес последние слова. Тут Нэрком, не теряя ни секунды, кинулся к машине, приказав водителю:
– На вокзал Чаринг-Кросс, с такой скоростью, до какой можно разогнать этот драндулет! Последний поезд к ночному рейсу парохода уезжает около девяти. Нам надо успеть, даже если машина развалится ко всем чертям! – чуть ли не кричал он.
– Будет сделано! Полторы минуты! – отозвался Леннард, бросив взгляд на циферблат часов на панели управления. И едва пассажиры взгромоздились в машину, он завел мотор, отжал сцепление, а затем рванул вперед, дав «полный газ».
Но даже лучший из двигателей не может сделать невозможное возможным. Ворота на перрон оказались закрыты, сигнал семафора вниз, поезд уже отходил, когда они добрались до станции, и даже мандат суперинтенданта не мог остановить поезд.
– Много у нас бензина? – Нэрком обернулся к Леннарду.
– Много, сэр.
– Хорошо… Идем на обгон! Судно выходит из Дувра в одиннадцать. Я должен успеть. Ясно?
– Да, сэр. Но вы можете телеграфировать и задержать отправление судна.
– Ни в коем случае! Корабль должен отплыть вовремя. Я должен подняться на борт, не будучи замеченным, без сопровождения, не вызывая подозрений. Обгоните этот поезд… Вы слышите меня? Быстрее! Я хочу добраться туда и подняться на борт, на судно, прежде, чем те, кому я сажусь на хвост. Вы хотите знать, зачем все это? Если так, сообщаю: господин Клик в Париже, и он в опасности!
