Егерев закрыл папку с делом номер семь. Нестерова Алина. С первого взгляда она была просто красивой девочкой, студенткой первого курса одного из местных вузов, у которой была куча знакомых как в реальности, так и в соцсетях. Она неплохо училась, друзья говорили, что родители собирались отправить её учиться дальше за границу. А вот если копнуть глубже, то выяснился весьма интересный факт, подаривший следователям очередную головную боль. Милая девочка оказалась внебрачной дочерью весьма известного бизнесмена Георгия Шереметова. Серьёзный мужчина, состоятельный делец, к тому же вдовец. Заманчивая цель для многих. У него был сын от первого брака, ныне тоже известный бизнесмен и плейбой, в элитных кругах известный как Граф. Старший Шереметов, будучи человеком старой закалки, не привык афишировать личную жизнь. Многие думали, что он женат на своей работе. Но, как оказалось, у этого человека была старая и прочная связь со своей секретаршей, которая даже умудрилась родить ему двоих детей. Старшую дочь Алину и сына Алексея, которому сейчас было семнадцать лет. Для Георгия Шереметова гибель дочери стала потрясением. После похорон состояние его здоровья ухудшилось. Он был вынужден уехать на долгое лечение в швейцарскую клинику, так что за следствием следил его старший сын Виктор. Тот тоже был потрясён смертью сестры, с которой только недавно познакомился, когда отец решил вывести вторую семью из тени. Так что теперь Граф использовал всё своё влияние, чтобы доставать следственную группу.
Хотя Граф и был в меру влиятельным типом в городе, он всё же не мог сравниться в методах доставания с начальством и общественным мнением. Последнее, к счастью, ограничивалось волнами сплетен, ползущих после каждого нового убийства. Несмотря на то, что с местными СМИ удалось договориться, и они были довольно сдержанны, не высказывая особо экстраординарных предположений и версий, чтобы не будоражить люд слишком сильно, «сарафанное радио» уже шепталось о том, что по городу бродит маньяк. А разве стоило этому удивляться? Шило в мешке не утаишь, как ни пытайся. К тому же, жертв было уже одиннадцать, а всерьёз зацепиться за что-нибудь следственные органы так и не смогли. Сама следственная группа Мезенцева была организована только три месяца назад, после того, как все случаи были объединены в одно дело. За это необходимо было сказать спасибо в первую очередь Николаю Ивановичу Вершинину, который в силу своей натуры всегда обращал внимания даже на мелочи, а также нескольким другим людям, сумевшим обосновать свои догадки и настоявшим на более глубоком рассмотрении дел об, казалось бы, разных убийствах.
─ Эй, Хищник, хватит пить всякую бурду. Держи нормальный кофе, ─ Егерев вынырнул из вороха бумаг и поднял голову, встретившись хмурым взглядом со смеющимися глазами Каминского. Тот нагло выхватил у него из-под носа старую любимую чашку с остатками обычного растворимого кофе. Окна их общего кабинета были приоткрыты, впуская свежий воздух, так что содержимое чашки тут же было выплеснуто наружу, а перед Егеревым была поставлена большая фарфоровая кружка с мордой белого волка, из которой шёл одуряющий аромат настоящего кофе, а не быстрорастворимой бурды, к которой за время своей работы так привык майор. Каминский, заметив, как затрепетали ноздри Егерева, довольно хмыкнул. ─ Цени! Я даже делюсь с тобой своей любимой кружкой. Слушай, а почему ты всё время на меня дуешься?
─ Бесишь, ─ рыкнул майор и уставился на предложенное лакомство. Запах кружил голову, но упрямство… Егерев вздохнул и… сдался. Он слишком любил кофе. ─ Каминский, откуда ты такой наглый взялся, а? Выливаешь чужой кофе на ничего не подозревающих прохожих, гоняешь из кабинета беднягу Мезенцева. Он при виде твоего прищуренного взгляда едва сигарету не глотает. Он заслуженный следователь, а ты его как студента за дверь.
─ Под нашими окнами всё ещё площадка с неубранным строительным хламом, там нет прохожих. А от никотина у меня мозги не работают, ─ Каминский пожал плечами и «неожиданно», слегка подвинув бумаги и папки, устроил свою задницу на краешке стола Егерева. Тот, «удивлённый» беспардонностью, открыл рот, потом закрыл и мысленно зарычал. В который раз уже, зараза! Было чувство, что его стол мёдом намазан для этого типа. Говоришь, а он только ухмыляется и продолжает приземляться на то же самое место, словно стульев в природе не существует.
─ А что ты с Эдиком сделал? Он на работе больше в игры не играет. Работает бедняга, даже страшно смотреть. ─ Егерев ухмыльнулся в ответ, поймав промелькнувшее выражение на лице Каминского.
─ Между прочим, я для нас же стараюсь. Чем быстрее отыщем клиента, тем быстрее смогу заняться собственными делами. Ты против? Хочешь маньяков всю жизнь ловить? Так они половину города изведут.
─ Э-э, хватит, а? Согласен, шутка была не очень. Но в самом деле, почему ты всех подстраиваешь под себя? Каждый ищет свой путь быть более эффективным в работе. Для Эдьки полчаса игры, как расслабление от стресса. Не все привычны видеть трупы, пусть даже на фотографиях. Он ищет информацию, порой очень личную, а это иногда то ещё дерьмо, в котором копаться не самая приятная вещь. Ему необходимо иногда…
─ Хищник, я не изверг. Всё понимаю, вот только времени у меня мало. Я занятой человек и вовсе не хочу торчать в вашем городе ещё полгода, пока некоторые будут расслабляться, ─ Каминский наклонился и вперил острый взгляд карих, почти янтарных глаз в лицо майора. ─ Ты же не ищешь, как некоторые, своё успокоение от стресса на дне бутылки. Ты трудоголик, Хищник. Я такой же. И Эдик теперь расслабляется дома, а на работе эффективно работает. А Мезенцев, наконец, заметил что вокруг него живые люди, которым совершенно не нравится дышать никотином. Неужели мои действия так плохи?
─ Я не говорю о действиях, только о методах. ─ Егерев не любил, когда на кого-то давили. Ему неприятно было видеть, как парень на много лет моложе подавлял опытного следователя и человека более старшего возраста. Но, может, он был и не прав, и всё его недовольство имело личные корни. Мезенцев, что странно, особо обиженным не выглядел. Даже, кажется, курить стал меньше. Наверное потому, что лень было бегать из кабинета каждые полчаса.
─ Нормальные методы. Между прочим, я лишь вежливо прошу.
─ Угу. Как, интересно, ты просишь невежливо? ─ Егерев хмыкнул, поднимаясь из-за стола и выдёргивая нужную папку из-под обтянутой очередными брендовыми джинсами задницы парня, который его конкретно выбешивал. Слишком наглый, слишком самоуверенный, слишком властный, слишком умный. Последний факт трудно было отрицать.
─ Тебе лучше не знать, ─ таинственным тоном прошептал Каминский, легко поднимаясь на ноги. ─ Кстати, Хищник, Мезенцев звонил и послал нас.
─ Чего?! ─ Егерев почувствовал, как у него дёрнулась бровь, когда услышал довольный смешок этого мажорного красавчика.
─ Не чего, а куда. В больницу, Хищник. Всего лишь в больницу. А ты куда подумал? Там приехала мать Старикова.
─ Иди ты… именно туда, блин. Почему ты всё время зовёшь меня Хищником?
─ А я не прав? ─ Каминский скользнул ближе, и оказался прямо перед Егеревым. Слишком быстро. Слишком близко. Его янтарные глаза излучали уверенность и… опасность. У майора сердце подпрыгнуло, как испуганный заяц. ─ Погоня будоражит твою кровь, запах цели ведёт за собой. Ты знаешь, каково убивать, чтобы спасти других.
─ Что ты несёшь? Я лишь один раз ранил парня, который бросился на меня с ножом. Никого я не убивал, ─ Егерев произнёс эти слова твёрдо и медленно, пытаясь убедить самого себя, что это правда. На губах Каминского начала расцветать понимающая ухмылка, заставившая Егерева вздрогнуть. Он ведь не может знать? Никто, твою мать, не может!
─ Поехали в больницу, ─ бросил тот, сбивая с толку резкой сменой темы. Каминский развернулся и быстро покинул кабинет. Егерев бросил осторожный взгляд в угол, где стучал клавишами клавиатуры Эдик и тихо выдохнул. Пронесло? Или Каминский просто выделывался? Этому парню нравилось выводить Егерева из себя.
