Она научила Курта бытовым вещам, от правильно выбранных приборов за столом до розжига газовой колонки в ванной комнате. Привила ему вкус к гардеробу, сразу приготовив весь джентльменский набор одежды, бритвенных принадлежностей и парфюмерии. Элизабет познакомила его с кругом своих друзей, очень остроумно комментируя особенности их характеров, взаимоотношений в кругу их семей и, особенно смакуя, впрочем, вполне добродушно, некоторые странности их поведения, их индивидуальные привычки.

Дед, признавая приоритет супруги в ознакомлении внука с новым окружением, выждав пару дней, начал с того, что привел его в подземный гараж особняка.

Солидные Mercedes-Benz Typ 770 и Horch 670 Sport Cabriolet вызывали бесспорное уважение и восхищение. Курту было сложно представить, что такие автомобили могут находиться в частной собственности, но то, что ему показал Герберт Рихтер, аккуратно свернув серое полотно с машины ярко-красного цвета, вызвало у юноши восторг, который он не в силах был скрыть.

– Боже, невероятная красота!

Герберт удовлетворенно хмыкнул, что для в высшей мере выдержанного человека было знаком особенной благосклонности, а в данном случае удовлетворения произведенным эффектом.

Alfa Romeo 8C 2300, сверкающая красным лаком элегантного кузова и никелем колесных дисков, доставленная прямо с завода всего за несколько дней перед прибытием наследника, была великолепна.

– Это мы с Элизабет хотим преподнести тебе в качестве нашего подарка по случаю твоего вступления в круг нашей семьи и возвращения на родину.

Герберт, сам почувствовав высокопарность произнесенного, попытался ее снизить и, похлопав машину по переднему крылу, протянул Курту ключи, добавив уже по-простому:

– Сядь, мальчик, посиди в ней, эти итальянцы понимают толк в комфорте, кресла очень удобные.

Курт, понимая, что отказ обидит деда, действительно испытал удовольствие, оказавшись за рулем одуряюще пахнущей новизной машины.

– Но я никогда не водил машину!

– Об этом не беспокойся, – Герберт, успокоившись, с удовольствием смотрел на внука.

Он почему-то волновался, ожидая реакции мальчика, только что прибывшего из России. Наслышан был о том, что там воспитывали молодежь в презрении к обладанию предметами роскоши и самому понятию личного богатства. Нет, у него не было абсолютно ясного представления об этом, так, отрывочные сведения из газетных статей и бесед с редкими в его кругу эмигрантами из России. Но искреннее восхищение Курта подарком деда успокоило.

– Наш водитель – очень опытный человек, научит тебя управляться с автомобилем в два счета.

Курт погладил никелированные обводы панели, провел рукой по тугой коже сидений, подержался за руль.

– Я, конечно, научусь водить эту чудесную машину, но вначале позвольте мне воспользоваться транспортным средством попроще, – и он указал на два велосипеда, прислоненные к стенке гаража, – мне хотелось бы вначале познакомиться с городом, проехаться по его улицам, тогда и с машиной справиться будет легче.

– Да, конечно! – Герберт был доволен, юноша говорил дельные вещи. Он и умен и тактичен, такой вывод сделал глава огромной бизнес корпорации, глядя на своего наследника Курта Рихтера.

Весь остаток лета был поделен между необходимым и удовольствием. Необходимостью были занятия, которые организовала Элизабет, пригласив преподавателей по основным школьным предметам. Ему нужно было адаптироваться к требованиям при поступлении в университет. Занятия давались ему легко, это удивило преподавателей, не ожидавших такого уровня знаний математики, физики и химии, которое молодой человек получил в советской школе. С гуманитарным объемом знаний внука познакомила Элизабет сама.

Тем увлекательнее после «необходимого процесса обучения» были поездки, исследовавшие город вдоль и поперек. В этом ему никто не мешал, но дед все-таки дал несколько советов, какие места следует посетить в первую очередь, и рассказал, как связана история семьи Рихтеров с особенно значимыми районами Гамбурга. Поэтому Курту был изначально определен маршрут, который и стал для него самым любимым и который он проезжал уже и после того, как ознакомился с другими районами большого города, проезжал, чтобы побыть наедине с собой, осмыслить все то новое, что пришло в его жизнь, и просто отдохнуть.

Он начинал движение от своего дома, расположенного на берегу озера Альстер, как позже ему стало понятно, самого, пожалуй, респектабельного городского района, и достигал за двадцать-тридцать минут Шпайхерштадта, места, где расположились шести-восьмиэтажные склады, сложенные из красного ганзейского кирпича.

Это был практически город в городе, склады ровными аккуратными кварталами тянулись между Эльбой и Верхней гаванью более чем на километр. Одна их сторона выходила к реке, другая – к улице, что позволяло подходить к пакгаузам и с реки, и с суши.

Эти строения, украшенные узорчатой кирпичной кладкой готического стиля с башенками и причудливыми фронтонами, были не просто функциональны, они были красивы. Дед рассказывал, что их строительство началось тогда, когда ему только исполнилось семнадцать лет. Район, в котором жила их семья на острове Кирвидер, для того, чтобы увеличить зону беспошлинной торговли у порта, попросту снесли, переселив в другие части города почти двадцать тысяч человек.

Но прадед Курта уже тогда торговал восточными пряностями, кофе, чаем и табаком. Он имел накопления и вложил немалую их часть в строительство первых складских помещений. Герберт живописно рассказывал о том, как забивали в русло реки первые дубовые сваи, которые стали деревянным фундаментом сооружений, как были спроектированы и устроены внутренние помещения, снабженные лебедками, лифтами, пристанями и подъездными путями к повозкам и первым автомобилям.

С обладания обширными площадями в этом складском царстве началась империя Рихтеров. К торговле добавилось производство: фабрики, занимающиеся изготовлением консервированных продуктов, упаковки, металлической посуды, бумаги, рабочей одежды, а затем, ко всему этому, Рихтеры заключили контракты на поставку для армии обмундирования, провизии, горюче-смазочных материалов и целого списка сопутствующих товаров.

Торговля и производство стали международными, и компания закупила несколько многотоннажных судов, в конце концов превратившихся в собственное пароходство. Но пока два огромных восьмиэтажных пакгауза визуально олицетворяли для Курта могущество семейного бизнеса. Знакомство, как он полагал, со всем остальным у него впереди.

Побродив возле зданий, словно выросших из вод реки и каналов, он уезжал в район Штайнвердер, район доков и верфей, пересекая Эльбу по подземному туннелю «Санкт-Паули». Огромный лифт опускал всех, кому нужно было добраться в этот район, к самой трубе туннеля, и уже через полчаса Курт, поколесив среди грохочущих кранов, разгружающих бесконечные грузы у пирсов, среди раскинувшихся на сотни метров зданий верфей, находил на берегу Эльбы среди кустов и деревьев тихое место, где почти никто не бывал. Подолгу лежал в траве или, если попадались маленькие пристани с весельными лодками, садился в одну из них и тогда лишь позволял себе вспоминать.

Перед ним проплывали лица покинутых им друзей, он беседовал с ними, рассказывал, что приключилось с ним, оказавшимся в совсем другом мире, приглашал их в этот мир, мечтал поделиться тем, что теперь стало его обычной жизнью и что являлось совершенно недоступной, невероятной жизнью для них.

Ему представлялось, что каким-то чудом рядом с ним окажутся родители Ивана, Семен с Алевтиной, и он поведет их в ресторан на набережную озера Альстер, где официанты во фраках принесут им селедку Матьес, которую маринуют по пять дней в бочках. Об этом ему рассказала Элизабет. Она всегда, заказывая новое блюдо в тех ресторанах, которые они посещали, подробно рассказывала ему о том, что за кушанье подавали на стол. Да, или вот еще супом из угря он бы их угостил. Это, ему казалось, должно понравиться Алевтине. А может, потому эти рыбные блюда приходили ему на ум, что, отпробовав их, Алевтина могла бы сохранить свое достоинство и сказать: