Томасу довольно быстро удаётся заглушить доводы разума в самом себе. Раз Люсиль считает, что женитьба на мисс Аптон способна поправить их дела — так тому и быть.

***

Гостиница в Буффало, где остановились Шарпы, находится неподалёку от конторы Кушинга, поэтому обратный путь занимает у Томаса немного времени. Баронет не успевает прийти в себя, и при виде его Люсиль тут же понимает, что брат потерпел очередную неудачу. Томас хочет что-то сказать, но она опережает его, прижимая к себе и гладя по голове.

— Миссис МакМайкл ждёт нас послезавтра на званый вечер, — шепчет Люсиль ему на ухо. — Не думай о плохом.

Это совсем не то, что Шарпу мечталось бы услышать. Ухаживать за самовлюблённой дочерью миссис МакМайкл вместо того, чтобы заслужить одобрение спонсоров и получить финансирование — удручающая перспектива. Томас не может отделаться от впечатления, что его сестре нравится разыгрывать эту партию раз за разом, а вот ему самому становится тошно от мысли о новой, пусть и временной хозяйке Аллердейл Холла.

— Люсиль, — произносит он, набравшись смелости. — Мне претит необходимость делать это снова.

— Потерпи чуть-чуть, золотце, — отвечает сестра, произнося знакомую с детства фразу. — Обещаю, это — в последний раз, больше ничего подобного делать не придётся.

Люсиль не приводит ни одного здравого аргумента в подтверждение своих слов, но её проникновенный, обволакивающий голос сам по себе действует на Томаса успокаивающе. В объятиях сестры он чувствует себя защищённым, и поверить, что все невзгоды вот-вот останутся позади, очень легко.

Но вдруг перед глазами Шарпа возникает образ Эдит Кушинг. Незаметно для себя баронет мысленно перебирает все черты лица девушки, вспоминая, как засияли глаза Эдит от похвалы её книге, как волосы переливались мягким светом, вызывая желание прикоснуться к ним, как уголки её губ расплылись в радостной улыбке. Томасу не привыкать к восхищённым взглядам, и всё же взгляд Эдит отличался от остальных особой искренностью и нежностью. Хотя… вряд ли она будет так же смотреть на него после того, как стала свидетельницей разноса, устроенного её отцом. Между бровями Томаса пролегает морщинка, и он отстраняется от Люсиль.

— Мне нужно развеяться, — говорит Шарп, надевая цилиндр. — Прогуляюсь по городу, соберусь с мыслями.

Сестра бросает на него недоуменный взгляд. Люсиль чувствует себя чужой в этом городе, и у неё нет ни малейшей охоты лишний раз выходить из гостиницы, поэтому ей трудно представить, как прогулка может поспособствовать её брату. К тому же, Люсиль была уверена, что, вернувшись после презентации, Томас останется с ней. Однако Шарп уже выходит из номера, и упрёк так и не слетает с губ Люсиль.

Баронет разглядывает здания, разительно контрастирующие с теми, что он привык видеть. С тем единственным, что он привык видеть, если быть честнее. Аллердейл Холл порядком опостылел Шарпу за долгие годы. Поместье, как чёрная дыра, поглощает все скудные сбережения хозяев, а все попытки отремонтировать дом оказываются бесплодными — как бы ни старался Томас привести здание в божеский вид, оно с завидным упорством разрушается.

— С завидным упорством, — хмыкает про себя Шарп. — Вечно я думаю про этот дом так, будто он — нечто одушевлённое…

Неудивительно, что все жёны Томаса приходили в ужас, увидев, где им предстоит жить. Пожалуй, наиболее сдержанную реакцию продемонстрировала Памела. Её щёки стали ещё бледнее обычного, но она стиснула руки и быстро справилась со своими эмоциями. Мисс Аптон была присуща определённая стойкость духа, и, переехав в Камберленд, новоявленная миссис Шарп постаралась безропотно принять новые условия для жизни. Поначалу Томасу казалось, что Памела даже чувствует себя в доме хорошо, однако вскоре ситуация изменилась, и девушка стала угасать на глазах. Томас не мог сообразить, в чём дело, пока не увидел, каким победным взглядом смотрит Люсиль на тающую Памелу. Он побоялся узнать у сестры, как именно она губит миссис Шарп, но уже не сомневался в том, что Люсиль прикладывает к этому руку. Подобное открытие шокировало бы любого человека, но Томаса, с детства повидавшего множество ужасов, было трудно чем-либо шокировать, и голос его совести очень быстро затих.

Томас раздосадовано взмахивает рукой. Даже здесь, на улицах Буффало, его мысли роятся вокруг Аллердейл Холла и всего, что с ним связано, и отвлечься никак не получается. Хотя, справедливости ради, нужно заметить, что своих почивших жён Шарп не вспоминал уже давно. Ничего радостного в этих воспоминаниях нет, и баронет злится на самого себя за то, что позволил им разбередить его душу. На помощь снова приходит образ Эдит — вот о ней думать куда приятнее. Томас не задаётся вопросом, отчего мимолётная встреча произвела на него такое впечатление, он просто вновь и вновь воссоздаёт в памяти изящную фигурку мисс Кушинг. Эдит ничуть не похожа на Памелу. Она излучает бодрость и пышет здоровьем — по крайней мере, именно такое впечатление возникает при первом взгляде на неё, и Томас уверен, что оно абсолютно верное. Шарп пытается представить, как мисс Кушинг будет выглядеть в бальном платье — то, что он увидит её на званом вечере у миссис МакМайкл, не вызывает у него сомнений. На лице Томаса появляется рассеянная улыбка, и морщинка между бровей наконец разглаживается.

***

Перед приёмом у МакМайклов Шарп решает нанести визит мистеру Кушингу. Томас объясняет Люсиль, что ещё раз попытает удачи и попробует переубедить его — вдруг в разговоре тет-а-тет Кушинг проявит больше снисхождения. Люсиль эта затея кажется бессмысленной, а уж тем более её не приводит в восторг то, что Томас появится у МакМайклов чуть позже неё, и она будет предоставлена самой себе в чужом обществе. Однако Люсиль привыкла потакать брату в его стремлениях, если они не выходят за пределы того, что она считает допустимым, и, так как мисс Шарп пока не подозревает о существовании Эдит, в итоге она соглашается. Томас спешит к особняку Кушингов, предвкушая встречу с Эдит и убеждая себя, что его заботит только вопрос о финансировании собственного проекта. Но судьба распоряжается иначе — Шарп становится свидетелем того, как Картер Кушинг и Алан МакМайкл покидают дом без Эдит. Будучи не в силах справиться с разочарованием, Томас поддаётся порыву и стучится в дом Кушингов, хотя он прекрасно осведомлён, что задумка, которая только что пришла в его голову, идёт вразрез со всеми правилами приличия.

…Эдит пахнет ландышами и немного — лавандой. В бальном платье она выглядит как изумительная фарфоровая статуэтка, Томас не ошибся, предполагая, что такой наряд будет ей очень к лицу. Лёгкий румянец, появившийся на щеках девушки во время танца, ещё больше украшает её. «Я не хочу закрывать глаза, я предпочту держать их открытыми», — говорит она, и в это мгновение Шарп полностью с ней согласен. Он без тени смущения смотрит на Эдит, словно стараясь запечатлеть её облик в памяти навсегда. Она же заметно смущена, но всё же отвечает Томасу не менее пылким взглядом. Смелая, дерзкая мисс Кушинг, бросившая вызов всем собравшимся на вечере гостям. Шарп просто не может заставить себя крутиться вокруг Юнис, когда рядом с ним — такое дивное создание. В этот момент он ведёт себя как маленький ребёнок, не способный отказать себе в сиюминутном удовольствии и не задумывающийся о последствиях своего поступка. Вальс подходит к концу, и Эдит, не веря своим глазам, замечает, что свеча, которую держал в руках сэр Шарп, и в самом деле не погасла. Взор мисс Кушинг отражает неподдельное восхищение, и Томас чувствует, что его распирает радость от того, что фокус со свечой произвёл на его партнёршу такое впечатление. Но в следующий же миг баронет встречается взглядом с сестрой, которая смотрит на него с тревогой и затаённой обидой, и волшебство момента сразу же рассеивается.

И всё же вальс становится поворотным пунктом. Отныне идея о союзе с Юнис, пусть и недолгом, кажется Томасу совсем уж отталкивающей, а всё своё свободное время баронет стремится провести с Эдит. Ему удаётся убедить Люсиль в том, что мисс Кушинг идеально подойдёт на роль его следующей супруги. Она — не менее богатая наследница, чем Юнис, родственников у неё куда меньше, один лишь отец, а завоевать её сердце и вовсе не составляет труда. Люсиль стоит услышать, как Шарп называет Эдит невзрачной серой мышью, способной с первого взгляда влюбиться в таинственного иностранца, как она наивно утверждается в мысли, что брат именно так и считает.