— Я побывал у Голдблюма сегодня, — продолжил между тем Локи, ступая медленно и плавно, давая таким образом возможность без труда идти рядом. — И смею вас заверить, он больше не посмеет нарушить ваше спокойствие.

— Он не получит Мьёльнир? — воскликнула Дарси, с надеждой подняв взгляд.

— Мьёльнир он не получил бы ни при каких обстоятельствах, — ответил Локи, качнув головой. — Я говорю прежде всего о вас. Я должен извиниться за то, что допустил подобный инцидент.

Дарси зарделась, поскольку его слова прозвучали так, будто прежде всего он стремился оградить её от переживаний.

— Надеюсь, господин Голдблюм, по крайней мере, находится в добром здравии после вашего визита, — пряча за иронией смущение, заметила она.

— Он остался в живых, если вы это имели в виду, — невозмутимо откликнулся Локи. — Но больше не посмеет явиться вам на глаза. На тот случай, если он всё же вздумает упорствовать, я предупредил полковника Фьюри, так что не бойтесь ничего, без наблюдения Голдблюма не оставят.

— Вы всё предусмотрели, — сказала Дарси. — Мне остаётся лишь выразить вам свою глубочайшую признательность. И за этот случай, и, безусловно, за Лидию — до этих пор мне не представилась возможность отблагодарить вас за всё, что вы сделали для нашей семьи совершенно бескорыстно, и я спешу исправить это!

Локи одарил её пристальным взглядом.

— Я с удовольствием принял бы вашу благодарность, но одно обстоятельство мешает мне. Я не был бескорыстен.

Невольно остановившись, Дарси отпустила его локоть. Ей стоило прежде догадаться, что тот, кого называют богом коварства и обмана, не станет совершать благородные поступки, не имея при этом тайного умысла. Буря противоречивых чувств всколыхнулась в её груди, и Дарси замерла, собираясь с духом, чтобы завести, наконец, разговор, в котором не осталось бы места недомолвкам.

— Каков же был предмет вашего интереса?

— Я как раз сейчас смотрю на этот предмет, столь решительно вскинувший подбородок и столь очаровательно притом покрасневший.

Дарси охватил трепет. Она желала бы придумать какую-нибудь колкость, но не смогла даже рта раскрыть и лишь продолжала краснеть, не отведя, однако, глаз.

— Вы ведь не могли забыть, о чём мы беседовали в доме мистера Коллинза, верно? Тогда вы дали мне понять, что я вам во всех отношениях неприятен, если не сказать худшего. Я должен был это предвидеть, и всё же ваш отказ глубоко уязвил меня. С тех пор я много размышлял о том, как переменить ваше мнение и добиться вашего расположения, но обстоятельства сами сложились так, что мне представился шанс проявить себя с лучшей стороны.

— Но полковник Фьюри утверждал, что вы хотели скрыть своё участие в спасении Лидии, — промолвила Дарси, вынужденная снова опереться на его руку, так как от волнения тело перестало её слушаться.

— Да, поскольку я пытался поступать так, как поступал бы человек, заслуживающий вашего уважения.

— Я не могу поверить в то, что вас волновало моё уважение! Вы всегда вели себя высокомерно, и даже впоследствии, узнав о несчастье с Лидией… А впрочем… — она совсем запуталась, припомнив, каким разным Локи мог быть с нею. Также перёд её мысленным взором вновь встал тот день, когда Локи позвал её под венец: учитывая его происхождение, этот поступок нельзя было не счесть в высшей степени абсурдным. — Признайтесь, чего вы хотели добиться, когда предложили мне стать вашей женой? Что за странную игру вы вели?

— Я не играл, — с жаром возразил Локи. — В Асгарде я известен как расчётливый интриган, но любой, кто умеет смотреть глубже, заметил бы, что я склонен поддаваться эмоциям, и действия мои далеко не всегда имеют под собой твёрдое обоснование, принятое с холодным умом.

— Но вы не могли не понимать, что брак со мной будет бессмыслицей. Даже если вы испытывали ко мне чувство, — Дарси запнулась, мучительно подбирая слова, — то тем паче должны были позаботиться о том, чтобы я ничего не узнала. Вы же предложили мне руку и сердце, понимая, что оставите меня, как только путь в Асгард вновь откроется!

— Сейчас я ни за что не поступил бы так!

— Не сделали бы мне предложение? — переспросила она, не сумев скрыть горечь.

— Нет, нет, вы неверно меня поняли! — Локи запротестовал с такой горячностью, что Дарси приподняла брови в удивлении. С какой стороны ни посмотреть, предложение было ошибкой, поэтому она не видела смысла отрицать очевидное.

— Тогда о чём же вы сожалеете?

— Я поступил так, поддавшись прихоти, — он стиснул её пальцы. — Вы пленили меня, вы не выходили из мыслей. Я осознавал, что наши скитания по Мидгарду могут продлиться долго, а потому мысль о том, чтобы обзавестись прелестной спутницей, обрела в моих глазах известную привлекательность. Но теперь я вижу, как низко это было по отношению к вам. Если вдруг дорога в Асгард открылась бы вновь, я вынужден был бы вас покинуть, а вы бы даже не узнали правды. Нет, вы не заслуживали ничего подобного!

— Мистер Лафейсон, я ведь сразу и сказала тогда, что это лишь ваш каприз, — Дарси едва удавалось спрятать дрожь в голосе. — Сиюминутный каприз, о котором, полагаю, нам обоим давно следовало забыть. Если вы раскаиваетесь в том, что причинили мне напрасные расстройства — что ж, я тоже была к вам несправедлива и излишне резка, и за это должна извиниться. Мы оба поступили опрометчиво, и самое время оставить эту историю в прошлом и разойтись с миром, не правда ли?

Локи обхватил её за плечи, что противоречило всем правилам приличия, но Дарси не смела стряхнуть его руки, завороженная его пламенным взором.

— Никогда не слышал от вас столь неразумных речей. Вы выслушали меня, но будто упустили саму суть сказанного! Да, то предложение было прихотью, но не потому, что мои чувства были мимолётны, а потому, что я неверно оценил их глубину. Одно то, что уже тогда я решился открыть в письме к вам тайну своего происхождения, должно было продемонстрировать мне, сколь много вы для меня значите, однако я предпочитал не задумываться об этом. Неужели вы не видите, как я люблю вас?

— Вы не можете любить меня! — Дарси знала, что если поверит его речам, то никогда больше не найдёт обратной дороги, а потому цеплялась за любую спасительную соломинку. — Даже когда мистер Одинсон вернулся в Недерфилд, и вы последовали за братом, я не услышала от вас ни одного ласкового слова!

— Равно как и я от вас! Вы показались мне холодной и отстранённой, и я никак не мог понять, смею ли рассчитывать на ваше расположение, — произнеся это, Локи умолк, но потом переменился в лице, осознав ещё один смысл её реплики. — Так вы ждали ласковых слов? Дарси, моя несравненная Дарси, повторите мне снова — вы желали их услышать от меня?

Она попыталась спрятать лицо в ладонях, а Локи с завидным упорством препятствовал ей в этом. Щёки Дарси пылали, и он возликовал, поскольку её смущение лучше любых признаний свидетельствовало в пользу его догадки.

— Если вам они неприятны, скажите, и впредь не услышите от меня ничего, что может поколебать вашу безмятежность. Но помните, что обмануть меня невозможно, — Локи наклонился близко к ней, стремительно теряя голову при виде того, как Дарси трепещет. Он не привык церемониться, если хотел чего-либо со всей страстью, и уже был в шаге от того, чтобы сорвать с губ Дарси желанный поцелуй.

Однако в следующее мгновение его щёку пронзила резкая боль, похожая на лёгкий электрический разряд. Локи отшатнулся, уставившись на ладонь Дарси, виновную в случившемся.

— Вы меня напугали! — попыталась оправдаться Дарси. Он и в самом деле порой мог выглядеть весьма устрашающе, даже безумно, и теперь запоздало осознал, что не должен был давать волю чувствам.

— Приношу свои извинения, — отчуждённо проговорил Локи.

Дарси смешалась. Она сама не ожидала от себя ничего подобного и, более того, догадывалась, что такую дерзость Локи не стерпит. Его лицо тут же покрылось непроницаемой ледяной маской, и он отвернулся, излучая равнодушие.

— Как видите, я не гожусь в спутницы богу и принцу, — сказала Дарси, которой, сколь ни удивительно, произошедшее позволило отойти от чрезмерных переживаний. Она словно обрела почву под ногами и перестала бояться того, к чему мог привести этот разговор. — Мои манеры несдержанны, а с языка слетает только всякая чушь.