Комментарий к Глава III

*«A Red, Red Rose» (1794 г.) — известная песня на слова шотландского поэта Роберта Бёрнса.

========== Глава IV ==========

Дарси лелеяла надежду на то, что вслед за Локи нагрянет и Тор. Если господин Голдблюм решил завязать знакомство со знатными иностранцами, отчего бы не пригласить в Розингс и старшего брата? Тогда Дарси смогла бы переговорить с Тором о Джейн. Его письмо, которое сестра получила ещё до Рождества, оказалось последним — и это причиняло ей глубокие страдания, как бы она ни пыталась их скрыть. Дарси негодовала, полагая, что Тору стоило поберечь чувства Джейн, хотя и понимала, что его молчание может иметь веское основание. Пока ей не было ничего известно о причинах, заставивших его исчезнуть, и она напоминала себе о необходимости не делать поспешных выводов.

Однако ни Тор, ни господин Голдблюм не торопились оправдывать её ожидания. Шли дни, а Локи и Фандрал по-прежнему оставались единственными гостями в Розингсе. Как-то она решилась спросить у Фандрала, в добром ли здравии пребывают его друзья, рассчитывая узнать что-либо об их местонахождении, но он отделался шутливыми высказываниями в своей непосредственной манере, оставив Дарси в неведении.

Ей оставалось довольствоваться теориями Мэри Лукас, которая в силу юного возраста и впечатлительности верила любым слухам и сплетням и охотно делилась ими с Дарси, так как Шарлотта подобных тем не поощряла.

— Говорят, что господин Голдблюм – тайный председатель масонской ложи, — сказала однажды Мэри. Они с Дарси коротали время вдвоём, пока чета Коллинзов и сэр Уильям обсуждали в кабинете некие вопросы, связанные с доходами новоявленной семьи. — Он известен в узких кругах как Грандмастер, а все, кто хочет вступить в эту ложу, должны пройти через ужасающий обряд с жертвоприношениями!

Она округлила глаза и взяла театральную паузу. Дарси из вежливости сделала удивлённый вид, раздумывая про себя, откуда Мэри могла нахвататься таких глупостей.

— Но Мэри, как такое возможно? Господин Голдблюм отнюдь не выглядит как человек, способный на подобное.

— А по-моему, именно так он и выглядит, — доверительно сообщила Мэри. — У него такая зловещая ухмылка, а взгляд порой пробирает до мурашек!

— Возможно, его манеры несколько необычны, — мягко сказала Дарси, не желая подпитывать абсурдные фантазии Мэри. — Но мы не можем на основании этого записать его в кровожадные безумцы.

— А его диковинный жезл, увенчанный сферой? — стояла на своём Мэри. — Что, если это какой-нибудь жуткий символ? Я спросила об этом у Шарлотты, но она велела мне выбросить из головы досужие домыслы.

— Я бы порекомендовала прислушаться к ней, ведь старшие сёстры имеют больше опыта и знают жизнь чуть лучше.

Разочарованный взгляд Мэри стал доказательством того, что Дарси обманула её надежды своими нагоняющими скуку речами. Та попыталась снова воззвать к её благоразумию:

— Посуди сама, дорогая, разве стали бы такие благородные джентльмены, как мистер Одинсон и мистер Фандрал, водить знакомство с персоной, имеющей столь сомнительную репутацию?

— Кто знает, — сказала Мэри, понизив голос. — Вдруг они и сами принадлежат к какой-нибудь загадочной ложе!

Было ли то случайное стечение обстоятельств или знак свыше, но именно в это мгновение дверь отворилась, и вошедшая служанка оповестила о прибытии мистера Локи Одинсона. Мэри вздрогнула, схватив Дарси за руку.

— Не может же это быть совпадением?!

Дарси приложила палец к губам, прося Мэри хотя бы в присутствии прислуги воздержаться от обсуждения невероятных теорий. Та, однако, слишком впечатлилась случившимся и не переставала подавать Дарси знаки, говорящие о том, что Локи, несомненно, хранит жуткую тайну и причастен к тёмным делам господина Голдблюма, а теперь явился по их души, прознав, что они обо всём догадались.

Глядя на сумрачного, надменного Локи, который возвышался среди гостиной, сквозь зубы цедя приветствие, легко можно было вообразить, что Мэри права. В его облике вновь отчётливо проступило что-то непостижимое и пугающее, и Дарси впала в замешательство, не понимая, чего он ищет здесь. На её слова о том, что сейчас она позовёт хозяев дома, Локи попросил не беспокоить Коллинзов, заявив, что не стоит отвлекать их ради его визита. Вместе с тем представить, что он приехал ради неё или ради Мэри, Дарси и вовсе не смела. Сказав несколько дежурных фраз, Локи умолк, и воцарилась тягостная тишина, которую в конце концов прервала Мэри. Она придумала предлог, позволивший ей покинуть зал, и Дарси осталась в компании человека, с которым в последнюю очередь хотела бы оказаться наедине.

Локи смотрел на неё так, словно и сам позабыл, зачем приехал. Это было недалеко от правды: он явился к Коллинзам под властью сиюминутного порыва и не задумывался о том, какое впечатление произведёт его вторжение. Теперь же, видя, что поставил всех в затруднительное положение, он замкнулся в себе, с недовольством барабаня пальцами по столу.

— Как поживает ваш брат? — наконец промолвила Дарси, истомившись ждать, пока ситуация разрешится.

— Благодарю вас, Тору не на что жаловаться. Он человек деятельный и рад, когда есть возможность направить усилия в нужное русло.

— Вы говорите о Пемберли?

Локи чуть помедлил, отведя взгляд, а затем едва заметно улыбнулся:

— Да, разумеется.

— Надо ли полагать, что Недерфилд будет окончательно забыт, в таком случае?

— Вы снова попали в точку, — сказал Локи неожиданно жёстко. — С Недерфилдом покончено.

Дарси гневно вздёрнула подбородок, услышав в этих словах намёк на то, что общение Тора и Джейн представлялось ему нежелательным. Она не могла не чувствовать, что ни Локи, ни друзья мистера Одинсона не поддерживали его выбор, и оттого только пуще сердилась.

— Что ж, мы же вскоре вернёмся туда, а значит, едва ли увидимся когда-нибудь снова, — эти слова можно было трактовать и как сожаление, и как удовлетворение, поэтому Дарси вложила в интонацию каплю язвительности, чтобы Локи не усомнился, что она имеет в виду второе.

— Это было бы крайне огорчительно, — тем не менее сказал он с вежливым, но равнодушным, как ей показалось, видом.

— Наш бренный мир недаром называют юдолью скорби, должно принимать печали со смирением, — ответила она с выражением лица, весьма далёким от смиренного.

Локи усмехнулся:

— Вы, как всегда, совершенно правы. Однако я не смею больше злоупотреблять вашим терпением, а потому вынужден откланяться.

Провожая его взглядом, Дарси вновь подивилась странности этого случая и уверила себя в том, что ничего подобного впредь не повторится. Тем не менее, случилось прямо противоположное: Локи зачастил с визитами к Коллинзам. С ним не было Фандрала, поэтому некому было вести приятные, ни к чему не обязывающие беседы. Мэри неизменно изыскивала поводы отсутствовать в общей зале, а Дарси стоически оставалась принимать гостя. Шарлотта с мужем и отцом старались во всём угодить ему, но Локи вёл себя почти неприязненно, говорил мало и скупо, и его посещения Хансфорда всем были в тягость.

— Что им движет, ума не приложу! — сказала Дарси как-то Шарлотте.

— И я не знаю, это крайне странно, — согласилась подруга. — Только одна мысль посещала меня, хотя ты, должно быть, найдёшь её абсурдной. Не думала ли ты, Дарси, что мистер Локи Одинсон влюблён в тебя?

Дарси так вытаращила глаза, что любой блюститель этикета отчитал бы её за гримасу, непозволительную для благовоспитанной леди.

— Я последний человек на Земле, в которого он мог бы влюбиться, поверь, — заявила она и, поразмыслив, добавила: — Если он вообще способен испытывать чувство такого рода.

— Более чем способен, полагаю.

— Как бы там ни было, меня это никак не касается, — упорствовала Дарси. — Он с первой встречи невзлюбил меня и нашёл с моей стороны полную взаимность.

Она не хотела перекладывать на плечи Шарлотты обязанность развлекать нежеланного гостя, однако невольно стремилась оказаться как можно дальше от мест, где могла бы встретить Локи. Коль скоро он взял в привычку наведываться в Хансфорд, Дарси, в свою очередь, взяла за правило совершать долгие прогулки в окрестном парке, рассудив, что там они едва ли столкнутся.